Приведем, в который уже раз, цитату из письма Николая Гоголя к А. Смирновой от 24 декабря 1844 г. (н. ст.).: "Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская (…) Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская, знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из их порознь заключает в себе то, чего нет в другой, явный знак, что они должны пополнить одна другую".

К этому добавим, что культуры никогда не воюют друг с другом, а лишь взаимообогащаются при встрече. Тот, кто намерен делить культуры, приводить их к дуэльному барьеру, да еще по этническому признаку, демонстрирует свою убогость. И в исторической перспективе будет отторгнут – культурой и народом.

Ниже приводим живую и эмоциональную реплику нашей молодой современницы, ученицы 10-го класса Харьковской гимназии ? 13 Марины Тагиль – cтаршеклассницы, чья фамилия рифмуется с фамилией классика. Нам кажется, этот текст показателен. Потому что в который раз подтверждает: и культура, и интерес, и любовь к ней живы в новейших поколениях, и что культуротерпимость, всемирная отзывчивость, присущая многовековому и многонациональному Харькову, тоже жива. И, значит, ничто не исчезает бесследно, и два чудесных памятника нашим самым любимым отечественным гениям – Пушкину и Гоголю, отстоящие на расстоянии сотни шагов друг от друга в Театральном сквере Харькова, были возведены век назад на средства горожан не напрасно.

Это ведь именно Гоголь сказал о Пушкине, перед гением коего преклонялся: "Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет".

Что ж, две сотни лет, кажется, почти уже прошли. Во всяком случае, 200-летний юбилей самого Николая Васильевича мы будем отмечать в следующем, 2009 году. (Уверен, что будем отмечать вместе – Украина и Россия.) А русский человек, о котором грезил Гоголь, уже явился. Его внутренний облик и речь кажутся нам весьма привлекательными. Послушаем же его.

Марина Тагиль

"Гоголь – мой, наш…"

В пять лет я сделала великое открытие. Я узнала, что памятник, самый обычный, бронзовый, в Театральном скверике на Сумской, может смеяться, да так заразительно, что рядом с ним хочешь – не хочешь, а сама расхохочешься.

Мы гуляли с дедушкой, и он привел меня в этот скверик и сказал, что покажет необычный памятник. После долгих пешеходных экскурсий по городу с мамой и дедушкой я в пять лет была довольно образованным ребенком. Я знала, например, что бывает памятник в полный рост (а иногда и в два – три роста!), а бывает памятник, который называется бюст, то есть человек до половины, только голова и плечи без рук. Главное, чтоб лицо было похоже.

И еще я знала, что в Харькове много памятников великим писателям.

Вообще литература в нашей семье была неотъемлемой частью жизни. Казалось, что писатели и герои книг были хорошими, добрыми знакомыми. Так вот, это был необычный бюст. У него были руки! "А почему у этого памятника руки, ведь у бюстов рук не бывает?" – спросила я дедушку. "Так ведь он пишет! А как же без рук писать?" – последовал ответ. Действительно, бронзовый человек, вернее, бюст что-то писал в маленькую книжечку. Наверное, что-то потрясающе смешное, потому что я не выдержала и расхохоталась. Мне показалось, что он даже заговорщически подмигивает мне. Я уже умела читать и, поднявшись на носочки, разбирала затейливый буквенный узор (он тогда еще никуда не делся и украшал постамент розоватого мрамора). "Гоголь… Дедушка, а про что он пишет? (спросить в прошедшем времени почему-то язык не поворачивался, ведь он такой живой: пишет прямо у меня на глазах и при этом так заразительно хохочет!) Памятник из-за рук необычный, да?"

– Из-за рук, конечно, тоже… Но самое главное – памятник поставили по желанию харьковчан, на собранные горожанами деньги.

– Его так любили? А за что? О чем он пишет?

Дедушка вроде бы услышал, что о писателе спросили в настоящем времени, тоже улыбнулся и загадочно ответил:

– О черте, который украл месяц!

– А… А как же он?.. (Тогда еще не было знаменитого музыкального фильма "Ночь перед Рождеством" с участием громкого и яркого Киркорова, да и телевизор в нашем доме никогда не считался предметом обожания и поклонения.)

– А он вернул назад… Обжегся и вернул. А потом черта поймал кузнец Вакула и полетел на нем за черевичками для своей любимой Оксаны.

– А мы сегодня об этом почитаем?

"Нет уз святее товарищества". "Чуден Днепр при тихой погоде". "Знаете ли вы украинскую ночь?"

Я не знаю, какие самые яркие, самые громкие лозунги о патриотизме могут сравниться с этими строками! Когда я теперь слышу споры о том, какой же стране и какой литературе – русской или украинской – принадлежит Гоголь, я просто пожимаю плечами: надо же придумать такую чушь – делить Гоголя! Словно можно разделить солнце, вычерпать ладонями и пересчитать по каплям море, измерить любовь! Нелепо, что некие деятели от просвещения пытаются отделить Гоголя от русской литературы и изучать его произведения в курсе украинской. Гоголь неотделим и давно уже принадлежит всему миру, всем умеющим ценить слово, понимать "разумное, доброе, вечное…"

Гоголь – мой, наш, и он настолько велик, что его хватит и детям и правнукам. Только пусть сумеют услышать его звонкий веселый смех, оценить его чудную выдумку и про красную свитку, и про Пацюка, к которому вареники сами в рот прыгают, и про то, как хитрая Солоха прячет своих ухажеров в мешки. И пускай будет для всех, кто не живет в Украине, его словарь про бублики, парубкив и дивчат, который так удивил меня в детстве.

Я знаю, что смех Гоголя может быть и другим – обличающим, высмеивающим пороки не только отдельных людей, но и целого государства, не дающим даже оправдаться: "На зеркало неча пенять, коли рожа крива". Я с удовольствием читаю (и смотрю на сцене, особенно в нашем кукольном театре) и "Ревизора" и "Мертвые души".

Я знаю, как больно было Гоголю – человеку и писателю – говорить об этом. Поэтому есть другой памятник. Я видела его только на фотографии: в старом дворике Москвы уставший, измученный Гоголь, как замерзшая птица, волочащая по земле крылья, глядит каким-то больным взглядом.

Сколько надо было отдать сил, души за необходимость сказать всем городничим, держимордам, завравшимся хлестаковым, пронырливым чичиковым, больше всего на свете ценящим копейку, что они подлецы! Может, проще было бы смолчать и еще раз написать про полет черта за черевичками или за шубкой куда-нибудь в Париж, придумать еще какого-нибудь Вия. Поберечь нервы, чтобы не бояться потом своего летаргического сна. Но ведь не смог же простить предательство Андрия старый Тарас, не смог же он смолчать на площади, среди врагов, не ответить Остапу!

Настоящий писатель тем и высок, что достоин своих любимых героев, что вечно горит на костре творчества, шагает к дуэльному барьеру. Он не застывает намертво в бронзе, не каменеет, не уходит в пыльное невостребованное прошлое.

Вот он, необычный, несравненный Гоголь! Я подхожу к памятнику, поднимаю голову – и снова не могу сдержать улыбки, будто он только что, по старой дружбе, поделился со мной новыми задумками.

Гоголь. Для каждого харьковчанина это не просто имя. Ведь именно ему, "ревизору" действительности, наши земляки поставили к 100-летнему юбилею памятник на добровольно собранные деньги от всего города. И даже родившись почти два столетия спустя, все равно ощущаешь себя частичкой читающей публики прошлого века. Особенно здесь, в Театральном сквере, где не раз еще приходя сюда, ты услышишь в шелесте листвы обращение того, кто породнился c тобой по душе, не по крови…

На снимках: памятник Н. В. Гоголю в Харькове (скульптор Борис Эдуардс, 1909) в наши дни, фото Станислава Минакова; памятник Гоголю в Харькове в начале ХХ века.

http://www.rusk.ru/