Согласно прописанному здесь, в других обращениях к прихожанам и уставе Смоленско-Дмитриевского отдела КОТ "алгоритму", Н.М.Троицкий начал выстраивать в подведомственном ему приходе всю благотворительную, трезвенническую и просветительную деятельность, что уже в скором времени принесло свои положительные результаты. Верными помощниками о. Николая в деле борьбы за народную трезвость, помимо Комитета КОТ и его председателя А.Т.Соловьёва, являлись и члены церковного причта – в частности, диакон Иоанн Лаврович Аверьянов, являвшийся секретарём Смоленско-Дмитриевского отдела КОТ. О численности самого отдела и динамике её роста в известной мере можно судить по сохранившимся отчётам казначея о сборе членских взносов. Так, например, в отчёте с 19 октября 1906 г. по 2 июля 1907 г. говорилось о том, что получены членские взносы с 89 человек, а в отчёте с 20 октября 1906 г. по 20 октября 1908 г. – о получении взносов уже со 146 человек, "вступивших в члены О[бщест]ва".
Со временем при Смоленско-Димитриевской церкви и одноимённом отделе КОТ были открыты бесплатная библиотека-читальня из книг религиозно-нравственного содержания, устроен сад, начал функционировать приходской детский приют, находившиеся под строгим надзором прихода и о. Николая. Несмотря на небольшие суммы пожертвований, разумный и "по-немецки" пунктуальный подход к организации приходской благотворительности (с разделением прихода на несколько участков во главе с попечителями из числа пользующихся наибольшим доверием прихожан, чётким фиксированием в особой книге точных сведений о том, какие бедняки проживают в приходе, кто и в чём конкретно нуждается, достойны ли они помощи, с выдачей специальных "марок" на бесплатное получение хлеба в потребительской лавке и т.д.) позволил обеспечить чёткое соблюдение принципа социальной справедливости.
Всё это сделало Н.М.Троицкого популярной и авторитетной личностью в местной рабочей среде, а его дом превратился в своего рода место паломничества всех духовно страждущих и нуждающихся в материальной помощи. "Пожертвования, – говорилось, в частности, в одном из обращений к прихожанам Смоленско-Димитриевской церкви, – принимаются в доме Священника О. Николая Троицкого всем, кто что найдёт нужным пожертвовать. Вместе с хлебом производится выдача сахару, чаю и картофеля". При этом, общественно-благотворительная деятельность Н.М.Троицкого естественным образом сочеталась как с его пастырским служением, так и с деятельностью в составе местного черносотенного движения. За свои духовные труды и заслуги перед церковью, в 1907 г. он был награждён набедренником.
"Расширяя свою пастырскую деятельность, – пишут А.В.Колясев и В.А.Кучин, – о. Николай к 1909 году, кроме вышеупомянутых трудов, преподавал Закон Божий также ещё и в прогимназии и в трёх приходских начальных училищах. Уже начали проявляться плоды посеянных в души рабочих семян веры Христовой и любви. Паства отвечала ему особой любовью и почитанием. К этому времени его приход уже составлял около 800 человек.
Также в отчётах благочинного всё чаще стали появляться строки благодарности в адрес священника Николая Троицкого за его благочестивое пастырское служение и за труды по образованию рабочих и их детей. Пройдёт несколько лет, и эти рабочие заступятся за своего пастыря, когда новая власть, арестовав о. Николая, попытается сослать его в лагеря. Они с благодарностью отзовутся о своём священнике, называя его "другом всей бедноты", говоря, что "именно ему, как никому другому, была известна их трущобная жизнь, и именно он принёс в эти трущобы свет Христианской веры и любви".
Из слов самого же о. Николая известно, что в деле создания благотворительных учреждений он также активно взаимодействовал с известными казанскими промышленниками купцами Алафузовыми (владевшими в Ягодной слободе целым комплексом предприятий), контакты с которыми ему затем ставили в вину "компетентные органы". На одном из допросов Н.М.Троицкий признавал, что неоднократно получал от Н.И.Алафузова [8] деньги на благотворительные цели, однако отрицал существование между ними каких-либо политических и личных корыстных связей.
"От Алафузова, – говорится в протоколе допроса Н.М.Троицкого от 18 ноября 1930 г., – я получил двести (250 р.[ублей]), после основания мною богадельни для рабочих и, конечно, не отказался от этих денег, принадлежащих, по-моему, рабочим же, и употребил их на содержание богадельни. В этом случае я поддерживал не капиталиста-фабриканта, а рабочих, которые на него работают". По настоянию о. Николая Н.И.Алафузов затем ассигновал также денежные средства на устройство яслей и сада для детей рабочих.
Характерная черта благотворительности, которой занимался Н.М.Троицкий и его единомышленники, состояла в том, что она была абсолютно прозрачна и подконтрольна членам прихода. "Все рабочие, – отмечал Н.М.Троицкий, – знают, что я делал и куда направлял средства, мною собиравшиеся: все они шли на содержание устроенных мною для рабочих благотворительных учреждений. Если в этом есть какая-нибудь моя вина, пусть её укажут".
Однако, несмотря на все трудности, это было, пожалуй, самое счастливое время в жизни о. Николая. В 1906 г. устроилась и его личная жизнь. По сведениям, приводимым А.В.Колясевым и В.А.Кучиным, в этом году "Николай Михайлович сделал предложение Елизавете Александровне [Соловьёвой], на которое вскоре получил положительный ответ, за чем последовало и венчание". Очевидно, что Господь не обделил о. Николая семейным счастьем и детьми. Во втором издании книги А.В.Журавского "Жизнеописания новых мучеников казанских: год 1918-й" была помещена фотография, на которой Н.М.Троицкий запечатлён со своей семьёй. К сожалению, мне не известна дальнейшая судьба родных и близких о. Николая, но я надеюсь, что его потомки откликнутся на эту статью и раскроют нам новые факты из биографии Н.М.Троицкого.
В связи с этим особо хочется указать на то, что ещё практически абсолютно не изученной остаётся педагогическая деятельность о. Николая, хотя известно, что он успешно занимался ею практически всю свою жизнь. Хочется надеяться, что о ней сохранились хоть какие-то отрывочные воспоминания или свидетельства, ведь через заботливые руки Н.М.Троицкого, наверняка, прошла не одна тысяча детей. [9]
"Мы признавали монархическое Правительство как носителя Евангельских идей мира и добра и служили ему…"
Несмотря на то, что в годы богоборчества Н.М.Троицкому неоднократно приходилось "доказывать" своим будущим палачам, будто бы он в корне пересмотрел свои прежние монархические взгляды, те ему упорно не верили, в чём, по-видимому, действительно были правы. Безусловно, за годы тяжёлых духовных и физических испытаний его общественно-политические взгляды, как и взгляды многих русских людей, ставших свидетелями катастрофического крушения монархии и развала Российской империи, подверглись определённой переоценке. Но таковая ни в коей мере не коснулась тех незыблемых религиозно-нравственных императивов, которые сызмальства были заложены в о. Николае. И с этой точки зрения православный русский царь и весь отечественный монархический миропорядок были слишком большими ценностями, чтобы от них можно было легко отказаться даже под угрозой физической расправы.
Его признания в искренней преданности этим ценностям пробивались даже во время чекистских допросов – сквозь вымученные рассуждения о правильности "пролетарского" строя. "Мы, – утверждал, в частности, на допросе 18 ноября 1930 г. Н.М.Троицкий, – признавали монархическое Правительство как носителя Евангельских идей мира и любви и служили ему, поскольку оно отвечало требованиям этих идей". Одновременно о. Николай заявил, что тогда он был слишком далёк "от мысли, что монархические власти есть только власть капитала и насилия сытых и богатых над бедными".
Известно, что Н.М.Троицкий являлся участником избирательных кампаний в Первую и Вторую Государственные Думы. Так, в период выборов в первое "издание" российского парламента он был включён в список выборщиков от Соединённого Совета ЦНРО, КОРС и "Общества церковных старост и приходских попечителей города Казани" по первому городскому участку. Во время проведения в Казани избирательной кампании во Вторую Государственную Думу Н.М.Троицкий, вместе с такими известными казанскими правыми монархистами, как Н.Н.Галкин-Врасский, Ф.С.Гребеньщиков, В.Ф.Залеский, Н.А.Засецкий, А.Т.Соловьёв, М.А.Тюфилин и другими, вошёл в "Список выборщиков в Государственную Думу от Русских Людей" по "1-й части".
Необходимо отметить при этом, что деятельность Н.М.Троицкого в местном право-монархическом движении не ограничивалась рамками одного лишь КОРС. Уже 6 мая 1910 г. он был избран председателем Совета Боголюбского отдела "Союза Русского Народа" (СРН), чья деятельность распространялась на Адмиралтейскую и Ягодную слободы Казани. Н.М.Троицкий сменил на этом посту скончавшегося 13 апреля того же года купца А.И.Кукарникова, являвшегося вдохновителем и главной движущей силой Боголюбского отдела СРН. Понимание высокой ответственности за продолжение начатого Андреем Ивановичем важного дела позволило ему, несмотря на вступление местного черносотенного движения в полосу внутренних распрей, сохранить эту "союзническую" организацию и удержать её в лагере "соловьёвцев".
Известно, что Н.М.Троицкий и ранее был прекрасно знаком с деятельностью Боголюбского отдела СРН и принимал в ней активное участие. Так, ещё в сентябре 1908 г., по инициативе А.И.Кукарникова, при отделе было открыто четырёхклассное патриотическое мужское частное заведение второго разряда по программе мужской классной прогимназии. Обучение в "патриотической прогимназии", заведующим которой стал Ф.Ф.Мельников, а законоучителем – Н.М.Троицкий, было поставлено на достаточно высокий уровень, однако оно часто испытывало трудности различного характера. "Желающие поместить своих детей в патриотическую прогимназию в Адмиралтейской слободе, – сообщалось в 1912 г. в одном из газетных объявлений, – прошения должны подавать священнику Смоленско-Дмитриевской церкви о. Н.М.Троицкому. В 1, 2, 3 и 4 классы [учащиеся] принимаются по экзамену". В дальнейшем о. Николай признавал: "В приходской гимназии, содержащейся на средства общества трезвости и основанной для детей бедных рабочих (каковые и учились бесплатно), я был законоучителем. Приходская гимназия существовала очень недолго. Она была закрыта правительством, очевидно, она не отвечала его требованиям. Детей мы старались воспитывать в духе религии и любви к отечеству, старались прививать и монархические идеи в нашем толковании".
Во время избирательной кампании в Четвёртую Государственную Думу Н.М.Троицкий принял активное участие в предвыборных собраниях "Казанского Русского Избирательного Комитета" (КРИК), в состав которого входил целый ряд местных правых монархистов (в том числе и А.Т.Соловьёв), а также – в предвыборных собраниях казанских черносотенных организаций. Так, например, в жандармских источниках были зафиксированы факты и содержание выступлений о. Николая на собраниях "русских избирателей" в зале Казанского Дворянского Собрания 30 сентября 1912 г. и "членов союза русского народа" в здании "патриотической прогимназии на 2-й Зилантовской ул.[ице] в Адмиралтейской слободе" 11 октября 1912 г. Кроме того, по сведениям профессора В.Ф.Залеского, в середине сентября того же года, Н.М.Троицкий, в числе прочих, был включён в дополненный список выборщиков КРИК. Однако в его окончательном варианте о. Николай уже не фигурировал.
Следует признать, что Н.М.Троицкий, обладая заметными организаторскими способностями и ораторским талантом, в известной степени дополнял А.Т.Соловьёва как руководителя КОТ и "Объединённых монархических обществ и союзов при Казанском отделе "Русского Собрания". В рапорте начальника КГЖУ К.И.Калинина на имя товарища (заместителя) министра внутренних дел С.П.Белецкого от 19 февраля 1916 г., [10] говорилось, в частности, что: "Священник о. Николай Троицкий является непосредственным помощником [А.Т.]Соловьёва по распорядительной и организационной части".
В другом – относящемся примерно к этому же времени – неподписанном документе под названием "Казанские Правые организации", который хранится в фонде КГЖУ Национального архива Республики Татарстан (НА РТ), к приведённой характеристике Н.М.Троицкого добавлялось, что: "Организация под его председательством так же крепка и устойчива, как и Казанское Русское Собрание". В одном из источников помощником о. Николая по Боголюбскому отделу СРН (по-видимому, речь идёт о товарище /заместителе/ председателя Совета) назывался А.С.Степанов, а секретарём Совета – домовладелец Адмиралтейской слободы Д.П.Катков.
При этом, как явствует из совершенно секретного рапорта казанского полицмейстера В.В.Салова начальнику КГЖУ К.И.Калинину от 14 января 1916 г., в то время в Совете КОРС состояли, в числе прочих, такие известные церковные деятели, как настоятель Казанского Спасо-Преображенского монастыря архимандрит Иоасаф (в миру – И.И.Удалов), епископ Чистопольский Анатолий (в миру – А.Г.Грисюк) [11], инспектор [12] КДА архимандрит Гурий (в миру – А.И.Степанов) [13], доцент КДА Варсонофий (в миру – А.В.Лузин) [14] и ключарь Благовещенского Кафедрального собора священник П.А.Рождественский [15]. Судьба последнего из них мне, к сожалению, не известна, что же касается остальных, то все они в дальнейшем были казнены или умерли в заключении.
На чекистском допросе 1 декабря 1930 г. епископ Иоасаф (в миру – И.И.Удалов) говорил, в частности: "Свящ[енника] Троицкого знаю, когда он был еще в Ягодинском приходе. О нём шла молва как о хорошем проповеднике, много помогающем заводской бедноте, и любимце заречных рабочих. Потом мы с ним несколько месяцев служили в епархиальном совете. Там, помимо должностных обязанностей, как член коллегии, он исполнял различные поручения по устройству церковных торжеств. Об его участии в политических организациях я ничего не знаю, так как с ним в близких отношениях, помимо служебных, не состоял". [16] Вряд ли, конечно, епископ Иоасаф действительно не знал о прошлой общественно-политической деятельности о. Николая, вместе с которым состоял не только в Комитете КОТ, но в одной право-монархической организации. Однако не мог он не понимать и того, что даже слабый намёк на это мог означать для Н.М.Троицкого расстрельный приговор.
Деятельность КОРС, Боголюбского отдела СРН и КОТ не прекращалась и во время Первой мировой войны, когда все патриотические помыслы их членов были нацелены на конкретную работу во имя победы над внешним врагом и его внутренними пособниками. При этом, помимо безвозмездного общественного труда, о. Николай, как и многие русские люди, жертвовал также на алтарь победы и свои скромные денежные средства. Так, например, известно, что в 1915 г. он передал десять рублей в Казанский отдел "Комитета по оказанию помощи раненым воинам русским, черногорским, сербским и их семействам, и семействам убитых воинов", состоявшего под августейшим покровительством Её Императорского Высочества Великой Княгини Милицы Николаевны. Одновременно о. Николай продолжал заниматься и преподавательской деятельностью. Так, известно, в частности, что он являлся тогда законоучителем Казанского 1-го реального училища.
В последний предреволюционный год в пастырской судьбе Н.М.Троицкого произошли заметные изменения, в результате которых ему пришлось проститься со своим трезвенническим приходом в Ягодной слободе. 6 мая 1916 г. – "ко дню рождения Его Императорского Величества", о. Николай, в числе прочих, был награждён камилавкою. А 15 июня того же года распоряжением епархиального начальства – перемещён священником к Воскресенской церкви – одному из самых величественных храмов Казани, располагавшемуся в самом центре города. К сожалению, как и Смоленско-Димитриевская церковь, он тоже был разорён и уничтожен в 1930-е гг. Вряд ли кто-нибудь может сегодня представить себе, что испытывал священник Н.М.Троицкий, ставший очевидцем глумления над Божьими храмами, которым он посвятил многие годы своей жизни. Безусловно, не меньшее смятение и горе неисполнимой утраты переживал он и в феврале 1917 г., события которого положили начало скорбному пути России на большевистскую Голгофу.
Защитник веры
Подобно многим монархистам, застигнутым врасплох отречением от престола Императора Николая II, Н.М.Троицкий вынужден был признать "новый строй", однако никаких иллюзий по поводу грядущего "обновления" России он не испытывал. Будучи лишённым из-за запрета деятельности право-монархических организаций и КОТ возможности заниматься привычной для себя политической и благотворительно-просветительной деятельностью, о. Николай с головой окунулся в общественно-церковные дела, выступив в защиту начавшего подвергаться революционным нападкам духовного образования.
Из публикаций в "Известиях по Казанской епархии" явствует, что Н.М.Троицкий принимал активное участие в работе проходившего в сентябре 1917 г. в г. Казани Епархиального съезда духовенства и мирян Казанской епархии (в том числе – и в качестве председательствующего на нескольких его заседаниях). Так, в "журнале" съезда имеется запись о том, что, открывая утреннее заседания 2 сентября 1917 г., о. Николай предварил его краткой речью, в которой он призвал собравшихся "всеми мерами поддерживать наше общее детище – духовную школу".
Известно также, что Н.М.Троицкий какое-то время являлся членом Казанской Духовной Консистории (КДК), переименованной весной 1918 г. в Казанский Епархиальный Совет (КЕС). Его подпись, наряду с подписями ещё трёх членов Консистории – архимандрита Иоасафа (в миру – И.И.Удалова), протоиерея П.А.Рождественского и священника В.П.Гурьева – стоит под протоколом заседания КДК 3 апреля (21 марта по ст. ст.), принявшего данное решение. Утверждающей последнее резолюцией архиепископа Казанского и Свияжского Иакова (в миру – И.А.Пятницкого) председательствование в КЕС было возложено на протоиерея В.В.Кошурникова, но по причине его отказа от этого поста председателем Совет был избран ключарь Благовещенского Кафедрального собора Казани протоиерей П.А.Рождественский, являвшийся последним секретарём Комитета КОТ.
То, насколько ответственной и опасной в это время являлась должность члена КЕС, можно судить, в частности, уже по тому, ещё 28 февраля (15 февраля по ст. ст.) 1918 г. на свет появилось некое "постановление Казанских Народных Комиссаров" об упразднении КДК, как губернского правительственного учреждения, и изъятии из неё дел, относящихся к ведению государственных учреждений. В ответ на это, по сообщению "Известий по Казанской епархии", члены Консистории, среди которых находился и Н.М.Троицкий, и постановили, "подчиняясь лишь насилию", продолжать, тем не менее, своё "дальнейшее действование по всем делам, касающимся Св.[ятой] Православной Церкви", переименовав КДК в КЕС.
Позднее – 19 июня 1918 г. – на заседании I Епархиального собрания Казанской епархии Н.М.Троицкий баллотировался в члены КЕС, но не добрал голосов, после чего был избран кандидатом в члены последнего. Вместе с тем, сохранились противоречивые свидетельства о том, что в последующие месяцы (в том числе, в августе 1918 г., когда Казань была свободна от большевиков) о. Николай являлся членом КЕС и даже возглавлял его, однако они требуют уточнения и перепроверки.
В это же время о. Николай выступил организатором и руководителем "Казанского Братства защиты Святой Православной Веры" (КБЗСПВ), которое было создано при "Православном Церковном Союзе Казанской Епархии", по одним сведениям, в первой половине 1918 г., а по другим – ещё в 1917 г. В своей статье "Политическое разъединение погубило русский народ, церковное объединение спасёт его…", размещённой на "Русской Линии", я предпринял попытку, опираясь на доступный материал, рассказать о деятельности КБЗСПВ. Поэтому, отсылая всех интересующихся историей Братства к данной статье, ограничусь лишь кратким перечислением основных заслуг о. Николая как руководителя КБЗСПВ.
Известно, что именно по инициативе и под непосредственным руководством Н.М.Троицкого была сформирована специальная депутация "от лица духовенства и мирян" (включавшая в себя, помимо прочих, представителей "от Порохового, Алафузовского и Крестовниковского казанских заводов"), которая посетила в Москве Патриарха Московского и Всея Руси Тихона (в миру – В.И.Беллавина) и Совет Народных Комиссаров РСФСР. Переданные ею православному населению Казанской епархии патриаршее благословение и икона Священномученика Ермогена (Гермогена) с частицею святых мощей в значительной мере укрепили смущённый большевистскими бесчинствами дух верующих и способствовали росту патриотических настроений в среде местного русского населения.
Одновременно Н.М.Троицкий выступил инициатором и организатором целого ряда протестных собраний и иных общественных акций, направленных против репрессивных действий властей в отношении православной церкви и русских людей. При этом особое негодование о. Николая и членов Братства вызывали настойчивые попытки большевиков запретить преподавание Закона Божьего в русских школах, которые осуществлялись при одновременном официальном разрешении на преподавание мусульманского Закона Веры в татарских школах. Многие рабочие и крестьяне открыто заявляли, что не признают русской школы без обязательного преподавания Закона Божия и что не будут посылать в такую школу своих детей. В феврале – марте 1918 г. члены КБЗСПВ принимали участие в собраниях прихожан (проходивших в Богоявленском храме Казани), родительских комитетов (имевших место в актовом зале Казанского университета), представителей приходов (проводившиеся совместно "с приглашёнными депутатами Крестьянского Съезда" в Воскресенском храме Казани) и других общественных акциях.
Наиболее ярким проявлением массового гражданского протеста стало посещение 11 марта 1918 г. особой депутацией "представителей приходов г.[орода] Казани, Алафузовских фабрик и Порохового завода в количестве до 200 человек" комиссара просвещения Казанской Советской Рабоче-Крестьянской Республики А.А.Максимова, во время которого они в категорической форме потребовали отмены декретов последнего о запрете преподавания Закона Божия и молитв в низших и средних учебных заведениях Казани.
Безусловно, деятельность о. Николая и руководимого им КБЗСПВ сильно досаждала представителям "пролетарской власти", но открыто противодействовать ей они были ещё не в силах, так как на стороне Братства выступали, главным образом, те самые рабочие, единственными выразителями интересов которых лицемерно пытались представить себя большевики. Поэтому на первых порах они вынуждены были терпеть деятельность КБЗСПВ и близких ему по духу организаций, а в ряде случаев даже идти на серьёзные уступки требованиям православной русской общественности. Так, например, в июне 1918 г. под угрозой забастовки организованных Н.М.Троицким рабочих Алафузовского и Порохового заводов на поруки был отпущен арестованный большевиками по очередному "Раифскому делу" управляющий (на правах настоятеля) Свияжским Успенским Богородицким мужским монастырём епископ Амвросий (в миру – В.Гудко). [17]
Однако терпеть подобные "безобразия" бесконечно долго большевики, естественно, не могли. И хотя КБЗСПВ, по позднему признанию самого о. Николая, "боролось легально и открыто" и имело "разрешение на устройство собраний и крестных ходов от Совета Народных Комиссаров РСФСР", а его религиозные воззвания печатались "с разрешения и ведома местных властей", уже летом 1918 г. терпение последних начало иссякать. Как сообщают А.В.Колясев и В.А.Кучин, во время крестного хода 9 июля (26 июня по ст. ст.) указанного года, "чтобы прекратить произнесение проповеди и раздачу религиозных листовок", красноармейцы предприняли попытку арестовать членов Братства, в том числе – и Н.М.Троицкого, но "верующие заступились за них".
Сразу же после занятия 6 августа 1918 г. Казани частями Чехословацкого корпуса (т.н. "белочехами") и "Народной армии" Комитета членов Учредительного Собрания ("Комуча") КБЗСПВ активно откликнулось на изложенные в посланиях "по поводу переживаемых событий" к православным верующим и духовенству призывы митрополита Казанского и Свияжского Иакова (в миру – И.А.Пятницкого) молитвенными подвигами, материальными жертвами и личным участием в добровольческих частях и уходе за ранеными способствовать "полной победе над врагом за свободу нашей Церкви и за благо всей нашей страны". Братство организовывало сбор продуктов и организовало кухню для обеспечения антибольшевистского фронта горячей пищей.
Как пишут в своей статье А.В.Колясев и В.А.Кучин, Н.М.Троицкий "лично убедил митрополита Казанского и Свияжского Иакова благословить совершение молебнов "о победе освободителей Казани", которые вскоре стали служить практически во всех храмах города. В своих проповедях, пишут они со ссылкой на одно из следственных дел, "о. Николай призывал к общей молитве, чтобы "Бог не допустил возвращения в Казань красных войск", утверждая, что "Господь попустил за наши грехи великие бедствия – революцию, но если народ русский покается и не будет забывать Бога, он не погибнет".
Вместе с тем, Н.М.Троицкий отнюдь не пребывал в состоянии слепой восторженности по отношению к новой власти, которая, хотя и вела активную борьбу против большевистского режима, но и сама являла собой весьма противоречивое "новообразование". Так, в частности, на допросе 11 апреля 1923 г. о. Николай заявлял в ответ на предъявленные ему нелепые обвинения: "Чехов я не встречал ни с речами, ни с крестным ходом, ни тем более с пением "Христос Воскресе". Такого кощунства я не мог бы допустить, тем более чехи пришли неожиданно ночью, во время страшной бури и грозы, и я не видел, откуда они зашли и рано вошли в город. Это обвинение считаю выдуманным". Одновременно Н.М.Троицкий признавал, что отпевал в Вознесенской церкви "убитых чехов", но в то же время не отказывал и в отпевании красноармейцев (только не имел права находиться в анатомическом театре, а также "хоронить с венцом и подобающими почестями").
Те же А.В.Колясев и В.А.Кучин отмечают, что "за август 1918 года авторитет о. Николая сильно возрос". И это выразилось, в частности, в усилении его влияния на самого казанского архиерея. В начале сентября, когда "красным" удалось вплотную подойти к Казани и подвергнуть её массированному артобстрелу и бомбардировке с воздуха, а среди населения города появились признаки паники, он "смог уговорить митрополита Иакова благословить круглосуточное моление в храмах, чтобы любой горожанин в любое время суток мог придти в храм и помолиться". Но, к сожалению, сила оказалась на стороне большевиков. 9 сентября 1918 г. на площади перед Казанским Кремлём был отслужен массовый молебен, после которого было объявлено об оставлении "народноармейцами" и "белочехами" Казани, а всем, кто боялся мести "красных", предложено покинуть город под прикрытием отступающих войск.
В результате, в ночь с 9 на 10 сентября 1918 г. – перед "освобождением" Казани частями "Красной Армии" от "народноармейцев" – произошёл массовый исход из города населения, во время которого его покинули около шестидесяти тысяч жителей. Были среди них и Н.М.Троицкий с семьёй. Как заявил на допросе 11 апреля 1923 г. сам о. Николай, он ушёл из Казани вместе с другими, не выдержав "двухдневной бомбардировки", после чего направился в Тюмень с надеждой "посетить свою больную маму", с которой не виделся около десяти лет и не переписывался два года. "Я не боялся возмездия со стороны власти, – добавлял он, – но общее возбуждение меня, конечно, смущало". Не известно, побывал ли о. Николай в Тюмени, но совершенно точно, что вскоре он вместе с семьёй оказался в Иркутске.