Светочи Земли Русской [131] |
Государственные деятели [40] |
Русское воинство [277] |
Мыслители [100] |
Учёные [84] |
Люди искусства [184] |
Деятели русского движения [72] |
Император Александр Третий
[8]
Мемориальная страница
|
Пётр Аркадьевич Столыпин
[12]
Мемориальная страница
|
Николай Васильевич Гоголь
[75]
Мемориальная страница
|
Фёдор Михайлович Достоевский
[28]
Мемориальная страница
|
Дом Романовых [51] |
Белый Крест
[145]
Лица Белого Движения и эмиграции
|
Учреждая в ноябре 1769 года Военный орден Святого великомученика и победоносца Георгия, Екатерина II по праву монарха возложила на себя его гроссмейстерские знаки. Молва утверждает, что при этом императрица, явно кокетничая, притворно посетовала, что, дескать, так навсегда и останется единственной женщиной, обладающей этой наградой. Великая правительница имела право так думать: награда предназначалась для офицеров, и вручать ее предполагалось исключительно за заслуги на поле боя. Императрице и в голову не могло прийти, что среди россиянок появятся такие, которые рискнут идти под пули наравне с мужчинами.
Российская Жанна д’АркСправедливости ради стоит отметить, что предсказание Екатерины II практически сбылось: за почти полуторавековую историю ордена им было награждено более 10 тысяч мужчин. И всего лишь одна (!) женщина. Имя этой героини Римма Иванова.
Она родилась в Ставрополе 15 июня 1894 года в семье казначея ставропольской духовной консистории. В 1913-м окончила Ольгинскую гимназию, в которой была одной из лучших, и пошла работать учительницей в земскую школу села Петровское Благодарненского уезда. Женщины в то время могли служить только в качестве сестер милосердия полевых лазаретов или военных госпиталей. Поэтому, чтобы оказаться непосредственно на передовой, Римме, как это делали и раньше ее соотечественницы, пришлось переоблачиться в мужчину, назвавшись Иваном Михайловым. Естественно, обман вскоре был раскрыт. Но полковое, дивизионное и корпусное начальство с пониманием отнеслось к патриотическим чувствам юной особы, разрешив ей исполнять обязанности ротного санитара в своем, так сказать, природном обличии. И вскоре солдатская молва стала передавать из окопа в окоп, из блиндажа в блиндаж рассказы о деяниях «святой Риммы». Поводов для этого было предостаточно. За три месяца жестоких боев девушка вынесла из-под огня почти 600 раненых сослуживцев. За спасение командира взвода прапорщика Соколова она была удостоена Георгиевской медали «За храбрость» 4-й степени, за вынос с поля боя раненого командира роты поручика Гаврилова и восстановление линии связи — той же награды 3-й степени. А после того, как во время одной из контратак Римма приволокла в свои окопы истекающего кровью командира полка полковника А. А. Граубе, ей был вручен солдатский Георгиевский крест 4-й степени. 9 сентября 1915 года оренбуржцы атаковали позиции неприятеля у карпатского села Доброславка. В 10-й роте, где Римма служила санитаром, были убиты все офицеры. Атака перешла в рукопашную, закончившуюся победой русских. Но девушка этого уже не видела: она упала за несколько десятков метров до неприятельских окопов, скошенная пулеметной очередью вместе с несколькими бежавшими рядом бойцами… Голубая кровь тоже горячаЛавры первой русской женщины-офицера Надежды Дуровой не давали покоя российским дворянкам. Поэтому, как только вновь загремели военные громы, многие из них захотели надеть военный мундир. Смелее прочих оказалась витебская гимназистка Ольга Шидловская. В первые дни войны она отправила письмо на имя верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича с просьбой разрешить ей вступить добровольцем в Мариупольский гусарский полк, в котором 100 лет назад служила Надежда Андреевна Дурова. В армейской верхушке сразу смекнули, что пропагандистская акция действительно получится сильной: потомственная дворянка, родная сестра двух боевых офицеров, сражающихся на фронте, сама идет в бой за Отечество. И дали добро. С одной лишь оговоркой: служить Ольга должна была отправиться не офицером, а рядовым. Но Шидловская согласилась и на это. Как отмечалось в приказе, подписанном 10 июня 1915 года генералом от инфантерии Эвертом, «все это время фельдшер-доброволец, находясь при 7-й роте, в высшей степени добросовестно исполнял свои специальные обязанности как на походе, так и в бою, причем не только в роте, к которой был причислен, но и везде, где только он узнавал, что нужна медицинская помощь. Все тягости походной боевой жизни нес наравне со строевыми нижними чинами, часто подавая пример выносливости, хладнокровия и бодрости духа». Далее шло длинное перечисление конкретных боевых заслуг доблестного воина, завершавшееся описанием того, как вечером 4 ноября 1914 года в бою у деревни Журав фельдшер, перевязывавший раненого ротного командира, сам был ранен осколком тяжелого снаряда, «но продолжил начатую перевязку и только по окончании таковой сам перевязал себя; после чего под сильным огнем артиллерии противника, забывая собственную рану, вынес офицера из боевой линии». О том, кто есть на самом деле фельдшер Цетнерский, стало известно в 12-м передовом отряде Красного Креста, куда Елену доставили на операцию. Запахло скандалом, дело дошло до государя. Но тот, в очередной раз проявив монаршью милость, повелел не наказывать, а наградить. И в начале лета 1915 года Елене Константиновне вручили Георгиевский крест 4-й степени за № 51023. Правда, из воюющего полка ее все же удалили: дальнейшая служба Цебржинской проходила на Кавказском фронте, куда она была переведена на должность фельдшера 3-го передового отряда Красного Креста. Во время войны Георгиевским крестом 4-й степени была отмечена подвижническая деятельность вдовы офицера лейб-гвардии Конного полка Веры Владимировны Чичериной. После гибели мужа она на собственные средства создала и оснастила санитарный отряд, с которым выехала на фронт. На счету этого медицинского подразделения буквально тысячи спасенных воинов. Позже, уже в изгнании, Вера Владимировна открыла первый во Франции дом престарелых для русских эмигрантов, которому передала все свои средства и где сама трудилась до конца дней. Грудь в крестахБыли среди «русских амазонок» и такие, которые смогли своей храбростью и доблестью заслужить по два Георгиевских креста. Наиболее известная среди них — Антонина Пальшина, родившаяся в глухой деревушке Шевырялово Сарапульского уезда Вятской губернии. Свой первый подвиг она совершила в бою под турецкой крепостью Гасанкала. Когда пулеметная очередь выбила из седла командира эскадрона, Антонина увлекла за собой замешкавшиеся сотни, довела их до вражеских траншей. И когда уже пошла лихая, беспощадная и безудержная рубка, упала на руки подоспевших кавалеристов с простреленным плечом. В начале 1915 года оправившуюся от ранения Антонину принудительно, под надзором полицейских чинов, препроводили по месту жительства родни — в Сарапул. Там в мгновение ока и неожиданно для себя она сделалась знаменитостью. А все благодаря стараниям журналистов: 7 февраля 1915 года в газете «Прикамская жизнь» была опубликована большая статья, повествующая о ее боевых делах. В честь «вятской амазонки» местные купцы и промышленники устраивали нескончаемые балы и банкеты. Но сама Пальшина видела себя только на фронте! Окончив курсы сестер милосердия, она в апреле 1915 года отправилась в военный госпиталь, расположенный во Львове. Там во время одного из дежурств Антонины у нее на руках умер от ран молодой солдат. И Пальшина, забрав документы и форму покойного, той же ночью покинула госпитальные корпуса. Больше суток она шла в сторону фронта, пока не пристроилась к обозу 75-го Севастопольского пехотного полка 8-й армии Юго-Западного фронта. Вторичное самозванство Антонины раскрылось уже через несколько дней — во время исповеди. По заведенной в русской армии традиции полковой священник отпускал грехи христолюбивому воинству перед большим наступлением. И на вопрос батюшки: «Грешен ли в чем, сыне?» — стоявший на левом фланге роты «рядовой Пальшин», густо покраснев, признался во всем. Конфуз дошел до командующего фронтом генерала Брусилова. Но тот под свою ответственность не только разрешил Антонине остаться в строю, но и стал внимательно следить за судьбой и военной карьерой своей «крестницы». Осенью того же года за форсирование реки Быстрицы и штурм укрепленной высоты «Антон Тихонов Пальшин (он же Антонина Тихоновна Пальшина) отмечается Георгиевским крестом 4-й степени и Георгиевской серебряной медалью», — гласил приказ № 861 от 12 ноября 1915 года по 8-й армии Юго-Западного фронта. В том же месяце Антонина получила ефрейторские нашивки и была поставлена во главе пехотного отделения.
Летом 1916 года во время знаменитого Брусиловского прорыва в бою под Черновицами Пальшина, как когда-то на Кавказском фронте, заменила во время атаки погибшего офицера. Под командой неустрашимого ефрейтора севастопольцы ворвались в первую линию австрийских траншей, в штыковой атаке отбили вторую. Когда пехотные цепи поднялись на штурм третьей, неподалеку от Антонины разорвался тяжелый снаряд. Очнулась она лишь через несколько дней в полевом лазарете, как раз к приезду своего покровителя генерала Брусилова. В числе других раненых командующий фронтом лично вручил Антонине Пальшиной Георгиевский крест 3-й степени и серебряную Георгиевскую медаль с бантом — следующие по статуту солдатские награды. Не задержалось и производство в очередное звание: ефрейтор стала младшим унтер-офицером. Но с военной службой георгиевскому «кавалеру» все же пришлось расстаться: многочисленные осколочные ранения и тяжелая контузия Антонины оказались очень серьезными, и вплоть до лета 1917 года она находилась на излечении в Киевском военном госпитале. Людмила попала на фронт по документам своего брата-близнеца. Первую награду она получила за пленение австрийского офицера, а вторую — за то, что подняла пехотную роту в штыковую атаку, в результате которой были захвачены две линии вражеских траншей. В той атаке Черноусова была тяжело ранена и едва не лишилась ноги. Воины на загляденьеПредставительницы всех сословий — и дворянки, и мещанки, и крестьянки, желавшие попасть на фронте в строевые воинские части, вынуждены были «превращаться» в мужчин. Единственные, кто не испытывал трудностей в этом вопросе, так это казачки: те из них, кто с детства был приучен скакать в седле, стрелять из карабина, владеть шашкой и кинжалом, легко добивались разрешения командиров полков служить наравне с мужчинами. И проявляли чудеса храбрости. Например, Наталья Комарова убежала на фронт, где уже воевали ее отец и старший брат — войсковой старшина (подполковник) и сотник Уральского казачьего войска соответственно. Убежала, купив коня и всю казачью амуницию на деньги, отложенные на приобретение приданого. Командир полка, к которому офицеры привели свою «непутевую» дочь и сестру, разыскавшую их в Восточной Пруссии, в ответ на просьбу позволить Наталье остаться в части, ответил: «Не разрешаю… Но и не запрещаю». С того дня в одной из сотен появился странного вида боец, у которого «нос был чуть вздернут, искристые серые глаза смотрели открыто и прямо. Черные шаровары в талии перехвачены широким кожаным поясом, к которому с одной стороны был прицеплен длинный кинжал в серебряных ножнах, с другой кобура с револьвером. Темно-синий черкесский бешмет, отороченный серебряными галунами, облегал стройную фигуру, а за плечами висел легкий казачий карабин. Офицеры полка откровенно любовались этой миловидной девушкой, настроенной, впрочем, весьма воинственно». Такой увидел Наталью прибывший в полк военный корреспондент одной из российских газет. Но на фронт Комарова стремилась не для того, чтобы коллекционировать восторженные взгляды. Она приехала воевать. И это у нее получалось. А казачка Мария Смирнова, ушедшая на фронт вместо больного чахоткой мужа, сумела к лету 1917 года заслужить аж три Георгиевских креста: их ей вручили за вынос с поля боя раненого офицера, после захвата австрийского орудия и двух пулеметов, а также за ценные сведения о расположении противника, добытые в ночной разведке…
| |
| |
Просмотров: 1109 | |