— А что с ними случилось потом?

 

— Я одно время отвечал за эти склады, но в последнее время даже не знаю, куда они делись. Это действительно правда. Представьте себе, в то время в Чечне был окружной учебный центр Северо-Кавказского военного округа. Этот центр был рассчитан на дислокацию дивизии до 15 тысяч человек, не считая техники. Потом там был первый городок. Там был танковый батальон. В Урус-Мартановском районе была ракетная часть ПВО, там несколько мотострелковых батальонов было. Представьте себе, в 1992 году, когда избрали Дудаева президентом, кто технику выводил? Никто. Солдат вывезли на автобусах, всю технику добровольно оставили нам.

 

— Дудаев убедил, что Чечне нужно оружие. Он не пояснил — зачем ?

 

— Как обычно, для создания вооруженных сил. Никто же не возмущался, когда мы объявили независимость. Даже Ельцин публично заявлял, берите суверенитета сколько хотите. Нам это дали, мы не требовали. Это потом пошло по-другому, Дудаева поддерживал и Ельцин, и Хасбулатов. Когда против Дудаева выступил Завгаев, в то время Хасбулатов приезжал в Чечню и клялся, что в клетке вывезет этого Завгаева. Всех, кто выступил против Дудаева, они обещали силой российского закона остановить. Потому что власть Дудаева была поддержана Москвой тогда.

 

— Вы отвечали за их хранение?

 

— Я не отвечал лично, я был в составе комиссии от нашего правительства. Нас было человек двадцать, если память не изменяет. Я был членом комиссии, потому что я был одним из близких Дудаеву людей, и это вполне резонно было. Я даже потом координировал сохранность этого вооружения на двух складах.

 

— А где это территориально?

 

— Первый городок напротив нашего ГАИ в центре, а пятнадцатый недалеко от Минутки.

 

— Хотите сказать, что ядерные боеприпасы хранились в пределах города ?

 

— Снаряды хранились в специальных контейнерах. Я лично их не видел, по описи мы принимали. Там были специальные допуски, привлекали специалистов гражданской обороны. Дудаев неоднократно говорил, что у него в руках находятся ядерные боеголовки. Никто не верил. Не могли верить.

...
— Лично я глазами их не видел. Я сужу как? По тем документам, по которым мы принимали вооружение. Среди него были гаубицы. Спросите любого артиллериста. Он подтвердит или опровергнет то, что я говорю. Там были новейшие системы гаубицы. Они могут стрелять до 16 км ядерными снарядами.

 

— А боеприпасы ?

 

— Гаубицы, способные стрелять ядерными снарядами. Их было 11 единиц, мне кажется. И к ним 80 боеприпасов в контейнерах на одном из складов. Мы к ним не подходили, просто подписывали, что приняли их на складах. Мы не подписывали, кто-то подписал, наверное.

 

— Какое это время было ?

 

— Это было в конце мая 1992 года.

 

— А вы с Дудаевым когда-нибудь эту тему обсуждали ?

 

— Да. Потом этот склад, где находились эти снаряды, был передан мне под контроль. Как член комиссии, я контролировал этот склад. Я отвечал за эти снаряды. Я лично не смотрел и не проверял. Во-первых, мне это не нужно было, во-вторых, нужны были специалисты, которые могут вскрыть эти контейнеры. Там могло быть радиационное облучение.

 

— У вас были такие специалисты?

 

—— Помню, склад передали другим на контроль, потому что я был выведен из состава комиссии. Потом говорили, что вскрывали эти контейнеры специалисты гражданской обороны. Вскрывали и убедились, что там действительно 80 ядерных снарядов.

 

— А с Дудаевым вы эту тему обсуждали ?

 

—- Обсуждали. Будучи руководителем администрации, он мне неоднократно говорил, что сделает несколько заявлений через СМИ, что, если Россия не прекратит агрессию, он применит ядерное оружие. Он имел в виду это ядерное оружие. Но он бы не применил. Это тоже был, грубо можно назвать, шантаж.

 

— До какого момента вы контролировали этот склад?

 

— Из-под моего контроля этот вопрос ушел еше до войны, до первой. Буквально полгода я контролировал это.

 

— А что дальше?

 

— Дальше? Я акты комиссионные принимал, я даже не видел этого оружия. Просто один раз я пошел на склад, посмотрел просто на оружие. Невозможно было подсчитать — 70 000 стволов. Потом я сдал какому-то оперативному офицеру генштаба. Тогда начальником генштаба был генерал-лейтенант Шахабов. Сейчас точно не могу сказать о судьбе этих снарядов. Допускаю, возможно, они до сих пор есть. Их где-то складировали. В горы где-то вывезли, по моим расчетам, потому что во время войны мы пользовались тем оружием, которое вывозили. «КамАЗов» 30 вооружения, техники, всего, что можно было вывезти.

 

— Вывозили куда ?

 

— В горы. Аргунское ущелье.

 

— Кто руководил этой операцией ?

 

— Дудаев руководил отдельно своими людьми, он знал и еще несколько человек, потому что там же тайники.

 

— Когда примерно вы говорили с Дудаевым на тему этих боеприпасов?

 

— До кизлярских событий. Во время войны, будучи руководителем военной администрации, мы разрабатывали разные варианты, как вести информационную политику, боевые действия. Я занимался этими вопросами, он мне давал задания. И он мне тогда говорил, что надо все-таки этот козырь использовать. ...И он на одной из пресс-конференций с российскими журналистами об этом заявил.

 

— Позже вы обсуждали эту тему с Басаевым, Масхадовым ?

 

— Басаев говорил неоднократно, что у него есть какие-то контейнеры. Сперва я допускал, что именно эти контейнеры. Эти снаряды. При наличии одной гаубицы как применить? Вывезти на границу с Дагестаном или Ингушетией и на расстоянии 16 км можно вызвать ядерный удар.

 

— И это реально было?

 

— О создании такого подразделения и его программе был подписан приказ еше Дудаевым. Если архивы сохранились, я мог бы копию или оригинал с подписью Дудаева представить. Это подразделение называлось «Подразделение химической атаки «Смерч». Исходя из того, что в арсенале вооруженных сил Чечни были вот эти ядерные снаряды. Даже если не для применения их взять, в любом случае для обслуживания их должно было быть химическое подразделение... И поэтому был такой приказ. Я видел его как руководитель военной администрации. Иначе я, может быть, тоже его не видел бы.

 

— Для химической атаки не ядерные боеприпасы...

 

— Это подразумевается. Химический — это есть общий.

 

— У Дудаева под термином «химическая атака» подразумевалась возможность использования ядерного оружия ?

 

— Да. Например, контейнеры с обогащенным ураном у нас были. Это я помню точно, потому что были эти контейнеры. Их даже привозили из институтов каких-то из Москвы ... с маркировками. Даже у меня фотографии были в архиве. Чтоб не быть голословным, я бы представил эти фотографии. Там номерные знаки, год выпуска этих контейнеров, срок годности.

 

— Говорите, покупались в Москве. В какое время ?

 

— До и во время войны Дудаев покупал их, потом я доступ к ним получил, в смысле информацию о существовании их по документам. Потому что и архивом я владел тогда. Я обеспечивал передвижение спецархива Дудаева, во время войны невозможно было сидеть на одном месте. У меня был допуск к этим секретным архивам, и я головой отвечал за это.
...
— Вы говорили про 30 «КамАЗов» с оружием...
...
— Эти «КамАЗы»? О них многие знают. Это было, когда мы приняли склады. Склады мы приняли, если память не изменяет, в мае 1992 года. Когда в 1993 году у нас начались такие внутриобщественные процессы... Оппозиция, то да сё... Была опасность, что эти люди, прикрываясь гражданскими людьми, могут захватить части и могли сынициировать какие-то акции с Россией... Мы допускали, что под видом митингов они могли поднять врачей, учителей. Вот в это время «КамАЗы» и были вывезены из Грозного.

 

— Это был приказ Дудаева?

 

— Да, это был приказ Дудаева. Это была очень секретная операция. Ночью. Вывозили только по ночам. И по моим данным, около 30 «КамАЗов» вооружения, боеприпасов, снаряжения было вывезено.