— Что это?
— Это новые дома, по проекту «100 домов»
Сейчас построено около 25 домов по этому проекту. Застройки трех видов, площадь дома зависит от количества прописанных.
Мы едем по поселку медленно, вспоминая, где жил Николай Иванович Козлов, и пытаясь по памяти воссоздать место. Но многое изменилось, хоть по-прежнему развалин больше, чем целых домов.
— А это школа, видишь? Восстановили.
(Фото: автора)
Школа 24 января 2015 года
Мы пытаемся найти дом Николая Ивановича. 14 августа 2014 года он потерял руку. Тогда же они с женой остались без дома — прямое попадание — осталось только несколько стен (фото здесь). Мы вышли вместе с ними на улицу — они жили у соседей, которые сами уехали, пустив их к себе. Он сел вместе с женой на скамейку у входа. Дул ветер, и она тихо, сквозь слезы подробно рассказывала про Тот самый день. А сама все время клала руку на ногу мужа, пытаясь найти его отсутствующую. И гладила все время колено, где бы лежала его рука. Машинальное движение. Когда осознавала его, одергивала руку и аккуратно складывала под своим лицом. А потом опять клала. И все время говорила: «Вторую войну переживаем».
Николай Иванович все время молчал, но его глаза были широко раскрыты. А взгляд был невероятно ясен. И эта ее мечущаяся рука, в поисках опоры.
Когда мы подъехали к дому, где они жили, там никого не оказалось. Мы поехали дальше, в поисках хотя бы соседей, кто бы подсказал, где их можно найти.
Смотрю, стоит белая церковь. Беленькая, с новым куполом блестящим.
Фото: автора
Церковь 24 января 2015 года (Фото: автора)
Новые дома соседствуют с разбомбленными и еще не восстановленными.
— Скажите, а вы не знаете, где живут Козловы?
— Козловы?
Женщина на улице задумалась, пытаясь что-то прикинуть в голове.
— Ну да, дедушка Николай Иванович, он летом 2014 остался без руки. У них еще дом разбомбили.
— Так он помер уже! Жена его пошла жить к детям. Вам туды!
Женщина показывает на ЛЭП.
Библиотека поселка 24 января 2015 года (Фото: автора)
Алла Николаевна нас не узнала.
— Умер дед. 20 мая умер.
Их дочка стоит, и пытается что-то сказать. Я занимаю паузу:
— Скажите, а их дом восстанавливают?
— Не попали в список первых 25 домов. Надеемся, что попадут во второй список.
У дочки у самой дом пострадал. Жилая одна комната, где они все вместе и живут. На кухне потолок все время сыпется.
Соседняя комната фактически отсутствует. Но какие-то работы ведутся, хотя денег на это совершенно нет.
Видно, что семья была не бедной до войны. Такое сейчас там часто можно встретить — когда-то состоятельные люди, сейчас пытаются выжить, как и все.
Мы сфотографировались с Аллой Николаевной, и уехали дальше, развозить продуктовые наборы по другим домам.
У меня было ощущение, что она с августа 2014 года выпала в параллельную реальность, из которой так и не вышла.
Почти написала статью и вдруг вспомнила. Мы же к Козловым два раза приезжали!
Первый раз в начале апреля. Алла Николаевна тогда попросила большой список лекарств, и мы же его собрали. Список.
Судорожно начинаю искать по папкам — когда же мы приехали во второй раз к ним? Когда?
Точно — 14 мая.
Николай Иванович в тот день не проронил ни слова, а Алла Николаевна сказала, что он почти не спит. И все пыталась разобраться в коробочках, которые мы ей привезли. Надевала очки, и все просила подписать большими буквами что за препараты. И платочек каждую секунду поправляла, поглядывая с опаской на мужа.
Хрящеватое изменился. Убрали сгоревшие танки, БТРы. Восстановили церковь и школу. Отстраиваются другие здания и дома. По улицам бегают дети, везде висят объявления.
Пройдет время, и Хрящеватое сотрет оставшиеся руины, на месте которых вырастут новые дома.
Но Николай Иванович, как и десятки других, не увидят этого.
Евдокия Шереметьева, СП
