Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
От редакции "Церковных Ведомостей":
Публикуемая ниже статья проф. И.А. Ильина была вызвана лжеучением сергианского иерарха митр. Литовского и Виленского Елевферия (Богоявленского), изложенным в двух его книгах «Неделя в Патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву» (Париж, 1933) и «Мой ответ митрополиту Антонию» (Ковно, 1935). В этих работах митр. Елевферий, ранее уже получивший известность как яростный сторонник Декларации 1927 г. и клеветник на свв. Новомучеников, предпринял попытку не только оправдать церковную политику митр. Сергия (Страгородского), но и дать всестороннее обоснование самому явлению сергианства, подвести под него богословский фундамент. Идеи митр. Елевферия, высказанные в этих книжках, затем неоднократно использовались сергианской пропагандой, и большая часть из них просуществовала до нашего времени. Поэтому нам представляется своевременным публикация работы Ильина, в которой он убедительно опровергает построения одного из ведущих сергианских апологетов. Критика православного философа оказалась настолько точной, что митр. Елевферий выпуская в 1938 г. свое новое сочинение «Соборность Церкви. Божие и Кесарево», в котором он развил свои еретические мысли о природе взаимоотношений Церкви и государственной власти, вынужден был из 350 страниц книги 71 страницу уделить ответу на короткую статью Ильина, занимавшую едва 15 страниц. Однако, к тому времени крах сергианской линии по «спасению» Церкви с практической стороны стал очевиден для всех, поэтому теоретическая защита митр. Елевферием как этой линии, так и своего лжеучения оказалась явно несостоятельной Текст статьи И.А. Ильина приводится по дополнительному тому его собрания сочинений, вышедшему в свет в 1996-2002 гг. под редакцией Ю.Т. Лисицы. О «богоустановленности» советской власти Проф. Ив. Ильин От редакции: Публикуемая ниже статья проф. И.А. Ильина была вызвана лжеучением сергианского иерарха митр. Литовского и Виленского Елевферия (Богоявленского), изложенным в двух его книгах «Неделя в Патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву» (Париж, 1933) и «Мой ответ митрополиту Антонию» (Ковно, 1935). В этих работах митр. Елевферий, ранее уже получивший известность как яростный сторонник Декларации 1927 г. и клеветник на свв. Новомучеников, предпринял попытку не только оправдать церковную политику митр. Сергия (Страгородского), но и дать всестороннее обоснование самому явлению сергианства, подвести под него богословский фундамент. Идеи митр. Елевферия, высказанные в этих книжках, затем неоднократно использовались сергианской пропагандой, и большая часть из них просуществовала до нашего времени. Поэтому нам представляется своевременным публикация работы Ильина, в которой он убедительно опровергает построения одного из ведущих сергианских апологетов. Критика православного философа оказалась настолько точной, что митр. Елевферий выпуская в 1938 г. свое новое сочинение «Соборность Церкви. Божие и Кесарево», в котором он развил свои еретические мысли о природе взаимоотношений Церкви и государственной власти, вынужден был из 350 страниц книги 71 страницу уделить ответу на короткую статью Ильина, занимавшую едва 15 страниц. Однако, к тому времени крах сергианской линии по «спасению» Церкви с практической стороны стал очевиден для всех, поэтому теоретическая защита митр. Елевферием как этой линии, так и своего лжеучения оказалась явно несостоятельной Текст статьи И.А. Ильина приводится по дополнительному тому его собрания сочинений, вышедшему в свет в 1996-2002 гг. под редакцией Ю.Т. Лисицы. ___________________________________________________________________________ Проф. Ив. Ильин О «богоустановленности» советской власти С тяжелым чувством берусь я за газетное перо после долгого девятимесячного перерыва. Не с чувством любви и гордости, чтобы воздать должное русскому таланту или гению, но с чувством сдержанного стыда и духовного негодования, чтобы указать на ложное и соблазнительное учение. Это учение должно быть обличено и опровергнуто. Его нельзя замалчивать, его невозможно обходить. Нельзя даже оставаться с колеблющимся, неясным, двоящимся ответом на вопрос, который оно выдвигает и разрешает. Ибо этот вопрос касается судьбы России, ея крушения, ея муки и ея возрождения. И разрешается он в сторону погибели. И ещё он касается самого основного существа исповедуемого нами Православия; и разрешается он в сторону формального законничества и последовательного непротивленчества. В общем, всё сводится к тому, что советская власть установлена Христом, Сыном Божиим; что коммунисты суть слуги Божии и исполняют волю Бога; и что поэтому не только предписывается повиноваться им за совесть, но воспрещается и осуждать их. После всего того, что мы видели и слышали за последние двадцать лет великой всероссийской и мiровой смуты, нам пора было бы приготовиться ко всему и не удивляться ничему. Но учение, о котором мне необходимо высказаться, особенное. Оно выдвинуто православным иерархом, митрополитом Литовским и Виленским, Елевферием, в двух книжках: «Неделя в Патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву» (Православное издательство. Париж, 1933) и «Мой ответ митрополиту Антонию» (Ковно. Июнь, 1935)[1]. Тот факт, что нашелся пребывающий на свободе и ничем ни от кого не угрожаемый православный епископ, который не только высказывает устно и печатно такие суждения, но ещё пытается уверить нас, будто он этим «выражает волю Божию, возвещенную нам в Божественном Откровении» (II, стр. 66), - несомненно, будет отмечен в истории русской смуты и революции. Но мы, русские православные ученые за рубежом, решительно не считаем возможным, чтобы историк добавил к этому: «сие воззрение было выслушано национальной эмиграцией и никаких существенных возражений не встретило»… Я знаю и разумею, что автор этого воззрения носит сан православного епископа. Посему я буду говорить не об авторе, а только о его теории, однако, именно в том виде ея, в каком она изложена в двух указанных источниках. Я никак и ничем е позволю себе коснуться сана или персоны автора; я совершенно обойду молчанием вопрос о его личных свойствах и о мотивах его выступления. Но печатно высказанное им учение стало системою соблазнительных идей в Русском Православии; и от этой теории, пытающейся предписать нам совершенно определенную, религиозную, нравственную и политическую практику, мы обязаны отмежеваться - духовно, религиозно и практически. Сан дает учительный авторитет: но он не дает права на безапелляционность и не возлагает на других обязанность некритически принимать соблазнительное учение. История Церкви знает епископов, впадавших в ересь и осуждавшихся на соборах. Ещё будучи в России, мы видели живоцерковцев и обновленцев, носивших епископский сан: что же, мы были обязаны благоговейно склоняться и перед всем тем, что они тогда и там утверждали? Нет, во имя Христа, во имя Церкви, во имя собственной совести - мы должны были обличать их кривые воззрения и их кривые дела. Мы решительно отказываемся признавать, что епископский сан прикрывает все и всякие воззрения, все и всякие дела. Мы достаточно видели, страдали и думали за последние двадцать лет. И постигли опытом последних крушений и бед церковных, что означают слова Апостола Иоанна: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1. Посл. 4:1). Итак, да будет сану - подобающий почет, а соблазну - подобающее обличение. 2 Учение м. Елевферия излагается в теснейшей связи с его полемикой против воззрений и действий митрополита Антония, с одной стороны, и с его апологией образа действий митрополита Сергия, с другой стороны. Я не обязан и не имею права идти за ним ни в его полемике, ни в его апологии. Что касается его полемики с митрополитом Антонием, то владыка Антоний, если признает за благо, ответит м. Елевферию сам или поручит составить этот ответ кому-либо из близких ему по духу епископов. Было бы нескромно и притязательно с моей стороны предвосхищать эти возможные возражения или даже подсказывать их, особенно в виду того, что, по заявлению м. Елевферия, владыка Антоний запрещен митрополитом Сергием в священнослужении (II, стр. 1) и вместе с «русскими архиереями и клириками так называемой Карловацкой группы» предан церковному суду по обвинению в нарушении «канонических правил» с устранением обвиняемых, впредь до их раскаяния или до решения о них суда, от церковных должностей (если таковые они занимают). (II, стр 19). О сем суде мы можем только сказать: страшен сон, да милостив Бог. Время церковного суда ещё не пришло. Судить русских епископов будет грядущий Православный Собор, законно и свободно избранный: может быть - Всероссийский Поместный Собор, а может быть и Собор Православно-Вселенский. Одно знаем твердо и непоколебимо: что собор этот будет избран канонически законно и политически свободно, - вне тех способов и приемов, которые практикуются в советском государстве (искусственный подбор епископов, священников и церковных деятелей посредством ареста, ссылки или разстрела неугодных священнослужителей и мiрян)[2]. При так называемой «диктатуре пролетариата» в советской России может быть собран съезд угодного коммунистической власти или терпимого ею духовенства с участием мiрян; но провозглашение этого съезда Всероссийским Поместным Собором было бы вопиющею перед небом каноническую и религиозную неправдою; и «суд» этого «съезда» не будет тем Церковным Судом, которого имеют право ждать и желать над собой русские иерархи - и зарубежные, и подъяремные. Тот истинный, свободно-канонический суд, который сможет воистину сказать о себе: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра», будет судить не только митрополита Антония и других зарубежных епископов, но и митрополита Елевферия с его стремлением повергнуть всех нас в безмолвную покорность сатанинской советчине, и самого митрополита Сергия. И это последнее мое утверждение не есть мой праздный личный домысел, н глубокая церковная уверенность: в необходимости этого грядущего Церковного Суда был уверен Св. Патриарх Тихон применительно к самому себе и был, конечно, прав: эту необходимость открыто признают и сторонники митрополита Сергия в России применительно к самому Сергию, и говорят они об этом, конечно, с его ведома. Однако судить не значит ещё осудить; и именно поэтому никто не должен преждевременно торжествовать свою правоту, свою несудимость и неосужденном; а посему - разумнее и достойнее не грозить друг другу грядущим судом и осуждением. Итак, полемики м. Елевферия с владыкою Антонием я касаться не буду, так же как не коснусь и его полемических выпадов против владыки Евлогия. 3 Наконец, я не считаю правильным касаться той апологии митр. Сергия, которую дает в своих книжках м. Елевферий. Нам хорошо известно, что далеко не всё духовенство внутри России одобряет его образ действий или, тем более, считает его спасительным.[3] Но мы не можем не понимать всю невероятную трудность его положения; и если от всех его компромиссов, за которые его будет судить впоследствии суд Церковного Собора, православная подъяремная церковь получит не только вред, но и пользу, то ради этой пользы нам надлежит временно не вмешиваться в эти компромиссы. Но при одной обязательной оговорке: мы должны признать как незыблемый факт, что митрополит Сергий ни в своих словах, ни в своих делах - не свободен; его суждения не свободны духовно и религиозно; его распоряжения не свободны церковно-канонически. Напрасно м. Елевферий пытается доказать, будто это обстоит иначе. Читая его доводы, испытываешь растерянное смущение за того, кто решается их серьезно высказывать. Ведь мы не маленькие дети, родившиеся за границей и знающие о советской власти только понаслышке. Ведь советская власть только что справила восемнадцатилетие своего погибельного существования. Ведь среди нас имеются люди, проведшие под властью советов от пяти до семнадцати лет и подробно, точно осведомлены о положении православной церкви в стране. Ведь мы имеем мужественную исповедническую книгу Свящ. Михаила. Ведь мы внимательно, из года в год изучаем советские аутентические материалы. Ведь мы располагаем неоспоримыми фактами. И вот два из них. Когда в феврале 1930 года митрополит Сергий дословно заявил корреспондентам иностранной печати, что «гонений на религию в СССР никогда не было и нет»; что «больше того - последние постановления … от апреля 1929 года совершенно исключают даже малейшую видимость какого-либо гонения на религию», он конечно знал, что он говорит и как дело обстоит в действительности. Он сказал, или, вернее, передал им в письменном виде - вопиющую неправду. Нет никакого сомнения, что он сотворил эту неправду вынужденно. И само собою разумеется, что эту вынужденность он признать теперь не может, ибо он вынужден поддерживать и самую неправду, и свою мнимую свободность при ея произнесении. И, что всего интереснее, м. Елевферий открыто признает, что православная Церковь терпит в советской России жестокие гонения: что она переносит «неисчислимые бедствия, причиненные ей советской властью» (II, 24); что она «украшена и прославлена множеством новых священномучеников, мучеников и исповедников» (II, 81); что «безбожная власть ведет борьбу с религией вообще» (I, 9-10); что Церковь «со дня на день обнищавает материально» (II, 54); что «разрушены многие храмы, осквернены святыни, убиты иерархи, священники, монахи, добрые мiряне заточены» (II, 5, 6, 14, 18, 48, 55-56). Значит м. Елевферий обязан также признать, что заявление митрополита Сергия от 1930 года содержало вопиющую неправду, и ему остается только утверждать, что заместитель местоблюстителя Патриаршего Престола сказал эту чудовищную неправду свободно, добровольно, невынужденно; и если бы м. Елевферий попытался это сделать, то мы поставили бы всенародно вопрос: кто же эти люди, митрополит Сергий и м. Елевферий? для чего они это делают? и как дерзают они, нося сан православного епископа, добровольно и свободно совершить такие дела?! Вот второй факт. До нас дошло свободное суждение митрополита Сергия о том, какой исход был бы канонически правилен в деле организации зарубежной церкви. Известие об этом я почерпаю у самого м. Елевферий. Обращаясь к владыке Антонию, он пишет: «Вы, конечно, помните, как один из ваших карловацких иерархов, при возникновении внутреннего раздора между вами и митр. Евлогием, обратился к патриаршему заместителю в 1926 г., до легализации Патриаршей Церкви, в частном письме с просьбою разсудить спорящие стороны. Он в частном же порядке прислал этому иерарху ответ, переданный им в распоряжение вашего Сvнода (за что, благодаря нашему этому учреждению, заместитель был посажен в тюрьму), в котором он сообщал вам, что за незнанием вашего дела он не может быть судьею, и рекомендовал вам составить признаваемое всеми иерархами церковное управление, а если нельзя, то подчиниться воле Божией (т.е. свв. канонам) и войти по местожительству в юрисдикции местных церквей. Этот ясный ответ первоиерарха, не имевшего законного права письменно сноситься с вами» и т.д. (II, cтр. 23, подчеркнуто мной. - И.И.) Из этого явствует, что изъявления митрополита Сергия знают два различных порядка: во-первых, так называемый «частный», т.е. нелегальный порядок, минующий политически-полицейские инстанции коммунистов, подвергающий его действительное, свободное суждение; и во-вторых, официальный «легальный» порядок, проходящий через предварительный контроль коммунистов и потому не устанавливающий его свободного суждения. Согласно свободному, нелегальному суждению митрополита Сергия зарубежным иерархам надлежит или составить церковное управление, признаваемое всеми иерархами (попытки владыки Антония), или же войти в юрисдикцию местных церквей (решение владыки Евлогия). Но согласно «легальному», официально проконтролированному суждению митрополита Сергия, на «единственной» «каноничности», «спасительности» и «благодатности» коего ныне столь сурово настаивает м. Елевферий, зарубежным иерархам надлежит сотворить «покаяние и воссоединение с Матерью-Церковью в лике ея священноначалия». «Тогда Патриархия сама даст нужное уже каноническое устройство эмигрантской церковной жизни» … (II, 80 и др.) Пребывая в Москве, при советской власти, мы все, близкие а патриаршему кругу православные люди, желали одного: чтобы эмигрантская церковь обособилась от Патриархии, не обременяла своими выступлениями и неладами Св. Патриарха, нашла бы себе канонические формы временного самостояния и не осложняла бы положение в бозе почившего Тихона всея Руси. Это желание было глубоко обосновано, единственно верно и целесообразно. В 1926 году оно было высказано в виде совета в свободном суждении митрополита Сергия. С тех пор ничто, решительно ничто, не изменилось по существу: зарубежная церковь не может, не должна, не смеет разделять вынужденные компромиссы порабощенной и гонимой подъяремной церкви. В этом нет канонической необходимости (что признает и митрополит Сергий); в этом нет ни малейшей духовной и религиозной правды; в этом нет ни малейшей национально-политической целесообразности. Общение с Матерью-Церковью должно временно принять исключительно молитвенные, а не церковно-субординационные формы. Но, конечно, само собой разумеется, что коммунисты желают иного!.. Но как может желать этого православный митрополит, сущий на свободе?!. Он, по-видимому, желает этого в силу выдвинутого им учения о богоустановленности советской власти. И далее, - в силу того формально-законнического подхода к свв. канонам, который он себе усвоил. В чем же состоит это учение и этот подход? 4 Учение о богоустановленности советской власти, выдвигаемое м. Елевферием, состоит в следующем: Перед самым своим вознесением Христос Сын Божий сказал: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28:18). Это означает, что «полнота власти - у Христа и всякая власть, как «кесарево» исходит от Него и служит спасению людей» (I, 3; II, 61). Пока это спасение не совершено, власть над спасаемым мiром неизменно и неотъемлемо будет принадлежать Ему (I, 4). Посему «всякая власть на земле, как власть - Христа» (II, 62). Она Христом «дается» (II, 13); от Него исходит (II, 61); устанавливается Им, согласно Его, нам «неведомым», «спасительным планам» (I, 4). Какова бы ни была эта власть, - власть ассирийского царя Сеннахерима, или власть персидского царя Кира, или власть Навуходоносора, или власть римских императоров-гонителей, или же советская власть, - безразлично: она «исполняет волю Бога» (II, 64); и христианин должен не только разуметь это, но и делать практические выводы из этого. «Роль власти, как Божьего слуги, должна определяться … в связи с длительным процессом религиозно-нравственной жизни народа» (II, 64) В Писании сказано: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду» (Иер. 29:11; Елевф. II, 64). Этому, полагает м. Елевферий, соответствует и учение ап. Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие ж власти от Бога установлены, Посему противящийся власти[4] противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. 13:1-2). «Что здесь можно возразить?» - спрашивает автор (II, 62). А в другом месте поясняет: «Колебать абсолютность этой Божественной воли, которая должна быть фактом христианской веры, ограничивать её какими бы то ни было человеческими соображениями значило бы только свидетельствовать о своем невхождении сознанием в эту Божественную волю …» (I, 4). Предоставлять личному человеческому усмотрению «определение качества власти, законности или незаконности ея» значит оставить «жизнь человечества» «без воли Божией», поставить её на пустоту, отдать постоянному хаосу; тогда как «весь созданный Богом мiр в порядке и целесообразности жизни держится данным ему Творцом законом, волею Его», а человечество есть «венец Божия творения» (II, 66). «Произвольное отношение « к «установившейся на земле власти» (II, 60-61) - недопустимо; оно осуждено христианским Откровением. Отсюда необходимость повиноваться советской власти и утверждать ея законность. «Стать во враждебные отношения» к ней - значит «выступить против воли Божией» (II, 65). Повиноваться же ей надлежит «с доброю совестью» (II, 67), как писал м. Елевферий - «не только из страха, но и по совести» (II, 69), как призывал митр. Сергий, ссылаясь на ап. Павла: «Неужели Христос, призывая «отдавать кесарево кесарю» (Мф. 22:21), «учил льстивому исполнению гражданских обязанностей?» (II, 69). И ап. Павел «неужели учил лицемерию» ..? (II, 69). Это исключено. Посему все христиане должны повиноваться советской власти - добровольно и чистосердечно. «Богу - всё не только духовное, спасительное и спасающее, но и по совести исполнение гражданских обязанностей, поскольку в этом есть воля Божия, а гражданской власти только последнее, поскольку она не касается веры, спасительного пути» (II, 72). Но и этого мало. Христиане должны помнить, что Апостолы «строго обличали тех», которые «идут вслед скверных похотей плоти[5], презирают начальства, дерзки, своевольны[6] и не страшатся злословить высших, тогда как и Ангелы, превосходя их крепостию и силою, не произносят на них пред Господом[7] укоризненного суда» (2 Пет. 2:10-11, у автора II, 65). В послании же ап. Иуды прямо указуется, что как блудодействовавшие Содом и Гоморра подверглись казни огня вечного - «так точно будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти. Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь». А сии злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя» (Иуд. 1:8-10, у автора II, 65). Отсюда ясно, что Господь возбраняет православным людям презирать советскую власть, злословить её, отвергать её и произносить над нею укоризненный суд. Допустимо только безпрекословное повиновение за совесть, «в согласии с заповедями Божиими», дабы советская власть «видела это, и Дух Божий возглаголил бы чрез неё благая о Церкви Святой» (II, 67)[8]. Необходимо отметить, что м. Елевферий не считает себя сторонником «безбожной советской власти»; для него, «русского иерарха, она тяжела, ибо под нею тяжко страдают и Церковь наша, и родина» (IIб 66). Однажды у него срывается даже такое признание, что «безбожные коммунисты» «в религиозной сфере действуют по вдохновению сатаны»; но и тут оказывается, что у них будто бы «есть предел, всегда живой, который был указан Богом дьяволу, когда он просил дать ему власть над Иовом»; «он в руке твоей, только души его не касайся» (Иов. 2:6)[9]. Этих прав никто не может отнять у христиан» … «Только сам человек может потерять их, сделавшись богоотступником» (II, 18). Но как бы то ни было, автор убежден, что верно «выражает волю Божию, возвещенную нам в Божественном Откровении» (II, 66), и что вся русская православная эмиграция, мыслящая иначе, идет по ложному пути. 5 В противовес этому мы утверждаем и исповедуем, что вся изложенная только что доктрина зовет на ложный и соблазнительный путь, чуждый православному христианству и зловредный для русского национально-патриотического дела. И ещё мы утверждаем, что эта доктрина основана не только на неверном истолковании отдельных мест Св. Писания, но и в особенности на неверном понимании основного учения христианства о свободе. Начнем с того, что слова Христа при вознесении, приведенные у Матфея, автор совершенно произвольно и неубедительно толкует в государственно-политическом смысле: «Дана мне всякая власть на небе и на земле». Всякое такое толкование, изъемлющее отдельные фразы из текста и придающее им наиболее элементарное и «подходящее к случаю» толкование, бывает отсеченным от Духа. Св. Писание Нового Завета изобилует местами, говорящими о полновластии Христа (например: Мф. 11:27; Лк. 1:32; Ин. 3:31-35; 13:3; 17:2; 1 Пет. 3:22; Рим. 14:9; Ефес. 1610; Флп. 2:9; Кол. 1:13-18; 2:15; Евр. 2:8; Откр. 19:16). Но нигде, решительно нигде это полновластие не понимается в смысле установления всемiрной государственной власти. Под «властью» разумеется или известный ранг безплотных сил небесных («престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли»); или же облеченность Христа, Сына Божия, в победную силу по отношению ко греху, к закону природы, к смерти, к ветхозаветной букве, к дьяволу и адским «преисподним» силам; или же обладание Им всею полнотою откровения и всею мощью душеспасения; или, наконец, эсхатологическая власть Его на Страшном Суде и в Вечном Царствии. Но представлять Христа, Царство коего «не от мiра сего» (Ин. 19:36), как небесного суверена, назначающего всех земных правителей, всех «кесарей», не исключая и сатанински одержимых злодеев, - значит поистине искажать православное учение о Христе, в действительности возглавляющем единую Церковь, но отнюдь не множество земных государств. К тому же внимательное чтение греческого подлинника Нового Завета быстро бы убедило бы всякого, что «духовные власти», побежденные Христом и подчинившиеся Ему, обычно обозначаются в Писании иными терминами (экзусиай, дюнамейс, архай), чем власти государтсвенно-политические (гегемон, базилеус, кюриотэс). Только термин «экзусиа» встречается иногда и в значении государственной власти; но тогда это бывает ясно из контекста. Но допустим на миг, вопреки всему, что Христос действительно стал устанавливать правительства во всех странах и государствах. Казалось бы, что такой божественный и радостный порядок мiроустроения, устраняющий из политики человеческую свободу, человеческий произвол, человеческую корысть и злобу, должен был бы воздвигнуть всюду мудрых, благих и кротких правителей, умирить нашу жизнь и водворить везде справедливость и изобилие. Но на самом деле мы видим в истории нечто иное, и очень часто - прямо противоположное этому, в политике царят именно произвол и своекорыстие. Вокруг правителей кипит зависть и интрига; карьеризм и предательство возводят людей к власти; благих царей и законнейших правителей убивают и замучивают; злодеи и тираны захватывают в свои руки бразды правления и развращают народы безбожием и безсовестностью. Казалось бы, одно это зрелище политических смут и мерзостей должно было бы навести христианина на мысль о том, что не всякая власть исходит от Христа; что, наоборот, водворение власти в стране есть дело человеческой свободы, а потому и человеческих страстей, грехов и произволений. Казалось бы, что может быть религиозно противоестественней и непозволительней, чем видеть океан злобы, низости и безбожия, проистекающей от какой-нибудь власти, и потому именно стремиться возвести её ко Христу, изобразить эту власть осуществительницей воли Сына Божия и потребовать от терзаемых и духовно-развращаемых ею народов - безпрекословного неосуждающего подчинения ей за совесть?!. 6 © Catacomb.org.ua | |
|
| |
| Просмотров: 712 | |