Архипелаг Святая Русь

Весенний ветер потрясающе воздействует на "реформаторов". На последнем заседании правительства Красноярского края обсуждался проект концепции модернизации малочисленных школ. Фактически же она реализуется уже второй год - тихой сапой, без всякого официального утверждения.

Сторонниками и непосредственными исполнителями этой концепции, суть которой - в закрытии малокомплектных школ, являются, как правило, руководители сельских районов. По крайней мере, в Министерстве образования края, честно глядя в глаза, говорят: "Мы не закрыли ни одной школы. Это делают муниципалы". И действительно, полномочий на закрытие школ, детских садов, ФАПов, участковых больниц у края нет. Эта инфраструктура - в зоне ответственности муниципальных образований. Однако идеология этих перемен варится в ядовитом котле Министерства образования и науки РФ, а ядовитые брызги летят по всей России.

Чтобы в котле что-то варилось, непременно нужно его подогревать. И государственное финансирование надёжно обеспечивает его бесперебойное функционирование. Уже более двадцати лет идёт это реформирование под разными названиями, но весь пар уходит в гудок. Где результаты? Свалить на социализм и советскую школу все нынешние провалы не получится. 

Программы, учебники, пособия, карты - всё изменилось. Выпускники последних семи лет начали обучение после развала СССР. Да и кадры за последние восемнадцать лет существенно обновились. Казалось бы, пора хвастаться результатами. А их нет. Результаты ЕГЭ вызывают оторопь, число не посещающих школы учащихся пугает. Уместно в связи с этим напомнить слова великого русского математика П. Л. Чебышева: "Новое в преподавании полезно только тогда, когда на опыте проверено, что оно лучше старого". Исходя из этой аксиомы, опыт последних лет реформирования образования абсолютно негативен - всё "новое" оказалось абсолютно бесполезным. Метод, которым пользуются реформаторы для разрушения системы образования, весьма хитроумен - это постоянное принудительное "обновление". 

Растратив колоссальные финансовые средства государства на выпуск новых программ, учебников, проведение курсов повышения квалификации, потрепав нервы с новыми стандартами и не выдав, выражаясь "современным" птичьим языком, "образовательного продукта", реформаторы решили достичь хоть каких-то осязаемых результатов, о которых можно отрапортовать в количественном выражении известным путём: провести маленькую победоносную войну с малокомплектными школами. А дабы всем было понятно, что биться за них не следует, попутно изменили их статус, назвав "малочисленными". Правда, пока неофициально. Но этот термин уже в ходу. И в самом деле, стоит ли горячиться из-за нескольких ребятишек в какой-то деревушке... 

В 2008 году в крае было закрыто около 100 школ. На сегодняшний день из 852 школ 726 - малочисленные. Как видим, развернуться есть где, будет о чём отчитаться. Всё проводится под благовидным предлогом "повышения качества образования". Почему-то у разработчиков концепции выработалось устойчивое мнение, что именно малокомплектные школы дают те самые плохие результаты. Всем известно, что, когда болит голова, существует два способа избавления от боли: хирургический и терапевтический. Для решения проблем "качества" избран самый "эффективный" путь - хирургический: отсечь эти школы, и всё будет нормально. Анализ результатов ЕГЭ - самый убедительный в их руках аргумент. При этом не берётся во внимание, что в сельских школах учат всех и в них практически не бывает отсева. 

Второй аргумент - условия пребывания детей в школах: где-то течёт крыша и нет водопровода, где-то отсутствуют тёплые туалеты. Теперь эти недостатки ставят в вину почему-то самим школам: у вас нет того, другого, третьего. Но не разворачивают вопрос в другую плоскость - уже в адрес руководителей районов, сёл и деревень: "А почему в вашей школе нет туалета, водопровода, столовой, душевой?" Мы как бы входим в положение администраций районов и сёл, они у нас как бы в "страдательном наклонении".

Ответственность за прошедшие годы в части финансирования этих маленьких сельских школ полностью лежит на власти. В "лихие 90-е" на их ремонт и содержание денег вообще не давали, так как не хватало на зарплату. Затем был введён нормативно-подушевой принцип финансирования. Естественно, городские школы-тысячницы выиграли в финансовом отношении и существенно укрепили материальную базу. Затем - национальный проект "Образование". И опять здесь больше преимуществ было у крупных школ. И вот сегодня сельские школы оказываются без вины виноватыми. 

Выход в Министерстве образования видят в закрытии школ, организации подвоза детей. При этом, требуя неукоснительного соблюдения одних санитарных норм, почему-то игнорируют другие нормы. В частности, расстояние для подвоза, по нормам СанПИНа, не должно превышать 15 километров в один конец. В настоящее время в крае подвоз с нарушениями производится по более чем двумстам маршрутам. Детей подвозят к школам из населённых пунктов, расположенных на удалении более чем 40 километров. Для ожидания детьми автобусов должны быть оборудованы тёплые пункты ожидания. На практике таких тёплых пунктов у нас в крае единицы. Мало того, около 200 мест ожидания автобусов детьми не имеют даже холодных автобусных остановок, то есть дети стоят попросту на обочине. При этом не берётся во внимание состояние верхней одежды и обуви детей. С нового года наконец-то ввели второй бесплатный завтрак для детей, находящихся на подвозе. Однако кто подсчитает время, которое каждый ребёнок младших и средних классов теряет, ожидая одиннадцатиклассников? Сколько времени маленький первоклассник проведёт в коридорах, пустых классах? В большинстве случаев дети поднимаются в шесть часов - в половине седьмого утра, а возвращаются домой в три-четыре часа дня. О каком здоровье может идти речь? Какими санитарными нормами может быть оправдан этот ежедневный марафон, во имя какого качества образования? Через некоторое время у надзирающих органов возникнет вопрос о наличии лицензий на подвоз детей, и в ряде районов может наступить паралич перевозок. Кто-то говорит о том, что подвоз дешевле, чем содержание школы и учителей. Думается, на самом деле как раз наоборот. Содержание автобуса, техобслуживания, заработная плата водителя, аренда гаража - это далеко не полный перечень расходов, которые к тому же имеют одно существенное свойство - расти.

Цинизм этой ситуации заключается ещё и в том, что, приняв решение о закрытии школы, руководители района приезжают в деревню, лесной посёлок и начинают говорить родителям: "Здесь у вас плохое качество обучения. А в соседней школе есть интерактивная доска". И стоит здесь же учительница. Её, возможно, награждали грамотами главы района, управления образования района, хвалили на совещаниях, а теперь устраивают суд Линча. При чём здесь интерактивная доска? Это лишь средство обучения, как и компьютеры, про которые говорили 10 лет назад, что без них-де школа - не школа. Теперь во всех школах компьютеры, Интернет, а результатов нет. Болтовня о гражданском обществе не сходит со страниц газет. Однако мнение граждан, которые говорят: "Нас устраивает такая школа", - полностью игнорируется. 

Особенно опасной тенденцией становится реструктуризация средних школ в неполные средние. Вот тут-то даже далёкие от образования люди скажут, что качество обучения будет хуже, так как уменьшение нагрузки у учителей приведёт к совместительству, а это значит, что физик будет вести еще и химию, географ - историю, а иностранного вообще не будет, так как учитель иностранного языка в такую школу не поедет. Поэтому считаю необходимым, чтобы концепция, разработанная в Министерстве образования края, была согласована в министерствах сельского хозяйства, дорожного строительства, регионального развития. По каждому району должны быть составлены списки школ, которые намереваются сократить. Депутаты районных, сельских Советов, граждане сельских населённых пунктов должны дать собственные заключения. Однако даже такая цепочка согласований не должна снять с нас, депутатов, ответственность за будущее Сибири, нашего края. Тем более что наш край не получает никаких дотаций из Москвы, и московское начальство не вправе диктовать и навязывать нам свою парадигму реструктуризации. 

Драматизм преобразований в том, что никто из "столпов" реформирования не хочет слышать аргументов. Среди тех, кто проталкивает данные реформы, практически нет специалистов, пришедших из сельской школы, проработавших в них. Для них сельская школа - атавизм, досадная помеха, которая требует денег, ремонта, оснащения, кадров. Однако эти задачи непросто решить.

Они не строили эти школы. Испорченные урбанизмом Запада, исколесившие не сибирские просёлки, а проехавшиеся по европейским столицам за государственный счёт, не понимающие цены и ценности сельской школы, они разрушат её не дрогнув. И, возможно, уйдут на повышение. В города... 

А село останется. Без школы. Навсегда. Потому что при этой власти открыть закрытое не получится. Никогда. Сейчас предлагается: чтобы снять напряжение, вместо закрытой школы открыть что-то типа избы-читальни, куда после уроков и в праздники могут приходить дети. Казалось бы, в таком помещении тоже должны соблюдаться санитарные нормы, там тоже нужно будет содержать работника. Расходы по содержанию здания бывшей школы будут не меньше. Готовы платить за всё. Но только чтобы не было школы. Те, кто разрабатывает подобные "концепции", знают, что делают: школа на селе - не просто образовательное учреждение, это социоцентр.

Когда говоришь некоторым "продвинутым" главам о том, что им негде будет провести даже выборы в некоторых деревнях, они не смущаются: будем арендовать у кого-нибудь избу. Главное - "выбраться". Страдания о бедном сельском ребёнке и качестве его образования - блеф. Фурсенко уже "страдал" о мальчике из Якутии, которому только ЕГЭ откроет путь в столичный вуз. Опять - ради качества обучения. Качество за счёт ЕГЭ не подняли, а вот реальное его последствие: уже в этом году прогнозируют около 20% выпускников, которые не получат аттестатов об образовании. В какое "прекрасное далёко" отправят их как из сельской, так и из городской школы? Налицо реализация подзабытой, но такой востребованной теории Мальтуса. Ведь ликвидировали колхозы и совхозы, а люди в деревне остались. Закрыли ФАПы и клубы, а люди не уезжают.