Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Четверг, 28.03.2024, 21:49
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


Чеченские хроники

Приход двухтысячного года они встречали под оглушительную канонаду и всполохи разрывов. Только это были не праздничные салюты. Это была война, уже вторая в их жизни за последние пять лет. Грозным был приход нового века для города с одноименным названием. И людям среди руин было не до праздников. Одна цель - выжить. 75-летняя Мария Григорьевна Шкуратова рассказывает, как было страшно во время авианалетов: "Я закрывала голову руками, сжималась, пряталась в углу ванной, молила, чтобы это всё скорее кончилось". Она не хотела покидать свою маленькую квартиру и спускаться в подвал, где прятались от обстрелов ее соседи.
Не всегда спасало и это убежище. 70-летний профессор, доктор химических наук, автор многих научных работ, Дмитрий Степанович Сопельняк чудом уцелел, выйдя из подвала к водозаборной колонке. "Снаряд попал прямо в толпу людей, набиравших воду, - рассказывает профессор. Его выручило полотенце, которым он обматывал голову, чтобы было теплее. И осколок снаряда, благодаря этому "утеплителю", лишь отколол кусок черепа. Раненого, его подобрали российские солдаты и на БТРе доставили в травмпункт. Оттуда перевезли в Знаменку, снова сделали перевязку и отправили в Моздок. Фактически, в никуда, потому что в Моздоке, где осенью прошлого года сотни русских беженцев ютились на привокзальной площади, ничего не изменилось. Все так же бездушны местные миграционщики, "страшно далеки они от народа". На помощь беженцам пришли моздокчане.
В станице Луковская Моздокского района казаки приспособили помещение недостроенного Дома быта под приют для беженцев из Грозного. В трех небольших комнатах и бетонном подвале разместилось около 70 человек. У каждого своя боль, своя беда. Профессор Сапильняк прожил здесь несколько дней, но рана дала о себе знать, начались страшные головные боли. С трудом его удалось устроить в моздокскую райбольницу. Медики сетуют: "Людей-то к нам направляют, а лечить их нечем. Не хватает элементарных физрастворов, гипса. Не говоря уже о более сложных лекарствах". Старшая медсестра травматологии Тамара Чаусова долго перечисляет наиболее необходимое: "Антибиотики широкого спектра действия, обезболивающие средства, растворы, мази, перевязочные материалы, кровоостанавливающие, инфузионные растворы..." Удивительно, но эти же средства, как наинужнейшие перечисляли мне и врачи моздокского военного госпиталя. А куда же, в таком случае, деваются все эти многочисленные гуманитарные грузы из разных регионов России? Неужели правы те, кто утверждают, что вся помощь прямиком попадает в аптеки на продажу?
Но даже и без должного количества медикаментов, военные и гражданские медики в Моздоке творят чудеса. Но и они не всесильны. Таисия Михайловна Сметанина, 68 лет, получила осколочное ранение ноги во дворе своей пятиэтажки в Грозном. Ее вместе с 89- летней матерью отправили все в ту же Знаменку, а оттуда - в Моздок. Мать, Пелагею Федоровну, удалось устроить в больницу совхоза "Терек", а Таисию Михайловну определили в травматологию. Но ранение было серьезнее, чем казалось вначале. У пожилой женщины диабет, организм сильно ослаблен, и, возможно, предстоит ампутация голени. И куда деваться ей, инвалиду, после выписки из больницы, с престарелой матерью, если их дом в Грозном полностью разрушен? Миграционная служба с начала января не выдает беженцам даже единовременное пособие в размере 83 рублей 40 копеек(!), ссылаясь на то, что нет денег. Отказалась кормить беженцев по талонам миграционной службы и столовая, где один раз в день на сумму в 15 (!) рублей, им полагались тарелка супа и кусок хлеба. Причина та же - нет денег. И теперь беженцы, как реликвию хранят уже выданные, но бесполезные талоны, надеясь когда-нибудь их отоварить.
Определенную помощь людям оказывает Российский Красный крест (РОКК), организовавший горячее питание. Примерно 1.000 буханок хлеба выдается беженцам по талонам.. Вот только порядка в раздаче нет, и в результате каждый день у двери районного отделения РОКК происходят самые настоящие баталии. Пожилым русским беженцам нелегко пробиться сквозь толпу молодых, хорошо одетых чеченок, занимающих очередь сразу для всей своей многочисленной родни. А число талонов ограничено, и их хватает не на всех.
Не лучше обстоят дела и с раздачей вещей. Как правило, это одежда б/у, не лучшего качества, но беженцы рады и этому. Русские, которые выделяются в очереди у РОКК своим бедным, измученным видом, любую помощь принимают с благодарностью, а вот чеченки не прочь в очередной раз высказать претензии к России. Что, впрочем, не мешает им получать "гуманитарку" сразу в нескольких местах - в ФМС, МЧС, и даже в Знаменской, расположенной недалеко от Моздока. Учет при распределении помощи беженцам налажен неважно, и этим спешат воспользоваться те, кто половчей.
То же самое и с помощью МЧС, направляемой в "освобожденные районы".. Работники МЧС говорят, что в их функции входит только доставка в Чечню продовольствия, а ее раздачей занимаются уже местные органы власти. И нередко офицерам МЧС приходится наблюдать картину, когда чеченский представитель, получая по накладной мешки с мукой, тут же выводит на них цену - 300 рублей и везет на продажу. "Мы это видим, а ничего сделать не можем. Наше дело - отдать груз, а там , как они его распределят, не наша забота". Потому и стремятся попасть чеченцы на "руководящие должности". Это, в буквальном смысле, хлебные места.
Чеченцы очень взаимосвязаны. Устроится один из них на "хорошее место" - потащит наверх всех своих. Так было в прежние годы, так же обстоит дело и сейчас. Говорить о "порядке" и "контроле" в таких условиях не приходится. Для чеченца главное - его род, семья, а все остальное вторично. И он всегда рассчитывает на поддержку своих. Оказавшись в новой среде, на новом месте, спешит застолбить "место под солнцем" для своих земляков. Вот почему стоит где-то в российском городе появиться небольшой чеченской общине, как она разрастается на глазах. В немалой степени это обусловлено демографией и чадолюбие поражает воображение - 10-15 детей в семье норма. Женщины, вступая в брак в раннем возрасте, рожают чуть ли не каждый год. Аборты здесь не поощряются. Вот он, неиссякаемый резерв молодых боевиков. Мы с ними снарядами воюем, а они с нами - демографией. И еще не известно, кто сильней. В приграничных с Чечней районах население уже бьет тревогу. Например в Моздоке, городе с преобладающим (почти 70%), русским населением, сейчас на одного новорожденного русского младенца приходится 4-5 чеченят.
В травматологическом отделении моздокской больницы я познакомилась с двумя молодыми чеченками, получившими ранения при выходе по "гуманитарным коридорам". Дороги эти простреливаются снайперами, отсюда и столько раненых. Хава Хаджимурадова, 27 лет, в результате попадания снайперской пули лишилась ноги. У нее трое детей, и она была беременна четвертым. Врачи, опасаясь за ее состояние, посоветовали прервать беременность.
Другая пациентка, Малька, также 27 лет, категорически отказалась от наркоза во время операции по удалению осколков из ноги, чтобы не навредить будущему ребенку, который будет у нее четвертым. За Маликой ухаживает ее родственница, Тамара, 38 лет, у которой 9 детей! Старший сын, 21 года, по ее словам, погиб, подорвавшись на мине.
С диагнозом "осколочное ранение в ногу", в отделении проходит курс лечения мальчик Исса, 12 лет. За ним ухаживает его отец, Ахмед, которому почти 70 лет. Мать Иссы - его третья жена (причем, две жены сосуществуют вместе, что для Чечни не редкость). У Ахмеда много детей, но этот мальчик, похоже, его любимец. Он, седобородый, крупный мужчина, воспринимаемый большинством находящихся в отделении чеченцев как старейшина, заботливо ухаживает за своим ребенком. По профессии Ахмед - шофер, но речь его грамотна, и к его словам прислушиваются. Он живо интересуется происходящим, имея на все свою точку зрения. Разумеется, особых симпатий к России он, как и большинство его соплеменников, не питает, но и не склонен во всех бедах винить только русских. Как и многие другие чеченцы, этот считает, что Россия сама стала жертвой темных антирусских сил, сионистских - открыто говорит он. И эта война, по его мнению, была развязана для того, чтобы еще более ослабить Россию, и, в конечном счете, выдавить ее с Кавказа. В речах чеченцев часто звучат проклятия и в адрес Березовского, и связанных с ним ваххабитов. Упрекают люди и Масхадова за излишнюю мягкость по отношению к этим самым ваххабитам и всевозможным наемникам, заполонившим республику в последние годы. "Кто звал их сюда, что забыли они на нашей земле?"
Но, размышляя о будущем своей республики (ведь не всегда же собираются они воевать!), чеченцы никак не придут к единому мнению. Кто-то видит во главе республики того же Масхадова, - "раз мы его выбрали, то пусть и правит", другие поддерживают Малика Сайдуллаева, родственники третьих воюют в составе отрядов Бислана Гантамирова. А одна чеченка даже заявила: "Мы хотим, чтобы нашим чеченским президентом был генерал Лебедь".

Свое будущее чеченцы пока плохо себе представляют. Гораздо ближе им разговоры о прошлом, о том "советском" периоде, когда Грозный был цветущим городом, а в республике работали фабрики, заводы, были институты, театры. Среди моих собеседников были строители, колхозники, медработники. Вряд ли они скоро смогут вернуться к привычному труду. Да и захотят ли? Теперь у их молодежи иная профессия - убивать. И потому конца этой войне не видно. Чеченцы не любят афишировать свои связи с боевиками, но у многих в отрядах непримиримых мужья, братья, сыновья. Часто воют не "за идею, а так, потому что "все побежали, и я побежал". Так же, как и в прошлую войну, в моздокской больнице проходит лечение немало молодых чеченских мужчин с ранениями довольно странного происхождения, похожими на "самопал". Врачи, впрочем, считают, что помощь они должны оказывать любому больному, независимо от его убеждений и национальности.
Сами чеченцы, воспринимая подобное обхождение как должное, вряд ли станут относиться добрее к России. Гораздо охотнее они жалуются на "жестокость" со стороны федеральных сил. " Забирают наших парней, увозят куда - то, унижают", - перебивая друг друга, заявляют молодые чеченки. А на вопрос, почему же они разрешали своим мужчинам убивать, грабить, отвечают встречными обвинениями: "А почему вы дали развалить Советский Союз, почему оставили Дудаеву в 1991 году столько оружия, почему вами правят нерусские - Гусинский, Березовский?". Похоже, с политподготовкой у чеченцев все в порядке. Они задают нам те же мучительные вопросы, на которые мы сами безуспешно пытаемся ответить уже столько лет. И свою ненависть к нам они объясняют именно нашей слабостью. Чеченцы уважают только силу и твердость. Мягкотелость и шатание они воспринимают как вседозволенность и возможность реализовать свою агрессию. Так уж устроено их сознание, что своих главных "врагов" - Ермолова, Сталина, они же более всего и уважают.
А вот тех, кто дал им "суверенитета, сколько проглотите" - Горбачева, Ельцина, Гайдара они ненавидят, упрекая и себя и нас за то, что мы позволили им править нами.
Свое будущее в составе "демократической" России чеченцы представляют с трудом. Они ждут, как сложится ситуация в стране, кто будет избран на пост президента, и, исходя из этого, будут вырабатывать свою позицию. Ничуть не сомневаясь, что Россия, в конце - концов опять пойдет на капитуляцию, - "мы всех ваших чиновников в Москве давно закупили", - они, тем не менее, понимают, что даже возможный уход России из этого региона не принесет Чечне ни мира, ни стабильности. "Да, у нас может получиться, как в Афганистане", - признают они. Слишком много противоречий накопилось в их обществе за последние годы. Это сейчас, перед лицом "общего врага", они сплоченны и дружны. А что будет потом? Нефтяные запасы своей республики многие чеченцы считают не благом, а, скорее, проклятием. Они понимают, что не только нефть сделала Чечню полем битвы, но и ее геополитическое расположение. Внимательно следя за судьбой Ирака, чеченцы делают вывод, что и с ними Запад может так же расправиться при первой возможности. Так что к зарубежным правозащитникам, которые так яростно защищают чеченцев, сами чеченцы особой любви не питают. Хоть и неласковой по отношению к себе считают чеченцы Россию, но признают, что лучше быть с ней, чем жить под западными советниками, коих чеченцы считают выразителями идей "дьявола". Чеченское общество, и в наши дни живущее по родоплеменным законам, чуждается западной морали. Конфликт Ислам - Православие действительно кем-то искусственно создан и умело подогревается, чтобы ослабить, в конечном итоге, все народы России.
Но, как бы не сложилось будущее Чечни и чеченского народа, большинство русских жителей этой республики не видят для себя уже никаких перспектив. Начиная с момента прихода к власти Дудаева, и во время ведения боевых действий в Грозном страдали именно русские, не сумевшие выехать до бомбежек, жизнь стала настоящим адом для тех, чьи предки - русские солдаты и казаки основали крепость Грозную в 1818 году. Несмотря на то, что за период с 1996 года, после вывода российской армии в Чечне было убито более 21 тысяч( !) русских (по данным министерства по делам национальностей и региональной политике), в республике оставалось еще довольно много представителей славянских народов - казаков, русских, украинцев. Всеми забытых и брошенных на произвол судьбы. Истребление которых предпочитала не замечать "мировая общественность", яростно вставшая сейчас на защиту "бедных чеченцев". Русским, фактически, просто некуда и не на что было уехать.
За трехкомнатную квартиру в Грозном давали не более пяти тысяч рублей. Но даже те, кто решался на такую сделку, не имели никаких гарантий остаться живыми, и часто русских обитателей квартиры находили зарезанными в их собственных домах. Ни денег, ни документов. Нередко нападения совершались и на старушек, получавших свои крохотные пенсии в соседних с Чечней регионах. "Молодые чеченские наркоманы не только деньги отбирали, но еще насиловали, убивали", - рассказывает пенсионерка Ольга Тимик. Следствия по этим преступлениям не велось. Геноцид русских стал повседневной реальностью "суверенной" Ичкерии. И ни МЧС, ни миграционная служба не приложили никаких усилий, чтоб вывезти людей в безопасное место, что значительно бы облегчило ход военной операции сейчас. Для этого, как верно отмечают мои собеседники, нужна была патриотическая воля и ответственная национальная власть. Но ни того, ни другого в стране у нас давно уже, к сожалению, нет.
Вот и сейчас заботу о русских беженцах в Моздоке, так же как и осенью прошлого года, взяли на себя не ответственные организации, а рядовые граждане. Беженцы, размещенные в Доме быта в Луковской, благодарят главу станичной администрации Александра Сибилева, местных казаков, руководителей колхоза "Украина" и молокозавода, других предприятий города, сумевших помочь. Без этой поддержки русским, лишенным буквально всего, было бы просто не выжить. "Нас снова ждет дорога в никуда", - говорят беженцы, повторяя слово в слово горькие сетования беженцев той, первой войны. У многих из них не осталось никаких родственников, - кто-то погиб в Грозном от рук чеченских бандитов, как сын и племянники Марии Александровны Димуры, кого-то накрыли наши же авиабомбы во время последних боев. А другие просто потеряли связь с ранее выехавшими родственниками. Ветеран войны и труда Михаил Александрович Кашпурин даже не смог вывезти документы - в Грозном сгорел его дом, погибла жена. Он пытается разыскать ее сестру - Валентину Дорофеевну Василькову, которая несколько лет назад выехала в район Армавира. Название поселка Михаил Александрович забыл. То ли Благодарное, то ли Благодатное.
Многие беженцы не хотят ни называть своих имен, ни позировать перед телекамерами. У Анатолия Котова (фамилия, по его просьбе, изменена), в Грозном осталась 90-летняя мать, которую он не смог вывезти, и теперь очень волнуется за ее судьбу. В последний раз он видел ее в начале января, а потом его схватили боевики. "Затолкали в машину, говорят, поедешь с нами, окопы нам будешь рыть, а потом мы тебя убьем, - и смеются. Вдруг остановили машину, - давай, выходи. Поставили меня на край рва, передернули затворы: "Сейчас мы тебя, русский, расстреляем". Я уже приготовился к худшему. Нет, страха не было, наша беспросветная жизнь последних лет была таким адом, таким кошмаром, что особого сожаления потерять такую жизнь я уже не испытывал. Жаль было только пожилую мать. Одна она останется. Сказал это боевикам. А они почему-то проявили "великодушие",- "Хороший ты, русский, - говорят, - о матери своей заботишься. Ладно, иди",- отпустили, значит. Мне еще повезло, что это наши, "городские" боевики были, среди них даже соседа одного я узнал. А если бы попался я к "горским", тогда пощады не жди, эти бы зарезали без колебания. Они сейчас буквально рыскают по городу, ищут, кого бы убить и ограбить".
Видимо, такие же "отморозки" и сделали инвалидом 42 -летнего Алексея М., который приехал в Моздок вместе с матерью и сестрой. После жестоких побоев он, бывший инженер, так и не смог оправиться, потерял разум. И сколько еще таких изломанных, исковерканных судеб! Трудно себе представить, как реагировали бы, к примеру, Штаты, на подобное отношение к своим соотечественникам, если за одно только подозрение в "недружественных намерениях" США готовы наносить ракетно - бомбовый удар в любую точку планеты! А в современной России конца 20 века подобные злодеяния сходили варварам с рук.
Много горя и унижений довелось испытать каждой русской семье, сумевшей вырваться из Грозного, из других районов республики. Александр Н., житель поселка Долинский, (это недалеко от Грозного), рассказывает, что, несмотря на присутствие федеральных сил, там еще остается много боевиков Они "косят" под мирных жителей, но в любой момент готовы организовать провокацию. Нет особых надежд и на российские комендатуры, созданных на освобожденных территориях.
Что делать в России тем, кто все же сумел выехать из Чечни? Заслуженный тренер, мастер спорта по художественной гимнастике Нина Пимичева сомневается, что сможет работать по специальности в глухой деревне, куда предлагает ФМС отправиться ее семье. Среди беженцев большинство составляют представители "городских" профессий. Например, Ольга Михайловна Кошелева, много лет проработала главным технологом консервного завода. Тут и нефтяники, и программисты, и научные работники. Есть электросварщики, учителя, медработники. Все они предпочли бы не унижаться перед чиновниками ФМС и РОКК, выпрашивая талоны на скудное пропитание, а зарабатывать сами. Но где найти эту работу?
Есть и еще один аспект у проблемы размещения беженцев: за годы жестоких испытаний русские жители Грозного привыкли держаться друг за друга, и теперь с тревогой думают о переезде порознь в новые края. Они, кровно привязанные к Северному Кавказу, где прошла вся их жизнь, где могилы их предков, сомневаются, что смогут прижиться где - либо еще.
Но и Моздок, принявший за последние месяцы более 6.000 беженцев (что очень много для района с 70-тысячным населением), разместивший огромный воинский контингент, сам переживает нелегкие времена. Большинство предприятий города простаивает, нет работы, нет денег. Из Моздока усилился отток коренного русского населения, которое не видит для себя перспектив в Северной Осетии.
Чеченская война стала сложным испытанием для всех. Трудно военным и гражданским. Но труднее всего беженцам.
Разговаривая с этими людьми, я увидела на батареях парового отопления кусочки хлеба. "Сухари сушим", - заметив мое удивление, поясняют беженцы. Похоже, они уже никому не верят. Им, как героям лондоновского рассказа "Любовь к жизни", предстоит долгая и нелегкая адаптация. Впрочем, до мира и спокойствия еще далеко. У них отнято все - дом, имущество, здоровье, работа. Осталась только слабая надежда. И еще у них есть дети, которые рисуют войну, у которых нет теплых вещей, а и из всех игрушек у трехлетнего Димы - только синий воздушный шарик. Мальчик весело бегает между рядами железных коек и смеется. Ему, похоже, нет дела ни до войны, ни до проблем взрослых.
А у ребят, что постарше, которых удалось не без труда, и не без помощи все той же луковской администрации, устроить на учебу в местную школу, нет почти никаких школьных принадлежностей, - помогают новые одноклассники. Чтобы ученикам спокойнее было делать уроки, беженцы потеснились, и выделили им одну крохотную комнату. Как бы ни было трудно, люди понимают, что сейчас главное - забота о детях. Они - наш шанс.

Материал подготовлен нашим специальным корреспондентом Еленой Бадякиной
"Спецназ России"

Категория: Чечня | Добавил: rys-arhipelag (17.11.2009)
Просмотров: 2422 | Рейтинг: 4.5/10