Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
Предисловие переводчика:
В нынешнее время, когда "юрисдикционные" и экклезиологические проблемы давно вышли из области теоретического лишь богословия, и ставят каждого православного человека перед необходимостью личного выбора, становится невозможным оставаться в стороне от них, сохраняя при этом мир с собственной совестью. Вне зависимости от того, какое он определяет для себя место в современной, сложной церковной ситуации, каждый христианин должен сделать свой выбор сознательно, определив, по крайней мере для себя самого, причины его и следствия. И в этом процессе осознания и определения своей церковной позиции важно выработать для себя ясное понимание явления, называемого "сергианством", и православное к нему отношение. Требование, выдвинутое в 1990 году Синодом Русской Православной Церкви Заграницей в связи с принятием в свою юрисдикцию российских приходов, о принесении Московской патриархией покаяния в "ереси сергианства", вызвало у многих недоумение: ведь сергианство представлялось большинству православных явлением хотя и отвратительным, но все-таки чисто политическим, не затрагивающим область догматики. И, стало быть, и не столь страшным как ересь. Необходимо сказать, что и в самой Зарубежной Церкви слово "ересь" применялось по отношению к сергианству не всегда в строгом смысле, определяя чаще эмоциональное отношение к нему, чем сущность самого явления. Сейчас же, с падением коммунистического режима, уяснить его сущность стало особенно важно. Ведь если сергианство - явление политическое, то с изменением политической обстановки оно утрачивает свое значение и представляет только исторический интерес. В Московской патриархии так многие и считают: да, был митрополит Сергий (Страгородский) не прав, но сейчас времена другие, и мы с коммунистами не сотрудничаем… Если же речь идет о нарушении догматическом, и неизбежно связанным с ним существенным повреждением всего строя внутренней духовной жизни церковного организма - то наше отрицание сергианства должно, несомненно, быть более решительным. Необходимо тогда выяснить: в чем именно проявилось отклонение от Православия, сформулировать для себя православное решение спорных вопросов и, главное, отойти от церковного общения с придерживающимися неправославного заблуждения. Богословские труды иеромонаха Серафима (Роуза) имеют заслуженный авторитет и доверие у Русских православных людей благодаря их строгой православности и способности его проникать глубоко в сущность рассматриваемого явления. Поэтому мы посчитали полезным предложить вниманию благочестивого читателя суждения приснопамятного батюшки по данному предмету, извлеченные из составленной им книги «Святые Русских катакомб» (RUSSIA'S CATACOMB SAINTS, St. Herman of Alaska Press, Platina, California, 1982). Это тем более важно, т.к. в последние 10-12 лет появились публикации и книги, в которых о. Серафим представлен чуть ли не сергианином или, по крайней мере, богословом, глубоко равнодушным к этому апостасийному явлению. Хотя на книге и стоит имя проф. И.М. Андреева, но непосредственно этому автору принадлежащие страницы являются лишь частью, хотя и значительной (62 страницы из 600 с лишним), составленной отцом Серафимом из статей и документов разных лиц и лет, большей частью переведенных им с русского языка на английский и тематически объединенных. Почти каждой статье этой книги о. Серафим предпослал свои собственные переводческие заметки и комментарии, а некоторые составил сам, используя разные источники. Кроме того, в книгу вошли написанные им большое «Введение» и «Биография проф. И.М. Андреева». Из всего этого мы и извлекли мысли о. Серафима о сергианстве, изложенные его собственными словами и иногда цитатами из других авторов, помещенными в его заметках. Таким образом, получившийся текст (кроме «Введения») не является цельной статьей отца Серафима; однако, как читатель сможет убедиться сам, он с достаточной ясностью выражает позицию о. Серафима по рассматриваемому вопросу. Введение 16/29 июля 1927 года митрополит Нижегородский Сергий, исполнявший в то время обязанности Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола, обнародовал свою безславную "Декларацию" преданности Русской Православной Церкви Советскому правительству и солидарности с его "радостями" и "печалями". Этот документ был опубликован в официальной советской газете «Известия» 6/19 августа того же года, и стал причиной фундаментального разделения, возникшего затем в Русской Церкви и продолжающегося доныне. По словам одного исследователя истории Церкви того периода (по убеждениям "сергианина"), год Декларации был «поворотным. До сих пор вся церковная жизнь протекает под знаком этого года» (А. Краснов-Левитин, Воспоминания, YMCA-Press, 1977, стр. 91). Разделение это – не просто отделение друг от друга совершенно независимых церковных организаций, но что более существенно - это разделение между двумя, совершенно различными взглядами на то, чем является Христова Церковь, и как она должна действовать в этом грешном мiре, направляя своих чад к берегам вечной безгрешной жизни в Царствии Небесном. Согласно одному из этих взглядов, которым руководствуется современная Московская Патриархия, и которому вполне соответствует именование "сергианства", Церковь представляется, прежде всего, как организация, внешние формы которой должны быть сохранены во что бы то ни стало. Непослушание или отделение от этой организации рассматривается как "раскол" или даже "сектантство". Апологеты сергианства в России и заграницей постоянно подчеркивают, что политика митрополита Сергия сохранила иерархию, церковную организацию, богослужение, возможность участия в таинствах, и что это и есть главная задача или даже весь смысл существования Церкви. Подобные оправдания, как следствие общего упадка церковного сознания, уже сами по себе являются симптомами экклезиологической болезни сергианства, т.е. отторжения от духовных корней Православного Христианства и подмены живого и целостного Православия внешними "каноническими" формами. Такое мышление, возможно, является одной из основных причин распространения протестантских сект в современной России: для того, чтобы разрушить поверхностную привязанность многих миллионов русских людей, ошибочно убежденных в том, что Сергианская церковь (поскольку кроме МП другой не знают) и есть Православие, к внешним лишь формам проявления веры, оказывается вполне достаточным простой видимости преобладания в протестантских сектах духовных интересов над земными (хотя бы и лишенных истинного христианского содержания). Согласно другому взгляду, которого придерживается Истинно-Православная или Катакомбная Русская Церковь, главной обязанностью Православной Церкви является верность Христу и истинному духу Православия, от которого Церковь не может отступать невзирая ни на какие внешние потери. Это вовсе не означает отрицание внешних форм: мы знаем, что Катакомбная Церковь сохранила иерархию и богослужение вплоть до наших дней. Внешней ценой верности истинному Православию явилась потеря прямого влияния Катакомбной Церкви на большие массы русских людей, многие из которых даже не знают о ее существовании, а большинству и неоткуда узнать, где или как войти в общение с ее членами. Но потеря внешнего влияния сопровождается ростом нравственного и духовного авторитета, который не может быть оценен по достоинству теми, кто судит об этих вещах наружно, но который станет очевидным, когда свобода вернется в Россию. Мiровоззрение Катакомбной Церкви в СССР лучше всего выражено одним из ее членов. Вот как проф. И.М. Андреев, деятельный участник церковных событий 1927 года и последующих лет, описывает формирование Катакомбной Церкви в те годы: «По свидетельству близкого друга Патриарха Тихона, профессора и доктора медицины М.А. Жижиленко (бывшего главного врача тюрьмы на Таганке в Москве), Патриарх, незадолго до своей смерти, с ужасом убеждаясь, что предел "политических" требований советской власти выходит за границы верности Церкви и Христу, высказал мысль, что возможно единственным способом для Православной Русской Церкви сохранить верность Христу, будет в ближайшем будущем уйти в катакомбы. Поэтому Патриарх Тихон благословил проф. Жижиленко принять тайное монашество, и затем, в ближайшем будущем, в случае, если высшая иерархия Церкви изменит Христу и уступит советской власти духовную свободу Церкви, стать тайным епископом. В 1927 году, когда митрополит Сергий издал свою "Декларацию", после которой произошел церковный раскол, проф. Жижиленко исполнил волю Патриарха Тихона и стал первым катакомбным епископом Максимом Серпуховским. После раскола 1927 года последователи митрополита Сергия, принявшие его "Декларацию", стали называться "сергианами". Оставшиеся же верными Православной Церкви не приняли "Декларацию" и отделились от митрополита Сергия. Их стали называть "иосифлянами" (по имени Петроградского Митрополита Иосифа). Это название, данное им "сергианами", не определяло ни по существу, ни формально позицию тех, кто протестовал. Помимо Митрополита Иосифа отошли от общения с митрополитом Сергием и другие наиболее выдающиеся иерархи вместе со своей паствой. Духовно-нравственный авторитет тех, кто протестовал и отделился, был так высок, а их качественное превосходство столь очевидным, что для будущего историка Церкви не может быть никакого сомнения в правоте позиции оппонентов митрополита Сергия. Их правильнее было бы называть верными тихоновцами. А деятельность митрополита Сергия и иже с ним должно охарактеризовать как ново- обновленческий раскол. Все, протестовавшие против Декларации митрополита Сергия, Советской властью арестовывались как "контрреволюционеры": они были или расстреляны, или отправлены в концлагеря и ссылки. На допросах ликующие следователи-чекисты со злорадством и сарказмом доказывали "строгую каноничность" митрополита Сергия и его Декларации, которая "не изменила ни канонам, ни догматам". Массовые казни, гонения и пытки, обрушившиеся на всех верных Христовой Церкви, описать невозможно. Истинной Православной Церкви не оставалось иного выхода, как уйти в катакомбы. Духовным отцом, породившим самую идею Катакомбной Церкви, был Патриарх Тихон. В первые годы своего существования Катакомбная Церковь не имела ни организации, ни управления, была разрознена физически и рассеяна географически, и объединялась лишь именем Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра (Полянского). Первый катакомбный епископ Максим был арестован в 1928 году и сослан в Соловецкий концлагерь; в 1930 году он был отправлен из лагеря в Москву и расстрелян. Начиная с 1928 года в соловецком и свирском лагерях, в Белбалтлаге и во многих лагерях Сибири стало совершаться много тайных хиротоний. (В Соловках, где я был, их совершали епископы Максим, Виктор, Иларион и Нектарий). После смерти Митрополитов Петра и Кирилла (скончавшихся в ссылке в 1936 году),(1) духовным и административным главой Катакомбной Церкви, сумевшей к тому времени достичь некоторой организованности (насколько это было возможным в условиях непрекращающихся гонений – прим. Ред. «ЦВ»), стал Митрополит Иосиф (Петровых) (хотя он и находился в ссылке). В конце 1938 года, именно за возглавление и руководство тайной Катакомбной Церковью, Митрополит Иосиф был казнен. После его смерти Катакомбная Церковь стала уже более строго держать в тайне имена и местопребывание своих духовных вождей. Не бо врагом Твоим тайну повем – вот с каким эпиграфом появлялись время от времени краткие сведения о жизни этой тайной Церкви» (I.M. Andreev; BRIEF REVIEW OF THE HISTORY OF RUSSIAN CHURCH FROM THE REVOLUTION TO OUR DAYS. Jordanville, 1951, стр. 70-72 – И.М. Андреев. Краткий обзор истории Русской Церкви от революции до наших дней). Существует множество документальных материалов, отражающих этот ранний период истории Катакомбной Церкви, как в письмах епископов и иных отделившихся от Митрополита Сергия лиц, так и в воспоминаниях и других описаниях отдельных членов Катакомбной Церкви, сумевших вырваться из Советского Союза во время Второй мiровой войны. Многие из этих документов вошли в двухтомник «Новые Мученики Российские», составленный протоиереем Михаилом Польским (Джорданвилль, 1949 и 1957 гг.). Накануне войны уничтожение религии в Советском Союзе достигло своего наивысшего апогея, так что даже сергианская церковная организация была почти что ликвидирована, а Катакомбная Церковь совершенно исчезла из поля зрения. Лишь немногим из самых видных коллаборантов-соглашателей с Советами, таким как сам Митрополит Сергий, удалось уцелеть, избежав тюрьмы или ссылки - факт, побудивший тридцать лет спустя мученика Бориса Талантова сказать, что «Митрополит Сергий своим приспособленчеством и ложью не спас никого и ничего, кроме своей собственной персоны». Когда Сталин, чтобы использовать патриотические и религиозные чувства русского народа в войне с Германией, приказал открыть некоторые из прежде закрытых храмов и разрешил в 1943 году избрание "патриарха", начался новый период в отношениях Церкви и государства. Тогда Московская Патриархия стала действительно государственной церковью Советского правительства, распространяя по всему мiру коммунистическую пропаганду под именем религии и категорически отрицая какие- либо гонения за веру в Советском Союзе. В таких условиях даже сам факт существования Катакомбной Православной Церкви, противостоящей этой политике, конечно же, имел для нее губительные последствия, особенно если об этой Церкви становилось широко известным заграницей. Поэтому все группы Катакомбных православных безжалостно искоренялись советскими властями, когда их обнаруживали, а их члены получали большие сроки заключения. Большую часть из той скудной информации об этом периоде истории Катакомбной Церкви в России, что имеется, мы черпаем из советской прессы; но нам почти ничего не известно об организации и возглавлении Катакомбной Церкви в это время. В 1959 году, при Хрущеве, в СССР было предпринято новое жестокое гонение на религию, давшее начало последнему к нашему времени периоду русской церковной истории. – Периоду, когда сергианская марионеточная (у о. Серафима буквально "кукольная" – прим. Ред. «ЦВ») церковная организация сама стала помогать власти в ликвидации Православия в России, одновременно продолжая коммунистическую пропаганду за рубежом, в том числе и свои, теперь уже совершенно неправдоподобные, утверждения об отсутствии гонений на религию в СССР. Большинство из оставшихся сергианских церквей, монастырей и семинарий было в этот период закрыто, но особенно жестоким гонениям подвергались "незарегистрированные" церковные сообщества, как Катакомбная Церковь, известная советским властям под названиями "иосифлян", "тихоновцев" и "Истинно- Православной Церкви". Преследование было особенно жестоким в 1959-1964 годы; после падения Хрущева оно немного ослабло, но все еще продолжается, особенно против "незарегистрированных" общин. В последнее время церковная жизнь в России обрела новый дух решимости и мужества. Все это, вместе со значительно возросшей свободой сообщений между СССР и свободным мiром, принесло свои плоды, послужив причиной возникновения сопротивления, начавшегося с нескольких одиноких протестов в начале 60-х, а теперь уже в виде целой волны возмущения и протестов верующих в России, направленных против религиозных преследований Советского правительства и их безхребетных апологетов в официальной церковной организации, с их трусливыми оправданиями советской власти. «Открытое письмо Патриарху Алексию» московских священников Глеба Якунина и Николая Эшлимана в 1965 году; статьи «О сергианстве» мученика Бориса Талантова в 1968 году; праведное возмущение церковной политикой Московской Патриархии со стороны православных христиан, столь между собой разных, как Архиепископ Гермоген (Голубев) и Александр Солженицын, и совсем недавно отчаянные крики совести отца Дмитрия Дудко и новая церковная история Льва Регельсона (первого из среды Московской Патриархии, давшего сочувственное описание Иосифлян), привели, надеемся, к кризису сергианства в России. Основной причиной, препятствующей отделению от Московской Патриархии, является, очевидно, отсутствие в массе церковных людей сведений о существовании и действительном состоянии и мiровоззрении современной Катакомбной Церкви, а отсюда и страх перед ложным призраком "раскола" и "сектанства". Наконец, в последние несколько лет, начиная со смерти Патриарха Алексия в 1971 году, наблюдается как бы некоторый "выход на поверхность" самой Катакомбной Церкви в России. Особенно замечательны два «катакомбных документа» 1971 года, впервые за последние 40 лет позволившие реально увидеть мышление современной Катакомбной Церкви. Судя по этим документам, мышление это совершенно трезвое, отнюдь не "сектантское" или "фанатичное" (что подтверждается также недавно опубликованным катакомбным посланием 1962 года, о самом существовании которого до недавнего времени было известно лишь немногим людям в Советском Союзе). Свидетельство А. Краснова-Левитина после его изгнания из Советского Союза в 1974 году дало нам первую, с 1938 года, реальную информацию о епископате и первоиерархе Катакомбной Церкви(2), а информация, взятая из советской прессы 1976 года о судебном процессе над архимандритом Геннадием - наиболее сильное с довоенного времени свидетельство о подлинной деятельности Катакомбной Церкви и ее удивительно широком поле действия. Эта книга не является апологией Катакомбной Церкви; мы только стремились к большей объективности. Настоящий исторический момент, когда "Декларации", расколовшей Русскую Церковь в ХХ веке, исполнилось более 50 лет, предоставляет всем нам, принадлежащим к безкомпромиссной и единственно свободной, зарубежной части Русской Церкви, исключительную возможность объективно взглянуть на прошедшие полвека церковной жизни. Душа России сегодня высказывается более ясно, чем когда-либо от самого возникновения сергианства, но мучительность и сложность все это высказать делает почти невозможным для тех, кто живет в Советском Союзе, полностью понять смысл того, что и о чем сказано. Особенно сложно разобраться в этом тем, кто находится в Московской Патриархии, как все еще находящимся в "заколдованном круге" унаследованных представлений о церковной организации. Круг этот, возможно, не будет разбит до тех пор, пока они окончательно не осознают, что Катакомбная Русская Церковь, в первую очередь - не конкурирующая "церковная организация", требующая перемены иерархического подчинения, но, прежде всего - знаменосец верности Христу. Именно верность Христу вдохновляет катакомбных христиан к иному пониманию Церкви и ее организации, чем то, что преобладает сегодня в большей части православного мiра. Это осознание, возможно, придет только с падением безбожной власти, но когда это произойдет - сергианская церковная организация со всей ее философией бытия рассыплется в прах. В свете этого, несомненно, не будет преувеличением сказать, что будущее России, если ей суждено быть Православной, принадлежит Катакомбной Церкви.(3) У будущего историка Русской Церкви, конечно же, не будет сомнения в том, что иосифляне были правы, а сергиане жестоко ошиблись. Но значение Катакомбной Церкви - не в ее "правоте", оно - в сохранении истинного духа Православия, духа свободы во Христе. Сергианство было не просто "не право", нет, в его выборе церковной политики было нечто гораздо худшее: сергианство было предательством Христа, основанным на компромиссе и соглашении с духом мiра сего. Сергианство явилось тем неизбежным результатом, к которому приводит церковная политика, руководимая земной логикой, а не разумом Христовым. (Стр.12-21). Из «Биографии И.М. Андреева». Центральным пунктом его (Андреева) православного учения была защита истинного Православия. На наиболее очевидном ("юрисдикционном") уровне это означало защиту Истинно-Православной (Катакомбной) Русской Церкви, к которой он принадлежал и для которой он стал одним из главных апологетов в свободном мiре. Среди русских "юрисдикций" в рассеянии, он находил, что лишь Русская Зарубежная Церковь имеет дух Катакомбной Российской Церкви, остальные же, отделяясь от нее по причине модернизма, духовно приближались к Московской Патриархии, "духовный" авторитет которой над собой они в разное время признавали. Его защита Катакомбной Церкви была всегда на очень высоком уровне, всегда на богословской и духовной основе, и даже в пылу полемики, несмотря на свой собственный горький опыт в Советском Союзе, он никогда не доходил до излишней крайности в своем осуждении предательства Православия Московской Патриархией. Даже в своей знаменитой и резкой статье «Есть ли благодать в Московской Патриархии?» («Православная Русь», 1948, №№ 17-19) (вышедшей отдельной брошюрой в 1948 г. под названием «Благодатна ли советская церковь?» - прим. Ред. «ЦВ»), после перечисления причин, по которым можно сомневаться в том, что таинства Московской Патриархии благодатны, он с осторожностью воздерживается от каких-либо опрометчивых утверждений с очень мудрым замечанием, что «отпадение церкви от Бога и ее превращение в "синагогу сатаны" есть процесс. Советская же церковь вступила на этот путь, который приведет ее к этой "синагоге" - в этом не может быть сомнения». Не осмеливаясь выносить какое-либо свое суждение по этому вопросу, он оставляет его решение будущему Собору всей Русской Православной Церкви. Вся эта статья, философски и богословски очень глубокая, выдвигает ту же идею, что и «катакомбные документы» 1971 года, а именно, что советская власть не является истинной властью, которой по Апостолу Павлу (Рим. 13, 1) требуется послушание, а незаконной антихристовой властью. Глубоко проникая в сущность явления, автор говорит о «мистической силе» коммунизма, который рассматривает как новое явление в человеческой истории, как непосредственное приготовление к воцарению Антихриста… Для Андреева понятие истинного Православия неразрывно соединено с опытом новых катакомб нашего столетия: все написанное им было проникнуто чувством важности, серьезности и глубокой ответственности, что часто бывает непонятно тем, кто не жил в условиях гонения, предательства и тайных (часто в буквальном смысле подпольных) церковных собраний. Его учение составляет катакомбное богословие и философию для сегодняшних православных, весьма далекое от праздных академических опытов большинства "православных богословов" ХХ века. (Стр.34-36). Из «Предисловия издателя» к «Катакомбной Церкви» проф. Андреева.
Эти (протестовавшие против "Декларации" и порвавшие общение с официальной Советской церковью) иерархи составляли очевидное большинство, и Советская церковь добилась своего нынешнего господствующего положения в СССР и "каноничности" только благодаря арестам и убиению властями авторитетнейших антисергиан. (Стр.46). Из главы «Митрополит Иосиф Петроградский и начало Катакомбной Церкви». В истории Церкви Христовой было несколько критических моментов, когда официальные возглавители той или иной Поместной Церкви отпадали от Православия, и верные некоторое время колебались, не зная наверняка, кому следовать, или где находится сама Церковь. В такие времена Господь наш Иисус Христос, верный Своему обетованию, что врата адова не одолеют Его Церковь (Мф. 16, 18), воздвигает какого-либо подвижника (у о. Серафима буквально "борца" – прим. Ред. «ЦВ»), дабы он возвещал Истину и собирал верных на стороне Православия. На заре нового времени таким поборником Истины был Святитель Марк, Митрополит Эфесский, который (единственный из всех иерархов Греческой Церкви) безстрашно осудил нечестивый Флорентийский собор и лже-унию, и пробудил в православных осознание того, что Римская Церковь отпала в ересь, а те, кто объединяется с ней, тем самым отделяют себя от Церкви Христовой. В нашем веке восстал еще более страшный враг Церкви в виде псевдо-религиозного тоталитаризма - атеистического коммунизма. И когда возглавлявший Русскую Церковь митрополит Сергий в 1927 году провозгласил своей "Декларацией" принцип практического и идеологического сотрудничества с силами антихристианства, тогда Бог воздвиг во главе целой армии исповедников поборника Истины в лице Священномученика Митрополита Иосифа, чтобы противостать этой душепагубной "легализации" и возглавить движение верных Русской Православной Церкви в катакомбы… …Пока был жив Патриарх Тихон, Церковь имела видимый центр, вокруг которого она объединялась. Даже во время пребывания Патриарха под арестом, когда отступническая "Живая церковь" завладела почти всеми православными храмами в России, а "прогрессивная" Константинопольская Патриархия придала этой синагоге сатаны международный престиж, признав ее единственной «Православной Церковью России» - все верные, оставаясь со своим Патриархом, оставались православными, и именно преданность Патриарху служила тогда проверкой их православности, и это более чем что-либо другое подрывало силы "Живой церкви". Но со смертью Патриарха Тихона в 1925 году ситуация стала гораздо менее ясной. В условиях гонения было невозможно созвать церковный Собор для выбора нового Патриарха, и, предвидя это, Патриарх Тихон назначил трех ведущих архиереев, один из которых (из тех, кто будет в тот момент на свободе) должен был стать Местоблюстителем Патриаршего Престола по его смерти и хранителем внешнего единства Церкви. Из этих трех иерархов только один - Митрополит Крутицкий Петр - был ко времени смерти Патриарха на свободе, и специальным документом, подписанным более чем пятьюдесятью епископами, он был признан Русской Церковью своим действительным возглавителем. Митрополит Петр, в свою очередь, назначил трех "Заместителей" на случай своего ареста или смерти, одним из которых был Митрополит Иосиф (в то время Архиепископ Ростовский), а другим Митрополит Сергий (впоследствии "патриарх"). Через несколько месяцев, за отказ подписать "декларацию", предававшую внутреннюю свободу Церкви в руки атеистического режима, Митрополит Петр был арестован. С 1925 по 1927 год ни один кандидат не занимал его место более чем несколько месяцев, прежде чем отправиться в заключение, и стало окончательно ясно, что Советская власть не успокоится до тех пор, пока не подыщет или не принудит какого-либо иерарха, который подписал бы угодный режиму документ. Такой иерарх был вскоре найден в лице митрополита Сергия, который 16/29 июля 1927 года (освобожденный после нескольких месяцев тюрьмы), выпустил безславную "Декларацию", сделавшую его и его последователей действительными агентами Советского государства. Публикуя "Декларацию" 19 августа, газета «Известия» заметила, что «дальновидная часть духовенства уже вступила на этот путь в 1922 году» - подразумевая "Живую церковь". Так атеистическому режиму удалось ввести обновленчество в саму Патриаршую Церковь. Результатом такой политики Сергия был решительный протест выдающихся иерархов Русской Церкви, которые, когда увидели, что митрополит Сергий намерен навязать свою волю всей Церкви, начали порывать с ним общение. Очень скоро стало ясно, что "Декларация" была вопиющим нарушением 34 правила Святых Апостол как провозглашенная «без согласия всех» епископов, и будучи, в действительности, делом одного Сергия, сделанным под диктовку атеистического режима. А посему единственным церковным выходом из кризиса для Сергия было отменить "Декларацию" пред лицом такого несогласия со стороны подавляющего большинства епископата. Вместо этого, однако, словно желая доказать, что он не принимает в расчет и не нуждается во мнении Церкви, но стал послушным орудием режима, он, вместе со своим неканоническим "синодом" (формирование которого выходило далеко за пределы его полномочий как Заместителя Патриаршего Местоблюстителя), начал безпрецедентное перемещение архиереев с кафедры на кафедру и запрещение всех несогласных с ним, образовав, таким образом, послушную советскую церковь… …Ведущие иерархи, остававшиеся еще на свободе и имевшие возможность рассудить это дело, пришли к заключению, что сам Сергий через свою Декларацию уклонился в раскол, а его своевольные деяния направлены против Церкви, и поспешили заявить о своем отделении от него в конце 1927 - начале 1928 года. …Митрополиту Иосифу во все это время власти не позволяли пребывать на своей кафедре в Петрограде. В декабре 1927 года он благословил своих викарных епископов отделяться от Сергия. Сам же, находясь в Ростове, вместе с Митрополитом Агафангелом и другими архиереями Ярославской области, подписал послание митрополиту Сергию от 6 февраля 1928 года с заявлением об их отделении от него до времени его покаяния в своих ошибках, и о непризнании в данное время никого другого главой Церкви, кроме ссыльного Митрополита Петра. …После подписания послания ярославских архипастырей, Митрополит Иосиф смело вступил на брань за Церковь и дал свое благословение петроградскому клиру и пастве последовать его примеру в отделении от Сергия, предлагая свое духовное руководство и попечение, и поручая управление Петроградской епархией своему викарию, Епископу Гдовскому Димитрию, убежденному антисергианину. Благословляя «доброе решение ревнителей Христовой истины», он молился Господу «да сохранит всех нас в единомыслии и святой ревности духа в переживаемом Церковью новом испытании». Против духовного оружия воинов Христовых лукавый воздвиг все силы первого в мiре сатанинского режима. Запрещения митрополита Сергия служили знаком для ГПУ арестовывать и ссылать протестовавших епископов и духовенство как «контрреволюционеров»; даже многих, кто посещал сергиевы "легальные" церкви, не пощадили власти. И главным результатом сергианской политики - цитируя слова, сказанные мучеником Борисом Талантовым 40 лет спустя, исходя из своего горького опыта жизни в СССР - было то, что «деяния Митрополита Сергия не спасли ничего, кроме его собственной персоны». Темная ночь искупительных страданий опустилась на Русскую землю и верующих. Сергианство было отвергнуто верными, что можно видеть из того, что, по словам того же Талантова, «к началу Второй мiровой войны… большая часть оставшихся церквей не признавала Митрополита Сергия». Из более чем 100 остававшихся еще в живых в 1943 году епископов, Сергий смог найти лишь 18 (да и то большая часть из них была новопоставленными), чтобы возвести его в "патриархи". Митрополит Иосиф, благодаря своим решительным словам и деяниям, а также своему положению как одного из Заместителей Патриаршего Местоблюстителя, фактически стал вождем движения отделившихся… Его влияние и пример были настолько влиятельными, что всех последовавших за ним стали называть "иосифлянами"; и до сего дня все, кто защищает сергианскую Московскою Патриархию, говорят об этом движении ревнителей Православия, как об "иосифлянском расколе". Были и в то время, и сегодня есть сергиане, которые, даже признавая, что лучшая часть духовенства и мiрян была на стороне иосифлян, тем не менее, обвиняют и осуждают их за "гордыню", потому что они считали, что именно они и есть истинная Русская Православная Церковь. Утверждения Митрополита Иосифа были крайне откровенными, абсолютно безкомпромиссными в главном, и безпощадными к личностям - это правда. Но те, кто находит в этих словах "гордыню" - просто не понимают крайней безотлагательности в решении вызвавшего их спорного вопроса. Когда Церковь предается, и верных сбивают с пути - не время для комплиментов и вежливых "диалогов", не время ставить "сострадание" выше Истины. Для мужественных душ понимание того, что каждое слово может принести им тюрьму и смерть, лишь разжигает их мужество и решимость свидетельствовать Истину и говорить без прикрас. И так всегда было в Христовой Церкви; ее прямолинейные защитники воспеты как поборники Истины в церковных хвалебных гимнах. Знаменательно, что праведная полемика Митрополита Иосифа и его последователей всплыла вновь в писаниях критиков сергианской иерархии в современном Советском Союзе. Для сравнения - критика сергианства в Русской диаспоре более мягкая и снисходительная. (Стр.117). Пример этого безстрашного исповедника Христовой Церкви не остался вотще. После самого Патриарха Тихона, имя Митрополита Иосифа служит символом чистоты и подлинности Православия Русской Церкви. Даже спустя полстолетия гонений, террора и предательства, истинная Православная Русская Церковь, хоть и тайная, не сдалась. До сего дня справедливо можно называть эту Катакомбную Церковь – как Церковью тихоновцев, так и иосифлян, но правильнее всего, как она известна даже самим советским властям, Истинно-Православной Церковью. Существование Катакомбной Церкви сегодня - очевидное знамение для мiрового Православия: эпоха величия Православия - в прошлом; ныне - последняя эпоха катакомб. В России эта истина очевидна. (Стр.122). …Тот, кто ищет сегодня Церковь в Советском Союзе - находит дыру в земле, глубокую рану в Православном Русском народе, вовсе не скрытую фальшивой вывеской Московской Патриархии. (Стр.123). Из главы «Епископ Иерофей и его друг иеросхимонах Серафим». Члены Катакомбной Церкви стали единственными носителями чистоты Православной Церкви в России. (Стр.130). Из главы «Епископ Виктор Глазовский и его учение о свободе Церкви». Сергианство - глубокое заблуждение, отрицающее саму природу Церкви Христовой. (Стр.140). Из главы «Послания Митрополита Кирилла». Самым выдающимся из иерархов Русской Православной Церкви после смерти Патриарха Тихона, был, без сомнения, Митрополит Кирилл Казанский. Избранный Патриархом Тихоном первым из трех Местоблюстителей, он также был избран большинством (72-мя) из находившихся в то время на свободе архиереев, при неудавшейся попытке выбрать в 1926 году, с помощью тайного сбора подписей, нового Патриарха (такая попытка действительно была осуществлена: видя, что созвать Собор для выбора Патриарха советская власть не позволяет, находившиеся в то время еще на свободе архиереи Русской Церкви решились на такое избрание, прибегнув к тайному письменному опросу. В итоге большинством голосов Патриархом был избран Митрополит Казанский Кирилл, один из назначенных Патр. Тихоном Местоблюстителей Патриаршего Престола. Такие выборы Первоиерарха в условиях гонений Церковь допускает, т.ч. фактически свщмч. Кирилл был последним канонически избранным Патриархом Русской Церкви. К сожалению, в этом тайном письменном голосовании принимал участие и митр. Сергий. Вскоре эти списки стали известны ГПУ, и все участники тайного Собора были арестованы и получили различные сроки заключения, в т.ч. и Митр. Кирилл. Расчистив, таким образом, путь к власти в Церкви, митр. Сергий незаконно присвоил себе власть Первоиерарха Русской Церкви и начал активно и открыто сотрудничать с ГПУ. Всех, несогласных с узурпацией власти и его "новым курсом", митр. Сергий подвергал прещениям, а советская власть арестам и расстрелам как «политических преступников и контрреволюционеров» – прим. Ред. «ЦВ»). Поэтому естественно, что после выхода в 1927 году сергиевской Декларации все с нетерпением ждали мнения Митрополита Кирилла об этом документе и о "новом курсе" митрополита Сергия… В письме своему другу Епископу Дамаскину (Черниговскому и Глуховскому, основателю Катакомбной Церкви на Украине – прим. Ред. «ЦВ»), и еще больше в последующей переписке с митрополитом Сергием и другими архиереями вплоть до 1934 года, Митрополит Кирилл высветил наиболее ясно, чем кто-либо другой из архиереев того времени, экклезиологическую природу заблуждения митрополита Сергия. Его замечания о природе церковного единства и единомыслия, о необходимости отвергнуть канонический легализм в Церкви, по вопросу о разрыве общения и о наличии или отсутствии благодати в Московской Патриархии и у тех, кто отделяется от нее, остаются весьма авторитетными и важными и в наши дни. (Стр.242) © Catacomb.org.ua | |
|
| |
| Просмотров: 2088 | |