- Мы не думали, что те события в Киеве сильно затронут нас, тем более что папа с мамой всегда держались подальше от политики, - рассказывает девушка. – Они принципиально не ходили на референдум, когда речь шла о создании ДНР. Не голосовали и на украинских президентских выборах. У папы часть бизнеса была завязана на Харьков. Он пытался его сохранить, но ничего не получилось, однажды в офис пришли «правосеки» и приказали делиться. Он не стал цепляться за те деньги, сказал, дороже выйдет, перестал туда ездить. Дел хватало и в Донецке…
Ближе к концу лета прошлого года родители решили отправить Дашу учиться в Петербург. Она прошла прослушивание в одном из двух питерских музыкальных училищ, пусть и с потерей курса, но была зачислена на бюджетное отделение. Остановилась у давних друзей своих родителей. Там двухкомнатная квартира, двое сыновей-подростков. Даша поселилась вместе с мальчиками в «детской». Иногда к ней приезжала мать, и на время её пребывания они переселялась в номер недорогой гостиницы.
В Петербурге девочке очень нравится. Одно плохо: она в постоянном волнении за судьбу своих близких, оставшихся на родине. Иной раз, признается, ни о чем другом думать не может, кроме как о них – когда узнает об очередных обстрелах города.
На зимние каникулы, как её тут не удерживали новые друзья, все-таки поехала в Донецк. Как доехала, что там увидела, она рассказывала, отзываясь на звонки по мобильному, своему питерскому другу, тоже начинающему музыканту. Вот какой получился рассказ.
- До дома добиралась я в конце декабря на «перекладных». Сначала российским поездом до Ростова, потом оттуда на попутках с небольшой группой возвращавшихся домой беженцев, и, наконец, с отцом, который встретил меня на своей машине недалеко от украинской границы. В его машину нас забилось пятеро, ехали не очень быстро, прислушиваясь, насколько это было возможно, к каждому звуку за окном.
Привез меня папа в нашу квартиру, она оказалась в целости и сохранности. Наверное, потому, что находится в самом центре города. Из соседей, правда, мало кто остался. Большинство уехали к родственникам или знакомым в Мариуполь, Крым, Киев. В первые после приезда дни, предновогодние, обстрелов не было, тишина стояла совершенно мирная. Я даже удивилась: что же тогда по российскому телевидению всё время говорят об обстрелах? А уже 2-го января началось!.. Стало страшно выходить на улицу. Мы даже перестали выгуливать нашу собачку, поставили ей туалет на балконе. С тех пор обстрелы, взрывы не прекращались ни на день. Однажды бомба попала в соседнее с нами здание. Папы не было в тот момент дома, а мама быстро-быстро стала собирать вещи, одевать братика и поторапливать бабушку с дедушкой, чтобы быстрее спускались в подвал. Там, в подвале, я через несколько часов узнала о том, что тяжело ранена моя школьная подружка Наталка, во время обстрела она шла по той стороне, куда обвалились стены рухнувшего дома. Спустя несколько дней Наталка умерла в больнице. Это первая смерть, которая коснулась и меня…
Родители отца живут в своем частном доме на окраине города. Мы не раз просили их переехать к нам, но бабушке с дедушкой за семьдесят, и они говорят, что ничего и никого не боятся, а обузой нам быть не хотят...
Из-за своих родителей мои мама с папой не могут оставить Донецк, хотя друзья много раз предлагали им переехать и в Россию, и на запад Украины. Кто за стариками будет смотреть, кормить их?..
Еда у нас пока есть. В мирное время было свое немаленькое хозяйство за городом, что смогли, привезли оттуда в конце лета: картошку, другие овощи, яблоки. А также курочек. Они живут сейчас у нас в специальном закутке около кухни.
Никто в Донецке не думал, что противостояние с Киевом затянется больше, чем на пару-другую месяцев. Было немало людей, которые обвиняли во всем случившемся ополченцев. Среди них и мой папа. Он потерял бизнес, большую часть средств. Но теперь, когда видит, что творит на нашей земле украинская армия, все сомнения на счет виновных в развязанной гражданской войне у него закончились. Недавно я слышала, как он убеждал маму уехать вместе со мной и братом в Петербург, а сам хочет записаться в ополчение. Мама в ответ плакала.
С 20-го января мы стали думать, как мне возвращаться в Петербург. Добираться до Харькова, а оттуда до российской границы? Или, как и сюда, тайными тропами до Ростова? В последние дни обстрелы города стали ежедневными и многочасовыми, убитых и раненых все больше. Я боюсь здесь оставаться. Боюсь и ехать. Папа сказал, что сам все решит…
28-го января Даша с отцом выехала из Донецка. С тех пор, вплоть до вечера пятницы, от неё не было ни одного звонка, не пришло ни одной эс-эм-эски …
Людмила Николаева
Читайте далее:
http://svpressa.ru/society/article/111432/