Упадок растениеводства

Председатель колхоза цифры о колхозном урожае содержит в строжайшем секрете, соблюдая приказ правительства. Он хранит эту тайну также и по личным соображениям: колхозники постоянно бы кололи глаза председателю этими цифрами. А теперь колхозники, ру­гая колхозное начальство, точными цифрами свою критику подтвер­дить не могут.

Не мог получить точных данных об урожайности в колхозе и я. Но, сравнивая на глаз колхозные поля с бывшими единолично-крестьянскими, я мог твердо установить, что колхозный урожай был приблизительно вдвое хуже единоличного урожая на тех же самых полях. Прежде основные массивы ржи на единоличных крестьянских полях определялись так: «рожь по грудь», «рожь до пояса». А на удобренных полосах, на хуторских и на поселковых полях рожь опре­делялась: «стеной стоит», «в рост человека».

Теперь на колхозных полях нет ржи «в рост человека» или «по грудь». Массивы колхозной ржи — это «роясь до пояса», «рожь до колена».

Прежде рожь серпами жали. Только на некоторых, самых глини­стых, холмах иногда приходилось косить ее. Теперь, на колхозных полях почти половину ржи колхозники выкашивают косами: такая она низкорослая.

Другой пример может дать наглядное сравнение не прошлого с настоящим, а современного — с современным. Это сравнение каждый может увидеть на рядом расположенных участках земли: урожай картофеля на колхозных полях и овощей на колхозном огороде в два-три раза низке, чем урожай картофеля и овощей на усадьбе колхоз­ника.

{200}

***

Откуда же на колхозных полях быть хорошему урожаю? Навоз с колхозных ферм годами не вывозится на поля.

Голодные и истощенные колхозники принуждены работать там бесплатно, из-под палки. Поэтому все сельскохозяйственные работы в колхозе выполняются гораздо хуже, чем на полях единоличников. Хуже производится пахота и бороньба. Хуже проходит прополка, про­пашка. Уборочные работы проводятся «из рук вон плохо», как говорят колхозники.

***

Колхозные урожаи сильно страдают от полевых вредителей: поле­вых мышей и зайцев. Зайцев развелось очень много: нет ружей, нет охоты.

Потравы колхозного урожая —огромные.

За колхозными стадами пастухи присматривают не особенно вни­мательно. Голодных колхозных крепостных мало интересуют колхоз­ные поля, луга и колхозный скот.

А голодный скот колхозников — коровы, телята, поросята — летом вообще остается безо всякого присмотра. В лучшем случае скот оста­ется под присмотром малолетних детей (до 12 лет), которых еще не вы­гоняют на колхозную барщину (но часто «выводят» на колхозную ра­боту школьников целыми классами).

Своих коров колхозникам воспрещено выпускать со двора. Но не­редко коровы вырываются на пустырь, а оттуда дальше, на колхозные поля и луга. Однажды две голодные коровы колхозников вырвались на клеверное поле и паслись там с обеда до вечера. С голодухи обож­рались и подохли.

Выпускать телят и поросят на пустырь в селе, под присмотром детей, колхозникам разрешено. Но этот пустырь выбит так, что на нем нет ни травинки: даже крапива, бурьян и «колуны-татарники» на нем теперь все поедены... Голодные телята и поросята рыщут не­утомимо в поисках корма, натыкаются на плетневую изгородь кол­хозного огорода, пробираются под ней, через нее или сквозь нее на колхозный огород и опустошают его. Ребятишки, присматривающие за {201} своими телятами и поросятами, не очень спешат выгонять своих пи­томцев с огорода...

Не очень старается об охране колхозного огорода также и огород­ник. Председатель колхоза возложил на него «по совместительству» две работы, которые трудно совместить: колхозного мельника и ого­родника. Причем, мельница находится от огорода на расстоянии целого километра, и от мельницы огород совсем не виден.

Нередко голодные телята и поросята пробираются и на колхозные поля, примыкающие к самому селу. Тогда они с остервенением на­брасываются на рожь или овес и «молотят» зерновые так старательно, что молотить их повторно на колхозном току едва ли будет целе­сообразно... Все взрослые колхозники в поле, на работе. А мало­летние ребятишки при такой ситуации спрячутся по хатам и лукаво притаятся: словно они ничего не видят и ничего не слышат... Но вечером они расскажут родным, как их телята, поросята и куры «подкормились сегодня на колхозном поле»...

***

В результате всех этих обстоятельств, урожай на колхозных полях и на огороде гораздо ниже, чем в селе единоличников.

А при доставке на колхозные и государственные склады и во время хранения там колхозный урожай еще уменьшается. Он гибнет: рас­сыпается, гниет, мерзнет, пожирается мышами. Продукты расхища­ются начальниками и всякими работниками, соприкасающимися с перевозкой и хранением.

Только на пропагандном языке колхозный урожай называется «богатым». Колхозники оценивают его по-другому: «никудышний урожай».

Местные колхозники определяют средний урожай ржи на колхоз­ных полях Болотного в 25-30 пудов с гектара. Такой урожай был в эпоху крепостного права. А средний урожай в пореформенном селе, перед революцией 1917 года, был: в общине — 50-60 пудов с гектара; на отрубах и хуторах — от 80 до 100 пудов.

Колхозный, «сталинский», урожай упал до уровня урожая в кре­постной деревне. Сельское хозяйство при колхозной системе попяти­лось на сто лет назад. Бывшая «житница Европы» превратилась в некрасовскую деревню Неурожайку, в голодную Русь...

{202}

Упадок скотоводства

Скотоводство в колхозе находится в таком же запущенном состоя­нии, как и полеводство.

Поголовье скота в колхозном селе сильно уменьшилось, по сравне­нию с дореволюционным временем.

Колхозники не имеют теперь в личном владении ни лошадей, ни овец. А на колхозной ферме их теперь вдвое меньше, чем было у крестьян в дореволюционном селе.

***

Прежде в каждом крестьянском дворе, за исключением нескольких бобыльских, были свиньи: одна или две. А теперь у колхозников нет свиней. Свиньи есть только на колхозной ферме. Но их там в 4-5 раз меньше, чем было в доколхозном селе.

Прежде, кроме свиней, на каждом крестьянском дворе было от 5 до 10 поросят: маленьких и больших, «подсвинков». А теперь только ле­том в каждом дворе выхаживается по одному поросенку. Весной кол­хозник покупает на колхозной ферме одного маленького поросенка, кое-как кормит его до осени, а потом продает, чтобы получить деньги на выплату налога и займа.

Общее количество свиней и поросят в колхозном селе стало в не­сколько раз меньше, чем было в дореволюцинном.

***

Коров в колхозном селе тоже стало меньше, чем было их в до-колхозный период.

Прежде, в дореволюционном селе, было около десятка бескоровных дворов. А теперь их число увеличилось раза в четыре. Не имея пастбищ и не получая от колхоза кормов, многие колхозницы не в силах кормить ни корову, ни теленка.

Прежде крестьяне содержали от двух до пяти голов крупного ро­гатого скота на каждом дворе: в худшем случае — корова с теленком, в лучшем случае — две коровы, два теленка и большая телка.

{203} Теперь же у колхозника в лучшем случае есть только корова с теленком, а у многих — только одна корова: от бескормицы многие коровы остаются яловыми.

Общее поголовье крупного рогатого скота в колхозном селе на ферме и в единоличном владении — далеко отстает от того количества, которое было в доколхозном селе.

***

Ущерб скотоводству причиняют хищники.

Если колхозные поля сильно страдают от мышей и зайцев, то кол­хозные стада страдают от волков.

В больших лесах, Брянских и Курских, теперь развелось очень много волков: с самого начала коллективизации у крестьян были ото­браны охотничьи ружья (другое оружие советская власть отобрала сразу же после Октябрьского переворота).

Волки теперь всюду рыщут по колхозным полям, а зимой и по деревням, безо всякой опаски. Нет теперь в колхозных деревнях ни ружей, ни охотников, ни собак (если прежде в каждом втором кресть­янском дворе была собака, то в период коллективизации их вывели: кормить нечем).

Поэтому волкам, так же, как мышам и зайцам, очень вольготно живется на колхозной Руси. Эти хищники свободно и без опаски бро­дят по полям, лугам и оврагам, незаметно подбираются к стадам (со­бак нет даже у пастухов), смело нападают и похищают овец и ягнят, телят и поросят.

***

Но «двуногие волки» расхищают и пожирают колхозный скот еще более немилосердно, чем их четвероногие «товарищи из Брянского леса».

Колхозный председатель и заведующий складом, их семьи, родные и близкие обеспечены всеми видами колхозных продуктов, в том числе и мясом, вдоволь.

Хорошо обеспечены также и ближайшие начальники и сотрудники колхозных руководителей: председатель сельсовета, секретарь пар­тийной ячейки, милиционер, бухгалтер, ветеринар.

{207} Что касается районного начальства, то оно от «колхозных князь­ков» получает продукты тушами и возами. Управляющие колхозными имениями систематически дарят своим начальникам: гусей, поросят, телят, баранов, свиней, коров.

Денежные фонды на личные нужды (на одежду и обувь, на радио и мотоцикл, на дом и мебель и т. д.) колхозные руководители тоже создают за счет общественных продуктов, главным образом, животно­водческих.

***

В результате всех этих обстоятельств, колхозная деревня и в обла­сти животноводства пришла к странному парадоксу. Колхозники, вы­хаживающие скот, «забыли вкус мяса». А поголовье скота в социали­стической деревне, несмотря на «великий пост» земледельцев, далеко отстает от дореволюционного уровня...

***

Обеднело колхозное село и в области птицеводства. До революции в каждом крестьянском дворе было от 10 до 20 кур зимой. А летом к ним добавлялись одна-две дюжины цыплят, от одной или двух на­седок. Теперь же колхозники не могут содержать больше 5 кур: нет корма.

Прежде у многих крестьян были, кроме кур, также гуси и утки, а у некоторых — индюшки. Теперь, в колхозном селе, совсем нет такой птицы.

Куриная ферма в колхозе есть. Но общее количество птицы в селе — и на ферме и у колхозников — в несколько раз меньше, чем было в дореволюционный период.

Итак, поголовье скота и птицы в колхозном селе сильно уменьши­лось по сравнению с доколхозным периодом, как дореволюционным, так и нэповским.

***

{205} Кроме того, резко снизилась также продуктивность скотоводства и птицеводства в колхозе.

Яйценоскость кур резко снизилась: на колхозной ферме из-за тесноты и плохого ухода; на дворе колхозников — из-за недостатка корма для птицы.

***

Прежде крестьяне резали двух-трех откормленных свиней в год. Каждая свинья была от грех до шести пудов весом. А теперь вес ху­дого поросенка — подсвинка со двора колхозника не доходит до двух пудов, а вес свиньи с колхозной фермы чуть выше.

Прежде крестьянские коровы давали молока от 10 до 15 литров в день, или до полутора ведер-«доенок». Прежде крестьяне из­меряли его ведрами. А теперь голодная истощенная корова колхоз­ника дает от 3 до 6 литров молока в день, и корова с фермы — столько же.

— По удоям коровы «догнали» теперь козу... Надо надеяться, что скоро ее «перегонят», — горько шутят по этому поводу колхозники.

***

У колхозников нет кормов для скота. Председатель колхоза не вы­дает для личного скота земледельцев никаких кормов: ни сена, ни яровой соломы, ни картофеля, не выделяет даже пастбищ. Крестьян­ское стадо получает пастбище только после уборки всего урожая с полей, т. е. глубокой осенью.

На колхозной же ферме кормов для скота при разумном исполь­зовании было бы достаточно. Но там корм используется неразумно:

кормят скот неравномерно, много корма пропадает под ногами живот­ных, в навозе, немало расхищается.

***

За колхозным скотом нет вообще хорошего ухода. Сельские начальники — плохие хозяева. Они интересуются только мясом, молоком, яйцами. Но их мало интересуют свиньи, коровы и {206} куры. Эти крыловские «герои» охотно пользуются «желудями», но не любят заниматься вопросом об их выращивании.

Что касается колхозников, ухаживающих за скотом — конюхов, коровниц, свинарок, птичниц, — то колхозные порядки превратили их тоже в плохих работников. Колхозники не имеют никакого интереса к своей работе на ферме. Они ненавидят эту работу, как бесплатную, принудительную, мешающую им работать на себя.

Они непроизвольно переносят недовольство государственной бар­щиной и на колхозный скот.

Кормя колхозных свиней, свинарка озабоченно думает: «А чем же мне накормить моего поросенка, чтобы он не подох?! . А подохнет, --где же мне тогда взять денег на налог?!».

Ухаживая за колхозными коровами, скотница невольно злится на них: «Вам, обломам, председатель и сено, и яровую солому, и даже картошку отпускает. А моя Буренушка от одной ржаной соломы по­дыхает... »

Если же доярка не имеет своей коровы (в селе более трети бес­коровных!), тогда она думает о колхозных коровах еще злее: «Я вас, дьяволов рогатых, кормлю, пою, ухаживаю за вами. А молока-то от вас ни я, ни детки мои ни капельки не получаем... Ну, зачем мне ста­раться — хорошо ухаживать за вами?! Да пропади вы пропадом!... И с председателем... и с коровьей начальницей вместе! .. »

***

Озлобленные, голодные крепостные переносят свое озлобление и на работу, и на орудия труда, и даже на скот. Колхозники обслужи­вают скот, но он принадлежит не работникам-животноводам, а их жестоким угнетателям: советским крепостникам, «новым помещикам».

***

«Колхозная революция сверху» привела к тому, что лучшие хо­зяева в селе были «ликвидированы, как класс». А вместо них во главе сельского хозяйства были поставлены люди неумелые, нерадивые и нечестные. Эти люди, колхозные начальники, работают «из рук вон {207}

плохо». Но расхищают и разоряют сельское хозяйство они очень основательно...

Колхозники — ограбленные, голодные, истощенные, работающие из-под палки, крепостные советского государства — не имеют никакой личной заинтересованности в колхозном труде. Мало того: жестокие и неразумные колхозные порядки вызывают у них глубокую не­нависть и к государственному имению и к работе в нем.

А эти обстоятельства привели к печальному экономическому ре­зультату. Колхозно-крепостническая система привела к снижению урожайности, к упадку скотоводства, к разорению всего сельского хозяйства. Хозяйство в колхозной деревне сброшено в болото, утопает там и не может выкарабкаться...

Разорение сельского хозяйства привело к голоду страну, которая прежде была «житницей Европы»... Колхозная деревня превратилась в некрасовскую Пустопорожнюю волость в Подтянутой Советской Империи...

«Второе крепостное право»

Во время коллективизации кто-то из крестьян ночью повесил за­душенную курицу на столбе, около колхозного правления, и под ней прибил записку: «Лучше повеситься, чем вступать в колхоз. — Че­стная труженица Курочка Петухова».

Спустя несколько лет, мне пришлось услышать в колхозе анекдот, который перекликается с этой ярой антиколхозной прокламацией, выявляя все то же непримиримо-враждебное отношение крестьян к колхозу.

«Политический комиссар, — рассказывает анекдот, — на полити­ческих занятиях в армии спрашивает у молодого красноармейца-колхозника:

— Что означают буквы — ВКП(б)?

— ВКП — это значит: второе крепостное право... Комиссар удивлен и озадачен...

— Ну, а что же, в таком случае, обозначает буква «б» в скобках?...

— А «б» — это уже такое слово, которое я вам, товарищ комиссар, повторить не смею: непечатное выражение... Потому и закрыто, для приличия, скобками...

{208} И в этих красочных примерах острой антиколхозной агитации и в повседневной колхозной практике ярко выявляется отношение кре­стьян к колхозу. Колхоз — это не их хозяйство, а чужое имение, чужое дело, не только чуждое, но даже враждебное крестьянам. Кол­хозный труд — это даровой, подневольный, крепостной труд, про­клятье колхозника. Колхозная барщина, тяжелее барщины поме­щичьей. «Второе крепостное право», колхозно-государственное, тяже­лее первого, помещичьего.

И колхозники испытывают острую вражду к этому, ненавистному им, государственному имению и к этой постылой, проклятой, колхозно-крепостной барщине...