* * *
Действительно, положение горстки «украинцев» было просто отчаян-
ным: не имея за собой никакой массовой поддержки, постоянно апеллируя к
никогда не существовавшей «украинской нации» (т.е. бросая свои самостийни-
ческие лозунги, по сути дела, в пустоту), они решили захватить власть над
обширным и густонаселенным краем России. Цель заведомо не достижимая.
Тем не менее, вожди украинского движения, с оглядкой и колебаниями, приня-
лись за ее реализацию. А чтобы привлечь на свою сторону основную массу на-
селения Малороссии, прибегли к социальной демагогии и заведомо несбыточ-
ным обещаниям, причем сразу всем и сразу все. Очевидцы событий, в том чис-
ле и активисты украинского движения, единодушно признают, что политика
Центральной Рады базировалась, по сути, на обычном политическом мошенни-
честве и беззастенчивом надувательстве народных масс. Министр в прави-
тельстве гетмана Скоропадского Д.И.Дорошенко (1882-1951) отмечал: «Со сто-
роны господствовавших в Центральной Раде эсеров в крестьянскую массу все
время бросались демагогические призывы и широкие обещания, конечно, пре-
жде всего обещание даровой земли. Центральная Рада держала курс на социали-
зацию земли, причем появление большевиков заставляло ее выступать в этом
направлении все более и более радикально. Автономия Украины и вообще на-
циональные требования преподносились массам как своего рода выкуп, цена за
панскую землю: хочешь получить панскую землю даром – требуй автоно-
мию!»31… Еще один непосредственный участник событий и тоже «украинец»
В.Липинский (1882-1931) писал о побудительных мотивах тех, кто поддержи-
вал украинские лозунги Рады: «Понятие Украина подменивалось понятием “де-
сятины” земли, обещанной тому, кто запишется в украинскую партию эсеров, и
будет голосовать “за Украину”. Вместо патриотизма героичного, патриотизма
жертвы и любви, создавался нигде на свете невиданный какой-то патриотизм
меркантильный, с расценкой на земельную валюту: за Украину давали десяти-
ны»32…
На то, что все политические достижения «украинцев», объяснялись ис-
ключительно обманом самых разных слоев населения, но, прежде всего, кре-
стьян, указывает также представитель еврейских организаций в Центральной
Раде, киевский адвокат А.А.Гольденвейзер: «Секрет успеха национальной ук-
раинской агитации был в том, что она – так же, как впоследствии агитация
большевистская – вполне угождала желаниям и склонностям широких, по пре-
имуществу сельских масс. Крестьянам внушалось, что Центральная Рада защи-
тит их от невыгодного общего передела земли с безземельными крестьянами
севера. Их настраивали против Временного правительства, требовавшего от
них все новых и новых жертв и настаивавшего на выполнении всех старых по-
винностей. Им внушали мысль, что не Украина затеяла войну и что поэтому они
не обязаны воевать.
Широкие массы воспринимали возвещенные Центральной Радой лозунги
83
именно в таком, полуанархическом и полудезертирском, смысле. И они пошли
за Радой – впрочем, ненадолго. Полгода, а затем вторично полтора года спустя,
те же самые Винниченко и Петлюра не могли ничего противопоставить тем уже
вполне откровенно анархическим и дезертирским лозунгам, с которыми двига-
лись на Украину большевики. И, как Гетевский “Zauberlehrling”, украинские
лидеры не смогли совладать с духами, которых они же вызвали наружу»33...
У ЛЖИ НОГИ КОРОТКИ... Методы, избранные Центральной Радой для
достижения своих сепаратистских целей, могли, конечно, обеспечить успех на
ограниченный срок, но в более длительной перспективе неизбежно вели ее к
политическому краху. Достаточно показателен в этом плане процесс формиро-
вания «украинской армии».
Обладание своими вооруженными силами по тем временам являлось
единственным средством, способным обеспечить политический успех. Поэто-
му, хотя официально провозглашенное «украинцами» стремление к «автоно-
мии» в составе единой России и не предполагало обязательного наличия собст-
венной «украинской армии», Рада с первых же дней своего существования ак-
тивно занялась формированием таковой, выдвинув лозунг «украинизации ар-
мии» (разумеется, Русской)... В теории данный лозунг предполагал выделение
«украинцев» в особые части, а затем и в отдельную «украинскую армию». По-
нятно, что реализация этого намерения на практике создавала невообразимый
хаос на фронте, ибо выходцы из Малороссии, как и остальные Русские, служи-
ли в армии на общих основаниях, т.е. распределялись во все ее подразделения и
части. Специальное выделение малороссов и замена их другими солдатами со-
провождались путаницей и неразберихой, тем более что не все части, предна-
значенные командованием к «украинизации», соглашались на таковую или со-
глашались не в полном составе. В целом же этот процесс привел лишь к еще
большей дезорганизации Русской Армии. После «Приказа №1» и подрывной,
капитулянтской агитации большевиков «украинизация» стала еще одним рыча-
гом по деморализации и развалу вооруженных сил России.
Пропаганда лозунга «украинизации армии» сопровождалась обещанием,
что все «украинцы» будут возвращены с далеких фронтов на родину, в Мало-
россию, для ее «обороны». К этому добавлялись призывы вообще против про-
должения войны, так как, дескать, «не Украина ее начинала»... Многие поспе-
шили воспользоваться предоставляемыми «украинизацией» возможностями.
Одни записывались в «украинцы» в надежде скорее вернуться в родные места;
другие, бросивши фронт и болтаясь по тылам, оправдывали свое дезертирство
желанием воевать только в «украинских частях». Но защищать «Украину» за-
писавшиеся в «украинцы» солдаты не намеревались...
Уже к концу апреля в результате украинской пропаганды в Киеве собра-
лись многие тысячи дезертиров, которые, желая избежать ответственности и
отправки на фронт, спешно «украинизировались» по призыву Центральной Ра-
ды. Находившийся в то время в Киеве А.И.Занкевич (А.Дикий), описал, как
происходил процесс формирования «украинской армии»:
«В последних числах апреля весь Киев был залеплен плакатами: “Това-
рищи дезертиры! Все на митинг на Сырце 30 апреля!”. Хотя я не был дезерти-
ром, а после ранения находился на излечении в Киеве и передвигался с косты-
84
лем, я на этот необычайный митинг поехал, и был свидетелем всего на нем
происходившего.
Огромный пустырь против Политехнического института заполонила
многотысячная толпа дезертиров. На груди у многих были желто-голубые ук-
раинские ленточки. После выступления многочисленных ораторов, оправды-
вавших свое дезертирство украинским патриотизмом и желанием бороться, но
только “под украинскими знаменами”, была вынесена резолюция, предложен-
ная штабс-капитаном Путником-Гребенюком, о немедленном сформировании
украинской части в Киеве и немедленном “зачислении на все виды довольст-
вия”. Последнее, т.е. требование немедленного зачисления “на все виды до-
вольствия”, вызвало гром рукоплесканий». В дальнейшем штабс-капитан Пут-
ник-Гребенюк был избран командиром вновь образованной части, которой бы-
ло присвоено название «1-й Украинский полк им.Богдана Хмельницкого». В
таком качестве он был признан не только командующим Юго-Западного фрон-
та генералом Брусиловым, но и военным министром Временного правительства
Керенским... Удобно расположившись в казармах и пополняясь все новыми и
новыми дезертирами, полк рос, как на дрожжах, ежедневно увеличивая требо-
вания довольствия, но при этом не нес никаких караулов по гарнизону и не по-
мышлял ни о каком фронте. Его личный состав бездельничал, митинговал и
пьянствовал, разлагающе действуя на остальные части. Штабс-капитана Гребе-
нюка сам полк вскоре арестовал и доставил под конвоем в распоряжение ко-
мандующего войсками Киевского военного округа.
Тронуть «богдановцев» никто не смел, ибо они находились под особым
покровительством Центральной Рады, и всякое действие против них рассмат-
ривалось как «контрреволюционное» и «антиукраинское». Эта безнаказанность
действовала заразительно, и вскоре в Киеве сформировался еще один такой же
полк «имени гетмана Павла Полуботка». Как и «богдановцы» он не собирался
на фронт, но зато принял активное участие в попытке захвата власти большеви-
ками в Киеве в дни большевистского восстания в Петрограде (3-5 июля). Дело
не выгорело и «полуботковцы» на время затихли, расположившись на Сырце и
в с.Грушках. Попытка привести их в повиновение силой первого полка – «бо-
гдановцев», не увенчалась успехом, так как значительная часть «богдановцев»
перешла на их сторону. Центральная Рада, тем не менее, снабжала «полубот-
ковцев» всем необходимым и пыталась «уговорить», посвятив немало времени
обсуждению поведения «товарищей в Грушках» (как они названы в протоколе
одного из ее заседаний). Вынесена была даже резолюция: «призвать товарищей
солдат, которые живут в Грушках, к национальной гражданской дисциплине».
Несколько раз ездили в Грушки вожди Рады, но все было безрезультатно. Под-
стрекаемые двумя прапорщиками-дезертирами (Майстренко и Гузиенко), «по-
луботковцы» не желали никому подчиняться, а только предъявляли требования
об увеличении довольствия. Все попытки высших военных властей отправить
на фронт украинизированные части неизменно кончались неудачей, хотя, по
настоянию Центральной Рады, их направляли исключительно на Юго-
Западный фронт, войска которого защищали непосредственно Малороссию.
«Только один раз, - пишет А.Дикий, - 8 августа 1917 года, после длительного
уговаривания, удалось посадить в вагоны для отправки на фронт два эшелона
85
“богдановцев”, но дальше Поста Волынского (9-й километр от Киева) они не
уехали. Подняв стрельбу, они начали так безобразничать, что находившийся на
Посту Волынском на охране, еще не разложившийся эскадрон Кирасирского
полка, принужден был их разоружить (при этом было 16 убитых) и вернуть об-
ратно».
Весть о происшедшем взволновала весь Киев. «Украинцы обвиняли
“русских” в провокации и ни чем не оправдываемом кровопролитии. Вмеша-
лась Центральная Рада и потребовала от Временного правительства вывода из
Киева “русских” войск и смещения командующего округом. Требования эти не
были удовлетворены, а прислана из Петрограда чрезвычайная следственная ко-
миссия для расследования этого инцидента. Комиссия (в которой принимали
участие также представители Рады и Совета солдатских депутатов) установила,
что “богдановцы” были пьяны, сами первые открыли стрельбу, а большинство
погибших – жертвы разрыва ручных гранат, которых у кирасиров не было, а у
“богдановцев” они были в изобилии. Дело пришлось замять»34.
После этого случая никаких попыток отправки на фронт “украинизиро-
вавшихся” частей более не предпринималось. Все они продолжали находиться
в Киеве, но Центральной Раде рассчитывать на их поддержку не приходилось.
И это даже притом, что свои самостийнические устремления от солдатской
массы она тщательно скрывала, маскируя их пустопорожней болтовней о «ми-
ре», «земле» и «международной солидарности трудящихся»... Болтовня не по-
могла. Когда в январе 1918 года к Киеву подходили большевики, защищать
Центральную Раду оказалось некому. С.Сумский вспоминал: «За исключением
специальных украинских янычар, - а их было очень мало, - все войсковые части
требовали захвата власти советами. Рада, лишенная опоры в широких слоях на-
селения была уже властью призрачной... Правительство Рады играло в солда-
тики, украинизировало армию, вводило в моду оселедцы и бритые головы, пол-
ковников переименовывало в старшин, а поручиков – в хорунжих. Плохие ак-
теры играли роли запорожцев. А войска ночью вышли из казарм. Вовсе не для
защиты Рады, а для ее свержения»35…
Впрочем, и сами вожди Центральной Рады, поруководив, буквально, пару
месяцев, стали прекрасно сознавать всю призрачность своей власти. «Их (боль-
шевиков) перевес был в том, - признавался позднее В.К.Винниченко, - что все
наши широкие массы солдат не оказывали им никакого сопротивления или да-
же переходили на их сторону, что почти все рабочие каждого города – высту-
пали за них, что в селах сельская беднота явно была большевистской, что, сло-
вом, огромное большинство именно украинского населения было против нас...
Единственной нашей активной военной силой была интеллигентская молодежь
и часть национально сознательных рабочих»36...
* * *
Ясное осознание того, что огромное большинство населения Малороссии
являлось активным противником украинского самостийничества, разумеется,
пришло к его лидерам гораздо позже, уже в эмиграции, но сама неуверенность
86
их действий на всем протяжении существования Центральной Рады (хотя
внешне и прикрываемая чрезмерной наглостью требований) свидетельствовала
о том, что подобное осознание, пусть и подспудно, присуще было им изначаль-
но. Тем более что живая действительность постоянно сигнализировала о том,
сколь условна власть Центральной Рады. А как мало значила она в глазах насе-
ления Малороссии, убедительно продемонстрировали состоявшиеся в июле
1917 г. выборы в органы городского самоуправления.
Выборы эти являлись всеобщими, свободными, прямыми и тайными.
Любая партия или блок партий имели право выставить свой список, свободно
вести пропаганду всех видов и бороться за места депутатов – гласных город-
ских дум. В результате выборов полную и абсолютную победу одержали обще-
российские партии, от которых было избрано 870 гласных, тогда как от укра-
инских – всего 128. По отдельным городам Малороссии соотношение было
следующим: Винница – 59 и 12, Чернигов – 60 и 16, Житомир – 98 и 9, Умань –
56 и 10. Еще более внушительным получился разрыв в городах Новороссии:
Екатеринослав – 110 и 11, Одесса – 120 и 5, Херсон – 101 и 15. А самый показа-
тельный результат дал Киев – 125 и 24 37. А ведь в этом городе позиции Цен-
тральной Рады казались незыблемыми, во всяком случае, ее вождям. Но жизнь,
даже в эту вывернутую революцией эпоху, постоянно и настойчиво демонстри-
ровала им, что в Малороссии они - самозванцы, а пестуемое ими украинство –
лишь плод их деформированного русофобией сознания, а не отражение «веко-
вечных дум и чаяний» малороссов, как они пытались себя в том убедить... В ре-
альности им не на кого было опереться, и при всей своей одержимости и пато-
логической склонности вынашивать самые фантастические прожекты они не
могли не сознавать этого. Никто иной, как В.К.Винниченко, год спустя после
выборов, на открытии в Киеве Украинского государственного университета
заявит: «”Украинцы” до сих пор было неизвестное слово, и теперь оно еще не
прошло во все слои общества». А бывший секретарь Центральной Рады
М.М.Еремеев, говоря о времени накануне революции 1917 года, отмечал: «В ту
эпоху само название “украинец” было еще каким-то чужим и странным, пото-
му что украинская литература его никогда не употребляла. Писалось и говори-
лось: Украина, украинский, даже очень редко украинка, но термин “украинец”
был в ту эпоху неологизмом, который тяжело входил в жизнь»38...
Трудно приклеивалась к Русским людям кличка «украинец», даже тем из
них, кто сознательно выбрал путь национального отступничества, а что уж го-
ворить о многомиллионном (в основном крестьянском) населении Малороссии.
Для него «украинская власть», внезапно вылупившаяся из хаоса революции,
была какой-то странной диковинкой, непонятным, экзотическим капризом «об-
разованных господ» да сагитированных ими несмышленых студентов. Отсюда
и весь трагикомизм ситуации: «украинская власть» в наличии имелась, а те, ко-
го она намеревалась представлять, «украинцы» - отсутствовали. Кроме той
самой «горстки», которая и провозгласила себя этой «властью». Но такого са-
мопровозглашения было явно недостаточно. Почему и требовалась для ее леги-
тимизации та или иная (пусть даже символическая) санкция Временного прави-
тельства... Или любой другой внешней силы, ибо без содействия извне «украин-
ская» власть являла собой политическое ничто, самозваное сборище авантюри-
87
стов и мошенников. Отсюда непоследовательность и зигзаги в политике вождей
Центральной Рады. Конечно, захваченные общей революционной эйфорией,
они в большинстве конкретных ситуаций склонны были впадать в обычный в
таких случаях самообман. Однако в поворотные моменты принятия решений
всегда шли на попятную, так и не осмелившись выйти за рамки требования
«автономии» Малороссии в составе единой России. Показателен в этом плане I
Универсале Центральной Рады, принятый 10 июня 1917 года.
Появлению этого документа предшествовала поездка украинской делега-
ции в Петроград. В результате состоявшихся переговоров Временное прави-
тельство заявило, что вопрос об «автономии Украины» (как и других частей го-
сударства) может быть окончательно разрешен только общероссийским Учре-
дительным собранием. Понятно, что такой ответ не удовлетворил лидеров Цен-
тральной Рады, спешивших использовать момент полного безвластия в России
для закрепления «украинской автономии», так сказать, явочным порядком.
Универсал и стал своего рода ответной реакцией Рады на позицию, занятую
Временным правительством. Обвинив последнее в том, что оно «оттолкнуло
протянутую руку украинского народа», универсал заявлял, что отныне «укра-
инцы» сами будут «создавать свою жизнь», но тут же указывал границы этой
провозглашаемой украинской самостоятельности: Украина «не отделяется от
всей России и не разрывает с державой Российской»39...
Обнародование Универсала сопровождалось параллельным созданием
«украинского правительства», получившего название «Генеральный Секрета-
риат Украинской Центральной Рады». Возглавил его В.К.Винниченко (1880-
1951), а в состав вошли исключительно представители украинских социалисти-
ческих партий. В июне же была создана Малая Рада, решавшая важные дела
между сессиями Центральной Рады. Одновременно Рада поручила Генерально-
му секретариату начать подготовку к созыву «украинского» Учредительного
собрания.
Это стало своеобразным вызовом Временному правительству, и в Киев
срочно прибыл сам Керенский с министрами Церетели и Терещенко для «об-
суждения с Центральной Радой создавшегося положения». После двухдневного
обсуждения было достигнуто соглашение, в котором прибывшие министры от
имени Временного правительства пообещали удовлетворить ряд украинских
требований. Вдохновленная этими обещаниями Рада 3 июля 1917 года издала
свой II Универсал. В нем она уже провозглашала себя краевым парламентом, но
при этом, как и прежде, подчеркивала, что стремится лишь к «автономии» в со-
ставе России, ибо «всегда стояла за то, чтобы не отделять Украину от России,
чтобы совместно со всеми ее народами идти к развитию и благоденствию всей
России и единству ее демократических сил». Затем универсал сообщал о ряде
конкретных мероприятий административно-политического характера, которые
планировалось осуществить в ближайшее время и которые должны были по-
вести к фактическому оформлению «автономии»40...
Понятно, что ни одна из этих мер не была (и не могла быть) осуществле-
на, потому что дальше пределов Киевской губернии власть Центральной Рады
не распространялась. Да и в рамках этой отдельно взятой губернии, как пока-
зал январь 1918 года, была номинальной. Заключенное с Временным правитель-
88
ством «соглашение» ничего в этом плане не могло изменить. Известный юрист
барон Б.Э. Нольде (1876-1948) характеризовал его так: «На скорую руку, между
двумя поездами, три русских министра и профессор Грушевский договорились
в деле создания Украинского государства», в результате чего, «неопределенно-
му числу российских граждан, которые живут на необозначенной территории,
приказано подчиняться государственной организации, которую они не выбира-
ли и во власть которой их теперь отдают без каких бы то ни было серьезных
оговорок. Российское правительство не знало даже, кого оно передало в под-
данство новому политическому творению»41.
Впрочем, через месяц Временное правительство одумалось и 17 августа
1917 г. определилось с границами «украинской автономии», выделив под нее
пять российских губерний: Киевскую, Волынскую, Подольскую, Полтавскую и
Черниговскую, отвергнув, таким образом, украинские домогательства на Ново-
россию, Слобожанщину и Донбасс. Из компетенции Генерального секретариата
были изъяты военные дела, железные дороги, судоходство и связь... Конечно,
никаким существенным образом на власти Центральной Рады это не отрази-
лось: для нее важен был не конкретный объем делегированных ей функций, а
само наличие внешней санкции на исполнение этих функций. Именно необхо-
димостью подобной санкции и объяснялась ориентация сепаратистов на «еди-
ную Россию», последовательно соблюдаемая ими даже после того, как ситуа-
ция в Петрограде коренным образом изменилась, и Временное правительство в
результате Октябрьского переворота пало, а власть захватили большевики. Ни-
какого принципиального поворота в политике Рады не произошло. 7 ноября
1917 года, сразу после закрытия очередной сессии Центральной Рады, по реше-
нию Малой Рады в чрезвычайном порядке голосами 42 ее членов из 47 был
принят III Универсал, в котором говорилось: «Во имя создания порядка в на-
шем крае, во имя спасения всей России оповещаем: отныне Украина становится
Украинской Народной Республикой. Не отделяясь от республики Российской и
сберегая единство ее, мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими
помочь всей России, чтобы вся республика Российская стала федерацией рав-
ных и свободных народов»... Дальше универсал оповещал о всеобщей амни-
стии, демократических свободах, восьмичасовом рабочем дне и выборах в «ук-
раинское» Учредительное собрание в декабре 1917 года42…
Как видим, и III Универсал Центральной Рады подчеркивал единство и
неделимость России. Еще более ясно данное положение было высказано за не-
сколько дней до этого в специальном заявлении Генерального секретариата,
подписанного всеми его членами, включая В.К.Винниченко: «Все слухи и раз-
говоры о сепаратизме, об отделении от России – или контрреволюционная
провокация, или обычная обывательская неосведомленность. Центральная Ра-
да и Генеральный секретариат твердо и выразительно заявили, что Украина
должна быть в составе Российской федеративной республики, как равно-
правное государственное тело. Нынешняя политическая обстановка этого по-
становления нисколько не меняет»43...
И вдруг, буквально месяц спустя, 11 января 1918 года, Рада разразилась
IV Универсалом, в котором заявила: «отныне Украинская Народная Респуб-
лика становится самостоятельной, ни от кого независимой, вольной, суве-
89
ренной державой украинского народа». Соответственно этому изменялся и
статус ее внутренней и внешней политики, в которых были определены сле-
дующие приоритеты: в вопросе земельном – «упразднение собственности и со-
циализация земли»; в вопросе торговли – «Украинская Народная Республика
берет в свои руки важнейшие отрасли торговли», а также вводит государствен-
ную монополию «на железо, сахар и иные продукты и товары»; в области поли-
тических свобод – «агитацию против самостийной УНР, за возвращение старо-
го строя – карать, как государственную измену»; в вопросе военном – «распус-
тить армию совсем и завести народную милицию», немедленно вступить в пе-
реговоры о мире, независимо ни от кого.
Сообщал Универсал и о текущем моменте: «Петроградское Правительст-
во Народных Комиссаров, чтобы возвратить под свою власть свободную Укра-
инскую Республику, объявило войну Украине и шлет на наши земли войска
красногвардейцев, большевиков, - которые грабят хлеб наших крестьян и безо
всякой оплаты вывозят его в Россию, не жалея даже зерна, приготовленного для
посева, убивают невинных людей и сеют повсюду неразбериху, преступность,
бесчинства... С так называемыми большевиками и другими захватчиками, кото-
рые уничтожают и разрушают наш край, предписываем Правительству Украин-
ской Народной Республики бороться твердо и решительно, а всех граждан на-
шей Республики призываем, не щадя жизни, защищать благосостояние и свобо-
ду. Наше народное Украинское Государство должно быть очищено от прислан-
ных из Петрограда насильников, которые топчут права Украинской Республи-
ки»44...
Новый универсал был поставлен на голосование в Малой Раде и одобрен
39 депутатами при 6 воздержавшихся и 4 высказавшихся против. 15 января он
был зачитан на открывшейся пленарной сессии Центральной Рады. А десять
дней спустя, в ночь на 26 января 1918 г., Центральная Рада тайно бежала из
Киева. Д.И.Дорошенко, являвшийся ее депутатом, так описывал это поспешное
бегство: «Выезд был произведен внезапно, без всякого предупреждения и опо-
вещения хотя бы всех членов Центральной Рады и наиболее известных полити-
ческих деятелей»45… По свидетельству С.Сумского во время этого бегства все
«украинское войско» разместилось в трех грузовиках46. Исполнить суровое
предписание Центральной Рады о «твердой и решительной борьбе» с больше-
виками оно вряд ли было способно...
* * *
Итак, 11 января 1918 года в политике Рады произошел резкий поворот и
лозунг «автономии» сменился провозглашением «самостийности». Но поворот
этот был вызван не собственной инициативой Центральной Рады, и даже не со-
бытиями в Петрограде, а решениями, принятыми за многие сотни километров
от Киева, - в Берлине и Вене. Им предшествовал ряд событий...
20 ноября 1917 года в Брест-Литовске, оккупированном немцами, нача-
лись мирные переговоры между делегацией Совета Народных Комиссаров
(Совнаркома) и странами Четверного союза - Германией, Австро-Венгрией,
90
Турцией и Болгарией. Уже 24 ноября по распоряжению Л.Троцкого Централь-
ной Раде было передано предложение включить в состав «общероссийской
мирной делегации» своего представителя. Рада, отказавшаяся признать Сов-
нарком в качестве «общероссийской власти», ответила лишь 28 ноября, назна-
чив на переговоры не делегатов, а наблюдателей «для информации и контроля,
чтобы перемирие было заключено по возможности в соответствии с нашей
платформой и не во вред Украинской Народной Республике»47. В качестве на-
блюдателей на переговоры отправились депутат Центральной Рады
Г.Н.Левицкий, член Малой Рады Н.М.Любинский и капитан Г.В.Гасенко, адъ-
ютант генерального секретаря по военным делам Петлюры. 3 декабря 1917 года
они прибыли в Брест.
Правительства Центральных держав до этого момента не принимали во
внимание УНР в качестве субъекта переговоров, вполне отдавая себе отчет в
фиктивности этого «государственного образования». Но когда посланцы Цен-
тральной Рады заявили, что не признают Совнарком (по приглашению которо-
го, кстати, и прибыли в Брест) правомочным заключать мир от имени всей Рос-
сии, немцы сразу решили воспользоваться наметившимся расколом в стане
противника. Для начала командующий Восточным фронтом принц Леопольд
Баварский и его начальник штаба генерал-майор М.Гофман, возглавивший на
переговорах о перемирии все делегации Четверного союза, изобразили недо-
умение, что до сих пор не имеют никакого официального уведомления о созда-
нии Украинской Народной Республики. А затем заявили, что в данный момент
именно делегатов от Совнаркома вынуждены считать представителями всей
России, однако, получив из Киева официальное уведомление об оформлении
украинской государственности и украинскую декларацию о мире, не станут
обсуждать с Русской делегацией проблем, затрагивающих «Украину»48… «Ук-
раинцы» намек поняли и начали действовать.
Уже через несколько дней (8-9 декабря 1917) Генеральный секретариат и
Малая Рада приняли решение об участии в начавшихся в Бресте мирных пере-
говорах. По подсказке немцев было решено направить всем воюющим и ней-
тральным державам специальную ноту (11 декабря). В ней в очередной раз ука-
зывалось, что целью украинской политики является участие в будущей Россий-
ской федерации и - в очевидном противоречии с данной установкой - объявля-
лось: до создания федеративного союза Украинская республика «становится на
путь самостоятельных международных отношений». Почему и «должна при-
нять участие наравне с другими государствами во всех мирных переговорах» и
не признает мира, если договор подпишут без нее49. Тут же был утвержден и
состав украинской делегации. В нее вошли К.А.Мациевич, А.А.Севрюк и преж-
ние Левицкий с Любинским, а возглавили генеральные секретари Порш и Го-
лубович (так и не принявшие участия в переговорах).
Тем временем в Киев 18 декабря пришла телеграмма от делегаций Цен-
тральных держав с уведомлением о том, что мирная конференция начнет свою
работу 22 декабря. Украинские делегаты отправились в путь и прибыли в Брест
19 числа. На следующий день на имя генерала Гофмана пришла телеграмма от
представителя российской делегации А.А.Иоффе с отказом принять условия
мира, предложенные Германией, и требованием перенести переговоры на ней-
91
тральную территорию, в Стокгольм. Представители Четверного союза ответили
на это отказом. Впрочем, через время одумались, испугавшись, что сорвут та-
ким образом заключение мирного договора с Россией, который имел для нем-
цев на тот момент жизненно важное значение. И Германия и Австро-Венгрия
находились на грани полного истощения материальных и человеческих ресур-
сов. А кроме того, в них начинался голод и, подстегиваемое им, революционное
брожение. Поэтому следовало всемерно спешить с заключением сепаратного
мира с Россией, а в случае неудачи... в случае неудачи следовало использовать
в качестве «партнера» по мирным переговорам «украинцев» с их фиктивным
«государством». Именно в них видели свое спасение запаниковавшие немцы.
«Настроение как у нас, так и у германцев весьма подавленное, - записал в днев-
нике 22 декабря граф О.Чернин, возглавлявший австрийскую делегацию. – Ес-
ли русские решительно прервут переговоры, положение станет весьма тягост-
ным. Единственный выход из положения, заключается в быстрых и энергич-
ных переговорах с украинской делегацией»50… Еще один участник переговоров
статс-секретарь германского ведомства иностранных дел Р.Кюльман: «Если бы
удалось достигнуть с ними (украинцами) более или менее удовлетворительного
соглашения, то можно было бы спокойно перейти с большевиками на более
резкий тон и пойти в случае необходимости даже на разрыв»51… Вот для чего
«украинцы» и были вызваны немцами в Брест: их можно было использовать
как орудие шантажа российской делегации.
Прибытие «украинцев» резко ослабило на переговорах позиции россий-
ских представителей, и, разумеется, немцы не упустили шанса эффектно распо-
рядиться оказавшимся в их руках «украинским козырем». Но помимо этого
«Украина» могла сыграть решающую роль и в преодолении катастрофического
положения с продовольствием, сложившимся к концу 1917 году как в Герма-
нии, так и в Австро-Венгрии. А, учитывая всю шаткость положения Централь-
ной Рады, достижение этой цели не представляло особых трудностей. Немцы
прекрасно понимали, что «украинцы» в еще большей степени зависят от них и
нуждаются в их поддержке. Поэтому без лишней дипломатии и, не откладывая
в долгий ящик, объявили им свои предварительные условия.
30 декабря во время очередной пленарной встречи О.Чернин заявил, что
Четверной союз, конечно, признает украинскую делегацию «как полномочное
представительство самостоятельной Украинской Народной Республики», но -
«формальное признание... найдет свое выражение в мирном договоре»52. То
есть «признание» УНР ставилось в прямую зависимость от сговорчивости «ук-
раинцев» в дальнейших переговорах. Это и стало той отправной точкой, кото-
рая определяла взаимоотношения двух сторон.
«Украинцы» особенно не артачились. С начала нового 1918 года их му-
чили дурные предчувствия. Прежняя неуверенность сменилась ясным осозна-
нием надвигающейся катастрофы... На новогоднем вечере в Украинском клубе
вместо отказавшегося произнести праздничный тост Винниченко слово взял ге-
неральный секретарь почт и телеграфа Н.Е.Шаповал и заявил: «Вот вы веселые
и радостные не думаете, не гадаете, что этот первый год может быть и послед-
ним. Я как министр... который имеет вернейшие и надежнейшие последние из-
вестия, уверен, что Украине осталось жить не больше, может быть, двух недель.
92
Скоро сюда придут большевики»53. Министр ошибся в своем предсказании, бу-
квально, на десяток дней... Обреченность Центральной Рады заметна была и
для сторонних наблюдателей. «Песня Рады уже спета, - делился с коллегами
своими впечатлениями вернувшийся из Киева 12 января полковник Генераль-
ного штаба А.В.Станиславский, - так как на ее стороне осталась только интел-
лигенция, а солдаты и крестьяне уже перешли на сторону большевиков»54.
В.К.Винниченко, воздержавшийся на новогоднем торжестве от каких-
либо прогнозов на будущее, не удержался среди товарищей по партии и на со-
вещании фракции украинских социал-демократов (3 января 1918) поделился,
по-видимому, давно вынашиваемой мыслью: «Какой у нас может быть выход?
Возможно, заключение сепаратного мира и призыв немцев на помощь»55. И был,
конечно, стопроцентно прав: только поддержка извне могла помочь «украин-
цам» удержаться у власти. Тем более что в Малороссии у них появился конку-
рент, еще одна «украинская власть», причем, в отличие от Центральной Рады, с
гораздо большими шансами на успех. Самым же интересным являлось то, что
сама Рада и обеспечила появление параллельного центра влияния в крае.
Еще 4 декабря 1917 года в Киеве по инициативе местных большевиков
должен был открыться Всеукраинский съезд Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов. Рада выступила вначале против съезда, но затем ре-
шила сделать его «своим»», и бросила клич лояльным к ней армейским и кре-
стьянским организациям направлять на него всех желающих, не считаясь с ус-
тановленными большевиками нормами представительства. Трюк удался. Поез-
дами, пароходами по Днепру, на лошадях по проселкам двинулись в Киев сотни
украинских активистов. В Центральной Раде, вспоминал позднее один из ини-
циаторов съезда большевик В.П.Затонский, «их принимали, накачивали, уго-
щали и, дав от себя руководителя, посылали в мандатную комиссию съезда.
Люди приезжали с неимовернейшими мандатами: “Командир такой-то сотни
украинского полка делегирует на Всеукраинский съезд своего денщика”... Кон-
чилось тем, что мандатной комиссии пришлось оставить помещение... через
окно. Бланки захватила разъяренная толпа»56. Таким способом Раде удалось
сколотить на съезде «свое» большинство. Его организаторов - большевиков да-
же не допустили в президиум, их ораторов освистывали или совсем не давали
говорить. В итоге «украинцам» удалось добиться своего. Съезд Советов выра-
зил доверие действующему составу Рады, отклонив предложение о ее переиз-
брании.
Но победа оказалась пиррова. Потерпев неудачу в Киеве, большевики,
часть украинских левых эсеров и несколько украинских социал-демократов, ра-
зом представлявшие 49 местных Советов, выехали в Харьков, где вместе с де-
легатами ранее назначенного III Областного съезда Советов Донбасса и Криво-
рожья 11-12 декабря 1917 года провели новый Всеукраинский съезд Советов.
Съезд объявил, что берет на себя всю полноту власти в «украинской республи-
ке», лишает полномочий Центральную Раду и Генеральный секретариат, созда-
ет Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) Советов «Украины» и прави-
тельство – Народный Секретариат. В радиотелеграмме, направленной из Харь-
кова в Совнарком (15 декабря) говорилось, что ЦИК Советов Украины считает
«непременной задачей... устранить вызванные прежней Радой столкновения...
93
обратить все силы на создание полного единения украинской и великороссий-
ской демократии»57...
Центральная Рада, получив противника в лице еще одного «украинского
правительства», предприняло превентивные меры защиты. Все несогласные с
ее политикой были объявлены «врагами народа, врагами Украинской Народной
Республики, контрреволюционерами... будь то черносотенцы, большевики, ка-
деты или кто иной»58. Началась ликвидация противников режима, причем со-
вершенно бандитскими методами. 28 декабря 1917 года один из депутатов сде-
лал в Малой Раде запрос по поводу неизвестно кем чинимых обысков, арестов
и других насилий. Отвечавший на запрос от имени правительства Н.В.Порш
дал пояснения лишь по одному нашумевшему случаю – исчезновению
Л.Л.Пятакова, одного из братьев хорошо известной в Киеве семьи.
Леонид Пятаков, инженер по профессии, за участие в мировой войне за-
служил четыре солдатских Георгиевских креста. В 1916 году вступил в боль-
шевистскую партию и проявил себя способным организатором, популярным
среди солдат. Л.Л.Пятаков входил в руководство киевского Совета рабочих и
солдатских депутатов. В ночь перед Рождеством, в четыре часа, неизвестные в
военной форме, выломав окна и двери, ворвались в дом Пятаковых, где обна-
ружили сразу трех братьев (четвертый – Г.Л.Пятаков – был уже в Петрограде) и
сначала арестовали всех. Потом, выяснив, кто из них большевик, двух других –
кадета и монархиста - отпустили. Большевик же исчез бесследно. Официальное
расследование, разумеется, не дало никаких результатов. Изуродованное тело
Леонида Пятакова (со следами пыток раскаленным железом, выколотыми гла-
зами, вырванными ногтями и волосами) было обнаружено у железнодорожного
разъезда Пост Волынский под Киевом лишь весной, когда сошел снег...
Е.Х.Чикаленко не сомневался, что этот «турецкий способ борьбы с поли-
тическими противниками» был делом рук украинской контрразведки, настой-
чиво добивавшейся у правительства санкции на арест киевских большевистских
лидеров. Порш же, отвечая на запрос в Малой Раде, попытался все свалить на...
самих большевиков. «Насильники не из жителей Киева, - заявил он, - потому
что в Киеве нет такого человека, а тем более солдата, который не знал бы Пята-
кова в лицо или тем более – как его зовут. Как видно, та банда – приезжая. И
есть основания думать, что эти деяния связаны с харьковскими...»59. (Очевид-
ное указание на советское «украинское правительство» в Харькове)…
Тайными убийствами наиболее известных лидеров своих политических
оппонентов Центральная Рада не ограничилась. В ночь на 5 января в разных
районах Киева началась операция по разоружению отрядов Красной Гвардии,
при этом было арестовано до 30 большевиков, захвачены редакция и типогра-
фия газеты «Пролетарская мысль». Внезапность нападения обеспечила перво-
начальных успех «украинских войск», основу которых составили галицкие «се-
чевые стрельцы» из бывших военнопленных австро-венгерской армии под ко-
мандованием ставших широко известными позднее Е.Коновальца и
А.Мельника. Галицкие «сечевики», граждане иностранного государства, оста-
вались единственными защитниками киевской Центральной Рады. Только бла-
годаря им агония «украинской власти» затянулась еще на три недели. Да и то
лишь в Киеве. В целом же по Малороссии и Новороссии власть переходила к
94
большевикам без каких-либо проблем. Те воинские соединения, которые чис-
лились у Центральной Рады «украинскими», по собственному почину перехо-
дили на сторону петроградского Совнаркома и помогали ликвидировать «укра-
инскую власть» в тех местах, где она имелась. В большинстве случаев этот
процесс занимал несколько часов. Организовать хоть какое-то сопротивление
триумфальному шествию большевизма Центральной Раде удалось лишь в Кие-
ве. Но и здесь конечный итог противостояния был предрешен...
В ответ на украинский террор в ночь на 16 января 1918 года рабочие ки-
евского завода «Арсенал» подняли восстание. К ним присоединились рабочие
других предприятий, а также солдаты местного гарнизона, в том числе и «укра-
инских полков» - Шевченковского, Богдановского и других. Помимо Печерско-
го района, где располагался «Арсенал», очаги восстания возникли на Шулявке,
Демиевке, Подоле, восставшие захватили железнодорожную станцию Киев-
Товарный. 17 января была объявлена всеобщая стачка. В городе не стало элек-
тричества, воды, хлеба из пекарен, замер городской транспорт.
На другой день красногвардейцы с Подола, поднявшись по Андреевско-
му спуску, повели наступление в центр города и после полудня оказались уже в
нескольких сотнях метров от здания Центральной Рады. Пули пробивали ее
стеклянный купол, и, казалось, Рада доживает последние часы, но ночью «сече-
викам» удалось выбить повстанцев из центра. А когда на помощь «украинцам»
подошел с Левобережья отряд под командованием С.Петлюры (его основу тоже
составляли галичане), войска Рады перешли в наступление. «Арсенал» был ок-
ружен. В ночь с 21 на 22 января начался штурм завода. Полегло около 300 его
защитников, несколько сотен было взято в плен. Немало жертв оказалось и сре-
ди мирного населения. На месте были расстреляны члены большевистского Во-
енно-революционного комитета и другие активисты. Всего в ходе подавления
восстания полегло около полутора тысяч человек.
22 января показалось, что с восстанием уже покончено, хотя отдельные
очаги его еще существовали. Но уже вечером из-за Днепра послышался гул ар-
тиллерии, а через некоторое время выяснилось, что это на левый берег в районе
Дарницы вышли передовые части большевистской армии под командованием
М.А.Муравьева. После пятидневной осады эти войска и взяли Киев (27 января
1918). Центральная Рада поспешно бежала из города в поисках нового приста-
нища...
* * *
Между тем, в Бресте ее посланцы, как ни в чем не бывало, продолжали
изображать, что ведут (от имени «Украины») некие «переговоры» с дипломата-
ми Четверного союза. Последние, впрочем, прекрасно были ознакомлены с ре-
альным положением и использовали украинских делегатов строго по назначе-
нию, т.е. в интересах своих стран. Австрийцы для более четкого управления
действиями украинской делегации вызвали в Брест уже знакомого нам
Н.К.Зализняка, три года назад ими же изгнанного за воровство из «Союза Ос-
вобождения Украины». В Брест он прибыл под именем Савицкого из Сток-
95
гольма через Берлин якобы с дипломатической почтой от австрийского посла.
Сразу же по приезде Зализняк явился к графу Чернину, который поручил ему
немедленно выяснить: готовы ли украинские представители заключить отдель-
ный мир с государствами Четверного союза. Встретившись с «украинцами» За-
лизняк сообщил графу, что, по их словам, «дела на Украине обстоят довольно
плохо... украинские войска не хотят воевать с большевиками», а сами делегаты
имеют устную инструкцию председателя Центральной Рады Грушевского как
можно скорее подписать мир, чему всеми силами вредят большевики. После
этого О.Чернин сам встретился с украинскими посланцами, которые заверили
его в том, что все свои действия будут координировать с немецкими участни-
ками переговоров60.
Впрочем, услужливость «украинцев» не добавила им авторитета в глазах
немцев, совсем уже переставших церемониться со своими клиентами. 19 января
(когда в Киеве шли ожесточенные бои за овладение центром города) граф Чер-
нин пригласил к себе А.А.Севрюка и в присутствии Кюльмана и Гофмана «сухо
и в довольно враждебном тоне» заявил, что в связи с затруднительным положе-
нием украинского правительства они предлагают делегации готовый проект
мира с тем, чтобы назавтра пополудни «украинцы» подписали его. Гофман до-
бавил, что хорошо знает положение украинского правительства и, если завтра
договор не будет подписан, делегация свободно может возвращаться домой.
Текст «договора» уместился на одном листе бумаги и состоял из трех пунктов:
констатация окончания состояния войны, необходимость установления дипло-
матических и консульских отношений и обязательство правительства Украин-
ской Народной Республики доставить Центральным державам 1 млн. тонн
хлеба и другого продовольствия61.
К удивлению немцев украинские делегаты проявили неожиданную
строптивость и затянули с немедленным положительным ответом. Прекрасно
сознавая всю унизительность отведенной им роли, и не рассчитывая на уваже-
ние немецких дипломатов, «украинцы» все же надеялись на соблюдение с их
стороны хотя бы внешних приличий. В конце концов, ведь не только немцы им
нужны, но и они немцам. Между тем, предложенный им текст «мирного дого-
вора» являл собой обычный ультиматум. Такая бесцеремонность задела «ук-
раинцев» и они решили… выдержать паузу. Чернину и Гофману пришлось
пойти им навстречу в этом их скромном желании и изобразить «уступчивость».
В результате подписание «мирного договора» задержалось на несколько дней.
Наконец, в ночь с 22 на 23 января А.А.Севрюк доложил в Киев о достигнутых
украинской делегацией «успехах». Центральные державы согласились признать
западную границу «Украины», намеченную Грушевским, правда, сильно от-
корректированную Гофманом. К тому же «украинцам» предложено отказаться
от требования немедленного освобождения оккупированных немцами Холм-
щины и Волыни. Их очищение немцы обусловили получением до лета 1 млн.
тонн украинского хлеба. Со своей стороны австрийский представитель также
отказался от упоминания в договоре Восточной Галиции и Буковины («украин-
цы» предлагали выделить их в автономный коронный край Австро-Венгрии),
предложив секретное обязательство своего правительства (впрочем, тоже после
получения украинского хлеба) – со временем внести в парламент соответст-
96
вующий законопроект62... Таким образом, исполнение своих обязательств по
«договору» немцы не только откладывали на будущее (очень неопределенное),
но и обусловливали всякого рода условиями, чтобы от взятых обязательств в
любой момент можно было отказаться (что они и сделали впоследствии). Обя-
зательства брала на себя лишь украинская сторона, и сводились они, по сути
дела, к одному пункту: поставить Германии и Австро-Венгрии 1 миллион тонн
хлеба и другое продовольствие. Вот и вест «мирный договор». На таких вот
«взаимовыгодных» условиях и согласились «украинцы» подписать мирное со-
глашение. 25 января (когда Рада в Киеве уже паковала чемоданы),
Н.М.Любинский и австрийский представитель посланник Визнер согласовали
последние детали и подписали секретный протокол, определивший объем про-
довольствия, подлежащего вывозу из Малороссии. Выполнение этих поставок
союзная дипломатия поставила главным условием ратификации всего мирного
договора. Любинский данное условие принял, но попросил у немцев разреше-
ния «по парламентским причинам» не ставить под ним свою подпись как укра-
инского делегата63... Со всем остальным «украинцы» соглашались. Они тоже
спешили. Спешили не меньше немцев. В Киеве Центральная Рада доживала по-
следние дни... В течение 26 января в руках большевиков оказался почти весь
город (бои шли только в Печерском районе), а Центральная Рада еще ночью
скрылась из города на нескольких грузовиках, держа путь в направлении Жи-
томира...
В ночь с 26 на 27 января И.В.Сталин сообщил в Брест Троцкому о бегстве
Центральной Рады и полном занятии города советскими войсками: «Как види-
те, делегация киевской Рады в Бресте представляет пустое место»… Около
двух часов ночи 27 января, не будучи уверенным в том, что российская делега-
ция получила данную информацию (немцы, обеспечивавшие связь, не только
прослушивали ее, но и, когда им требовалось, вовсе отключали), Сталин про-
дублировал это сообщение, а от себя добавил: «Своими хитросплетениями с
проводами немцы могут скрыть истину, скажем, на один день, заключая фик-
тивный договор с мертвецами, но неужели не понятно, что шила в мешке не
утаишь»64...
Однако очевидная фиктивность «договора с мертвецами» не стала пре-
пятствием для дипломатов Четверного союза. Не убоявшись этой фикции и со-
вершенно не интересуясь тем, где находится в данный момент Центральная Ра-
да (и существует ли вообще?), они 27 января около двух часов ночи поспешили
подписать с ее представителями «мирный договор». Не испугался в дальней-
шем оформить эту фикцию и германский рейхстаг. На его заседании 7(20) фев-
раля 1918 г. только социал-демократы независимцы устами своего представи-
теля Ледебура выразили сомнение в правомочности заключения «договора» с
фиктивной и никем не признанной «страной». На что лидер национал-
либералов Г.Штреземан, не отрицая сказанного Ледебуром, объяснил, выражая
мнение большинства депутатов: «Это, как рождение внебрачного ребенка, ни-
чего не остается, как принять к сведению совершившийся факт... Теории госпо-
дина Ледебура не могут утолить голода германского народа и накормить гер-
манский скот... Более благоразумно ввозить с Украины хлеб и корм для скота.
Благоразумно признать существование Украины»65...
97
Этой заинтересованностью Германии в «договоре» все и определялось.
Правда, на вечернем заседании 27 января глава российской делегации Троцкий
сделал попытку дезавуировать украинский договор. Он заявил, что Централь-
ные державы признали независимость «Украины» в тот момент, когда она, по
заявлению украинского ЦИК Советов, вошла в состав Российской федерации.
Однако немецкие представители никак на это не отреагировали, заявив, что во-
прос о том, кто именно правомочен представлять «Украину», в создавшемся
положении потерял практическое значение66...
Между тем из Киева 28 января в 12 час. 10 мин. была направлена теле-
грамма в Совнарком и российской делегации в Брест, подписанная народными
секретарями Ауссемом, Коцюбинским, Лапчинским, Мартьяновым. В ней, в ча-
стности, говорилось: «Ввиду доходящих до нас сведений, что представители
низложенной народным восстанием Рады пытаются продолжать свою изменни-
ческую по отношению к Российской Федерации и Украине политику, предлага-
ем вам подтвердить правительствам воевавших с Россией государств, что рабо-
чее и крестьянское правительство Украинской Республики считает уничто-
женными и недействительными договоры и заявления, если таковые делаются
от имени буржуазной Центральной Рады. Кровь украинских и российских ра-
бочих и крестьян, пролитая во время рабочей революции на Украине, навсегда
освятила братский союз между трудящимися массами Великороссии и Украи-
ны...»67. Но немцы, достигшие в Бресте благодаря «украинцам» своих основных
целей, уже ни на что не обращали внимания.
Между тем, украинские представители и после подписания «мирного до-
говора» не спешили покинуть Брест-Литовск. Им еще предстояло решить судь-
боносный для дальнейшего существования Центральной Рады вопрос – о воен-
ной поддержке со стороны Центральных держав.
Бежавшая из Киева Рада никак не могла заполучить в свое распоряжение
хотя бы небольшой кусок «украинской территории». В Житомире не удалось
надолго задержаться: к городу с севера, юга и востока приближались больше-
визированные части. Кроме того, житомирская городская дума вынесла поста-
новление, в котором потребовала у Рады немедленно покинуть город. «Украин-
ская власть» вынуждена была спешно ретироваться в Коростень, затем - в Сар-
ны, и здесь уже на заседании 30-31 января официально выработать обращение к
немцам о военной «помощи». Но, хотя сразу передать его непосредственному
адресату не удалось (у беглой Рады отсутствовала связь с Брестом), немцы за-
ранее позаботились о дальнейшей судьбе своего клиента. В первых числах фев-
раля генерал Гофман предложил остававшемуся еще в Брест-Литовске
Н.М.Любинскому немедленно подписать уже готовый текст обращения «ук-
раинцев» к немецкому народу за помощью против большевиков. При этом пре-
дупредил: текст обращения уже печатается в Берлине. Любинскому, естест-
венно, ничего не оставалось, как подписать предложенное «обращение». В нем
среди прочего говорилось: «Мы глубоко убеждены в том, что немецкий народ,
который любит спокойствие и порядок, не останется равнодушным, когда узна-
ет про нашу беду. Немецкая армия, которая стоит против нашего северного
врага, имеет силу, чтобы нам помочь и своим вмешательством защитить наши
северные границы от дальнейшего вторжения врага»68... Теперь «украинцы»
98
могли вздохнуть с облегчением. Судьба Центральной Рады отныне была в на-
дежных руках. Так, во всяком случае, им тогда казалось…
16 февраля н.ст. (Совнарком принял новое григорианское исчисление
времени с 1(14) февраля 1918 года) германское командование через остававше-
гося в Бресте в качестве председателя комиссии по перемирию генерала
А.А.Самойло известило российскую сторону о возобновлении с 18 февраля со-
стояния войны...