Вот более разительные конкретные примеры преследований духовенства за мнимые контрреволюционные деяния. Два священника были арестованы в приходе вследствие неуплаты излишка зерна. Местный купец, монахиня и жена «кулака» высказали протест против несправедливого обращения с их священниками. Два священника и купец были расстреляны, монахиня приговорена к семи годам заключения со строгой изоляцией, а жена купца к пяти годам тюремного заключения. Четыре священника из монашеской общины и один мирянин объявлены были социально опасными и паразитами за мнимо-контрреволюционные проповеди (конечно, иначе говоря, за усердное исполнение своих пастырских обязанностей) и судом были приговорены к расстрелу.

Из советской печати видно, что эту же судьбу в других местах испытали 71 лицо, а 112 человек заключены в тюрьму на срок от 2 до 10 лет. Пасторы, проповедники, раввины, муллы — одинаково лишены продовольственных карточек, лишены гражданских прав и изнурены специальными налогами. Баптисты и евангелисты сотнями заключены в тюрьму (1929 г.). Школа их проповедников в марте 1929 г. закрыта заключением учителей в тюрьму. Публикование литературы на древнееврейском языке запрещено. Два еврея-старца 70 лет заключены в тюрьму за обучение еврейских детей: ведь это тоже (!) религиозная пропаганда. Однажды 200 еврейских детей были заключены в тюрьму на две недели — допытывались этим путем узнать имена и фамилии ненавистных религиозных учителей. Из 1400 украинских синагог закрыто в конце 1929 г. 506 зданий с обращением их в склады, клубы, кино и атеистические ячейки. В Соловках заключены наряду с глубокими старцами мальчики и девочки 16-17 лет. И мы это сообщение главы Англиканской церкви подтверждаем полностью, сами видели и в I и VI отделениях этих подростков.

Кентерберийский архиепископ употребил только отрывки из той массы сведений, которые предоставлены в его распоряжение. Одна интеллигентная деревенская девушка пишет ему: «Если бы Вы только знали, наша жизнь есть только стон, разрушение и вздохи. Счастливы те, которые умерли перед этими бедами и не видят позора разорения и преследования нас, крестьян. Мы терроризованы. Они не позволяют нам жить. Мы дрожим, подобно листу осенью, и жизнь потеряла для нас всякую свою прелесть».

Несколько фактов о настроении рабочих и крестьян. Комсомольцы Селиванова и Соболев отказались дать свои подписи на закрытие церкви, заявив: «Не мы ее строили, не нам ее закрывать». Когда на фабрике «Красный Октябрь» собирали кресты и кольца на нужды государства, многие комсомолки заявляли: «Не приходите к нам со сбором, мужья наши прогонят вас». Замоскворецкие ячейки работают вяло и плохо. Антирелигиозный университет Замоскворечья имеет только 70 слушателей (и, вероятно, десятка два профессоров). «Безбожник у станка» рассказывает об антисемитизме, которым проникнуты школьники (будущие строители социализма) и об их религиозности. «Антирелигиозник», со слов Сарабьянова, отмечает: «В школах Закона Божия нет, но подавляющее большинство школьников в Бога верует и на неверующих детей оказывает большое влияние безапелляционностью своих суждений». Это в московских школах (Марьина Роща). Всё это взято из советского журнала «Народное просвещение». По данным Краснопресненской анкеты из 744 опрошенных (10-17 лет) антисемитов 58, националистов 362, а сколько побоялись показать правду? Институт методов школьной работы при политехническом музее обследовал до 10000 детей и нашел религиозных 6,3%, подчиняющихся старшим 5,5%, равнодушных к религии и семье 23,7%, безрелигиозных 43,2%, а антирелигиозных 17,1%. Данные этой анкеты, несомненно, отчасти неискренни, а отчасти подтасованы: религиозных гораздо больше, хотя их религиозность для Церкви бесполезна, всё равно их впоследствии развратят.

Засвидетельствованы даже советской печатью судебные приговоры, присуждавшие, — как родителей, обучающих Закону Божию своих детей, так и духовных лиц, убеждавших к этому, — в тюрьму. Как же можно доверять анкетам, производящимся при подобном давлении.

Безбожники в дни больших христианских праздников проводят безбожную агитацию, жгут иконы, оскверняют храмы. В с. Каргасок — месте нашей ссылки (Нарымский край), за восемь месяцев до моего туда прибытия народный учитель явился пьяный с кучей озорников в церковь к пасхальной заутрене, стали шуметь, пить водку и пр., их выпроводили, суд оштрафовал пьяницу и скандалиста на 50 рублей, но штраф не был взыскан, причем за этот подвиг учитель был сделан инспектором народного образования, но скоро был лишен должности и исключен из партии большевиков за пьянство: все делается очень быстро и нелепо. А вот картина, сообщаемая «Ленинградской правдой» (большевистская газета). Заведующий игрушечным магазином «Пассаж» в Петрограде продал одному покупателю на 5000 рублей елочных украшений перед рождественскими праздниками. Покупатель оказался провокатором-безбожником и по его приказу продавец был арестован. Это всё картинки из столичной жизни рабочих.

В советском журнале «Революция и культура» Ульянов пишет: «Никто не будет утверждать, что деревенский люд стал в глубине души религиознее. Но он стал дружелюбнее к церкви, уважительнее к праздникам, службам и обрядам. Теперь принято хоронить мертвых со священником, с иконами и хоругвями, и колокольным звоном. Венчание обставляется не менее торжественно: молодых не только венчает в церкви священник, но и ведет в венцах до дому. Почти в каждой церкви теперь организовали хор певчих. На благолепие служб церковных обращено серьезное внимание». Мы не поддерживаем этого оптимизма, хотя и не отрицаем фактов: видимо Ульянов знает только маленький уголок необъятной России. Мы знаем, что дело обстоит гораздо хуже и статья имеет ввиду только возбудить ненависть безбожников, направить их на верующих. Теперь религиозный вопрос стоит в центре большевистской проблемы. Многие миллионы верующих всего света узнали возмутительные факты преследования всех религий и познали настоящую сущность большевизма. Миллионами уже исчисляются те, кто знает правду о большевистской тирании. Блеск и непреложность красного коммунизма уже померкли в умах трудящихся масс — главный результат преследования религии во всех ее видах.

Продолжаем речь о страданиях духовенства, самым бытием своим протестующего против безбожия. Лишенцами являются не только духовенство, но и его дети. Они лишены права учиться и работать. Детей священников пытались усыновлять крестьяне, притом неохотно. Судебные приговоры создаются по произволу. Ссылали священников даже за отказ от венчания коммуниста и верующей. Священникам в городах запрещено жить — и не только бесприходным, каковым в любой момент может оказаться любой иерей из-за преследований и закрытия церквей. Богословские диспуты между безбожниками и духовенством, кажется, опять ведутся, к посрамлению атеизма и ради повода ссылать участников диспута из духовных за агитацию в пользу религии, не всякий ведь знает, что она теперь запрещена конституцией.

Религиозная агитация раз навсегда приравнена к контрреволюции. В Петроградской безбожной академии некоторые профессора и студенты заразились христианством, тщательно ознакомившись с ним по первоисточникам, посему изобличители религии стали защитниками гонимого учения. На допросе в ГПУ один священник заявил: «Мы можем проливать кровь только свою, и мы ее отдали и отдали в сотнях мучеников-епископов и тысячах замученных священников. Но чужой крови проливать не можем. Только кровь мучеников была тем семенем, из которого возросла Церковь, и никакие силы не могут ее одолеть». Советская печать промолчала, но верующая масса знает об этом факте.

Интеллигенция круто от нигилизма повернула к Церкви, даже доктора. В Петропавловской больнице умерла женщина врач, очень популярная. Хоронили ее по церковному порядку. В гробу покойница лежала в иноческом одеянии и духовенство поминало инокиню Марфу. Факты исповедничества нередки. Наибольшей интенсивности достигает антирелигиозная борьба в школах, начиная с яслей, детских домов и кончая высшими и специальными учебными заведениями. Особые шпионы назначаются следить за посещением учителями церкви. Если шпион увидит в церкви учителя, последнего увольняют без права поступления на другую службу. Дети даже пролетарского происхождения теряют возможность поступления в высшие учебные заведения, если доказано посещение ими церкви. Целая система выработана Союзом атеистов для возбуждения ненависти к Церкви. Много некрещеных. Многие дети теперь ни разу не были в церкви. Православная Церковь тринадцать лет лишена права созыва соборов, епархиальных съездов, лишена печати, религиозных школ. Проповедь религий рассматривается как преступление, а проповедь безбожия везде и всегда насаждается, по большей части насильно.

Верующие миряне лишаются работы, значит, и продуктов по кооперативной цене, гражданских прав и терпят всякие притеснения. Духовенство бесправно и беззащитно перед законом. Все жалобы на закрытие церквей остаются без последствий. Цензура разрешает печатать лишь полемические статьи против других течений православной мысли, в то время как печатание статей апологетического характера совершенно запрещено.

Православная Церковь распалась на отдельные части. Все церковные течения преследуется почти одинаково. Многие епископы образовали автокефальные епархии в силу давнишнего указа Святейшего Патриарха Тихона. В случае отказа (1927-1928 гг.) церковного или богословского органа печатать навязываемую статью полемического характера, от цензуры получается лаконичный ответ: «В таком случае Ваш орган нам не нужен». Митрополит Сергий не раз подвергался оскорблению действием, так сильно его ненавидят. На Украине обновленцы теперь преследуются наравне с православными. У церквей отобрали все металлические предметы. Даже епископам часто приходится вместо чаши и дискоса употреблять стакан и блюдечко.

Отношение советского правительства к Православной Церкви — цитируем доклад в Праге доцента Евреинова («Воскресное чтение», № 22, 1930 г. Варшава) — хорошо характеризуется следующими штрихами. Большевики начали в 1917 г. свою политику в отношении Православной Церкви с самодовольного презрения. Они считали Церковь обреченной на скорую естественную гибель в обстановке коммунистического режима. Когда же при изъятии ценностей большевики увидели, что религиозные чувства в народных массах крепки и что жестокий произвол местных советских властей, действовавших по собственному усмотрению, не только не погубил Церковь, но возвысил авторитет епископата и духовенства — был разработан еще в 1921 году при Ленине план систематической борьбы с православной Церковью.

При ГПУ был создан для этой цели специальный отдел, во главе которого поставлен теперь везде известный Евгений Тучков. Этот отдел обзавелся многочисленными сотрудниками и секретными осведомителями из среды мирян, духовенства и даже епископата. В каждой республике и в каждой области VI отдел ГПУ имеет своих уполномоченных, стоящих во главе широкоразветвленного аппарата местных сотрудников. С Политическим Бюро коммунистической партии (высший государственный орган СССР) связан через коммунистического сановника Смидовича, который является докладчиком по церковным делам в Политбюро, ЦИКе и Совете народных комиссаров СССР.

С 1921 г. Советское правительство приступило к осуществлению своего плана, заключавшего следующие этапы: 1) внесение разложения в Русскую православную церковь; 2) организация оппозиции против Патриарха Тихона; 3) создание новых церковных организаций («Живая церковь», обновленчество, СОДАЦ — союз общин древлеапостольской церкви). К 1924 г. этот план был выполнен. Свыше 150 епископов и многие сотни священников подверглись жестоким личным гонениям. Большинство из них жизнью заплатило за свое сопротивление планам советского правительства или за отказ быть осведомителями ГПУ. Истинная Церковь была фактически превращена в нелегальную организацию.

Условием легализации церковной православной жизни большевики поставили контроль Тучкова над всей ее жизнью. Законный Местоблюститель Патриаршего престола митр. Петр отверг это требование и был немедленно сослан.

Митрополит Сергий, считающий себя его заместителем, принял ряд обязательств и дал обещание не предпринимать ничего без ведома Смидовича и Тучкова. Митрополит Сергий, по соглашению с большевиками, предписал моление в церквах за советские власти, выступил против папы Римского и главы Англиканской церкви в своем «интервью». Митрополит Петр из своего заточения прислал митр. Сергию и епископату послание, в котором он порицает действия митр. Сергия и запрещает ему повиноваться. Говорят в Москве, что митр. Сергий (май-июнь 1930 г.) хотел устраниться от управления подчинившимися ему церквями.

Эта схема отношений большевиков к Церкви не точна и не детальна. Секретных агентов и сотрудников ГПУ среди духовенства и мирян не так много и не так они ретивы, как гласит молва. Злее моих проповедей 1918-1924 гг. в Петрограде не было, однако на допросах мне никогда на них не ссылались и в упрек не ставили, хотя, конечно, как «попу» статью об агитации против советской власти и пропаганде религии мне всегда в приговоре прибавляли, но это уже такая статья в УК большевиков, что она обязательно проставляется в приговоры служителей религий. Раз «поп», значит агитатор-враг. Правда мои церкви, в которых я проповедовал, были небольшие, но молящихся в них всегда было довольно, и молва о проповедях шла далеко. Этапы и методы борьбы с Церковью, указанные Евреиновым, совпадают с моими данными, но его схема обща настолько, что о ней не стоит говорить.

Несомненно другое, именно, что Введенский, Боярский, Платонов, Белков, Альбинский, Красницкий, Калиновский, Блинов — все петроградские протоиереи (бывшие), кроме Блинова, были подкуплены Петроградским полномочным представителем ОГПУ для проведения кампании по изъятию ценностей. Второе, Тучков еще при Святейшем Патриархе Тихоне всегда присутствовал на заседаниях Священного синода — доказательство: мой арест 1924 г. Третье. Митрополита Сергия именно петроградские иереи (не все, конечно, но одно из примиренческих течений) вопреки архиереям, через прот. Митроцкого, получившего потом пять лет Соловков и, кажется, прибавку впоследствии (сам я читал в «Возрождении»), убедили войти в контакт с большевиками, дабы парализовать предательскую работу обновленцев, которые в связи с голодом дали особые заверения, напечатанные в газетах, перед ЦК партии коммунистов. Истинное положение дела выяснит только история после свержения большевиков, для которой мы и пишем. Вот возможно верная картина отношения большевиков к Православной (патриаршей) Церкви.

Когда по делу об изъятия ценностей выяснилась для разбойников-большевиков истинная сила Церкви Христовой, большевики прибегли к ужасному в истории неслыханному террору, результатом которого было великое смятение в Церкви и расстройство всех ее организаций. Еще при первых столкновениях клира и большевиков из-за церковных документов, за которыми большевики не признавали силы, много иерархов и духовенства было посажено в тюрьмы на долгие сроки.

Когда предвиделось усиление гонения и когда большевизм обнаружил свои когти, вышло знаменитое, ставшее теперь документом громадной исторической важности, постановление Святейшего Патриарха, Священного синода и Высшего церковного совета Православной Российской Церкви от 7/20 ноября 1920 г., № 362. Оно очень характерно, приводим его полностью:

«По благословению Святейшего Патриарха Священный Синод и Высший Церковный Совет в соединенном присутствии имели суждение о необходимости дополнительно к преподанным уже в циркулярном письме Святейшего Патриарха указаниям на случай прекращения деятельности епархиальных советов, преподать епархиальным архиереям такие же указания на случай разобщения епархии с Высшим церковным управлением или прекращения деятельности последнего и, на основании бывших суждений, постановили циркулярным письмом от имени Его Святейшества преподать епархиальным архиереям для руководства в потребных случаях нижеследующие указания:

1) В случае, если Священный синод и Высший церковный совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам восходящим к Высшему церковному управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано.

2) В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим церковным управлением или само Высшее церковное управление во главе со Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного высшего церковного правительства или митрополичьего округа или еще иначе).

3) Попечение об организации высшей церковной власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2, епархий, составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану архиерея.

4) В случае невозможности установить сношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (епархиального собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения — самолично и под своей ответственностью.

5) В случае, если положение вещей, указанное в п.п. 2, 4, примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархий на несколько местных епархий, для чего епархиальный архиерей:

а) предоставляет преосвященным своим викариям пользующихся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;

б) утверждает по соборному суждению с прочими архиереями епархии, по возможности во всех значительных городах своей епархии новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных.

6) Разделенная указанным в п. 5 образом епархия, образует из себя во главе с архиереем главного архиерейского города церковный округ, который и вступает в управление местными церковными делами согласно канонам.

7) Если в положении, указанном в п.п. 2 и 4, окажется епархия, лишенная архиерея, то епархиальный совет или, при его отсутствии, клир и миряне обращаются к епархиальному архиерею ближайшей, наиболее для них доступной по удобству сообщения епархии, и означенный архиерей или командирует для управления вдовствующей епархией своего викария или сам вступает в управление ею, действуя в случаях, указанных в п. 5, и в отношении этой епархии, согласно п.п. 5 и 6, причем при соответствующих данных вдовствующая епархия может быть организована и в особый церковный округ.

8) Если по каким-либо причинам приглашения от вдовствующей епархии не последует, епархиальный архиерей, указанный в п. 7, по собственному почину принимает на себя о ней и ее делам попечение.

9) В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального архиерея, последний, находясь в положении, указанном в п.п. 5 и 6, не слагает с себя своих архиерейских полномочий, но организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов благочиния и епархии, предоставляя, где нужно, совершать богослужение даже в частных домах и других, приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными.

10) Все, принятые на местах, согласно настоящих указаний, мероприятия, впоследствии, в случае восстановления церковной власти, должны быть представляемы на утверждение последней».

Это постановление Святейшего Патриарха издано по материалам, данным гражданской войной между защитниками религиозно-национальной России и борцами безбожной власти большевиков. Большевики знали, что при изъятии ценностей из храмов, они встретят ужасающее сопротивление, как и оказалось на самом деле, вследствие чего они — большевики с 1921-1922 гг. начали систематическую борьбу с религией вообще и Православной Церковью в частности. Задача большевиков с этого момента свелась к тому, чтобы:

1) дифференцировать, дезорганизовать, расслоить Церковь как организацию, вызвав внутри ее борьбу, и таким образом ослабить ее и сделать борьбу с ней более легкой;

2) дискредитировать в глазах низшего духовенства отдельных представителей высшей иерархии и в глазах народа — священников и духовенства вообще, дабы таким образом вызвать недоверие друг к другу внутри церковной организации и таким образом также ослабить ее;

3) организовать внутри Церкви среди ее служителей своих агентов-осведомителей и таким способом знать обо всём происходящем в Церкви, в особенности же выяснить, кому из деятелей церкви принадлежит особый авторитет, особое влияние, кто является наиболее энергичным, деятельным и, стало быть, с точки зрения борьбы власти с Церковью, наиболее опасным;

4) завербовать внутри Церкви, из среды ее служителей, лиц, способных под страхом репрессий или из корыстных побуждений, стать послушным орудием в руках правительства и выполнять его директивы в решении тех или других конкретных стоящих перед церковной организацией вопросов;

5) стеснять всеми мерами административную организацию церкви, связь центра с местами, разрушать самую эту организацию и таким образом ослаблять Церковь;

6) стеснять всеми мерами правовое и материальное положение духовенства, что, естественно, привело бы к сокращению его количества, в особенности при поощрении правительством случаев снятия сана, отречения от церкви и т.д.;

7) препятствовать подготовке новых кадров духовенства и специальному богословскому образованию в особенности;

8) препятствовать религиозному воспитанию детей и юношества, всячески усиливая и поддерживая антирелигиозное;

9) стеснять в правах вообще всех тех, кто оказывал Церкви и духовенству какую бы то ни было поддержку, в том числе и материальную — и лишать таким образом церковную организацию материальной базы;

10) правовыми притеснениями, налоговой политикой по отношению к религиозным общинам сделать для малоактивных и маломощных материально общин невозможным содержание священников и храма;

11) ограничить общение иерархии со своими епархиями и округами, лишая последние руководства и авторитетной поддержки;

12) лишить верующий народ наиболее активных, талантливых и энергичных пастырей, проповедников и организаторов, арестовывая и высылая их;

13) ограничивать религиозную пропаганду во всех ее видах — печать, проповедь, торжественное богослужение, процессии, празднества и т.д.;

14) сокращать количество храмов, закрывая их под всеми возможными предлогами;

15) ликвидировать монастыри, как центры религиозного влияния и морального авторитета;

16) уничтожить особо почитаемые святыни, дабы лишить народ влияния, идущего от них;

17) широко поставить антирелигиозную пропаганду.

Эти многообразные задачи советское правительство с необычайной энергией, настойчивостью и ловкостью принялось осуществлять, начиная с 1922 г., предпочитая в иные моменты одни методы, в другие — иные методы. Средства, которыми осуществлялись эти методы, остались прежние, т. е. с одной стороны, официальный аппарат отделов культов, с другой — VI отделение ГПУ, и все прочие органы, каждый в пределах своей компетенции.

Первую свою задачу — дезорганизацию Церкви изнутри, советская власть осуществляла и осуществляет до сих пор через VI отделение ГПУ, создавая искусственные группировки внутри церкви, провоцируя их борьбу с Церковью путем оказания им всесторонней поддержки.

В мае 1922 г. таким путем была создана квази-«Живая церковь», лидеры которой пользовались покровительством власти при одновременном стеснении ею тех, кто был против «Живой церкви». По указанию представителей «Живой церкви» неугодные им или опасные для них представители Православной Церкви арестовывались, храмы от православных отбирались и передавались «Живой церкви», методами угроз и репрессий представители власти вынуждали православных пастырей переходить в «Живую церковь». Ей разрешались съезды, административная организация, органы печати, богословские школы и пр., в то время как православным это не дозволялось. Превратившаяся в обновленчество, а затем в «Синодальную церковь», «Живая церковь» и до сих пор пользуется значительными привилегиями и поддержкой власти. Она имела пять периодических журналов, духовные академии, множество пастырских школ, имела епархиальные канцелярии, ежегодно созывала съезды и соборы, как окружные, так и всероссийские. В том же 1922 г. на Украине широко поддерживалась большевистская самочинная псевдо-церковная организация во главе с Липковским, ей дана была возможность сформироваться, ей передан был ряд храмов, разрешались журналы, съезды и т.д. и всё это в целях углубления раскольнических тенденций в недрах Православной Церкви.

В 1922 г. после очевидного провала «Живой церкви», советская власть, принужденная освободить Патриарха, стремилась создать новую борьбу внутри Православной Церкви, добиваясь введения в Патриарший синод якобы покаявшегося лидера «Живой церкви» экс-протопресвит. Красницкого.

Вторая задача власти в ее борьбе с Церковью — дискредитация духовенства — осуществлялась всеми способами: еще в 1922 г. создавались показательные процессы по делам о якобы сокрытых церковных ценностях. В этих процессах государственное обвинение старалось представить духовенство людьми корыстными, жестокими, немилосердными, прятавшими ценности из корыстных мотивов и не желавших спасения голодающих крестьян. Эти процессы произвели однако обратное впечатление, показавши наглядно всю необоснованность и клевету государственных обвинителей и лишь возвысив подсудимых в глазах народа.

Третья задача власти — организация сети агентов-осведомителей или секретных сотрудников из среды духовенства и мирян, осуществляется широко излюбленным методом ГПУ.

Намеченное лицо арестовывается и содержится в тюрьме в тяжких условиях до тех пор, пока не изъявит согласия подписать требуемое обязательство, после чего ему предоставляется полная свобода, иногда жалованье, освобождение от налога и пр., выдается особая «охранная» грамота с обозначением, что данное лицо является служителем культа, т.е. клириком, только формально. Наличие таковой грамоты освобождает клирика от стеснений правовых, материальных, налоговых и пр., связанных с его саном и уравнивает его с полноправными гражданами СССР.

Лицо, давшее обязательство ГПУ и не исполняющее его, высылается немедленно. В Соловках я одного такого знал и мы его все чуждались. Имена сотрудников ГПУ редко открываются. Таким образом, церковная организация (Тихоновская организация, как ее именуют все элементы, стоящие вне ее) все годы большевистского ига стоит под контролем и гнетом, имеющим одну цель — ее полного разложения и уничтожения.

Первые годы советской церковной политики характеризуются попытками прямой борьбы с Церковью, в целом, но очень скоро советская власть убедилась, что эти методы прямых ударов дают лишь обратный результат — преследуемая Церковь только укреплялась внутренне. И вот тогда советская власть перешла на новые пути борьбы с Церковью, стремясь подчинить себе, своим требованиям церковное управление и осуществляя через него свои задачи. Одни церковные группы имели правительственное признание, административный аппарат (обновленчество, григорианство, теперь сергиевщина), другие этого признания лишались, их организационная деятельность стеснялась.

После смерти Патриарха Тихона (7 апреля 1925 г.) в управление Церковью, согласно его завещанию, признанному епископатом, вступил Петр, митр. Крутицкий (Полянский) — бывший в годы моего студенчества помощником инспектора Московской духовной академии. Этот момент характеризовался, с одной стороны, провалом последних надежд на создание патриаршего легального управления, о котором хлопотал покойный, а с другой стороны — возросшей активностью обновленцев.

Когда стал управлять Церковью митр. Петр, обновленцы стали добиваться соединения с Православною Церковью и вели энергичную подготовку в этом направлении к своему Второму Всероссийскому Собору, который имел у них быть летом 1925 г. Советская власть в данном случае всеми мерами административного воздействия старалась склонить православный епископат на соединение с обновленчеством: упорствующие арестовывались и высылались, колеблющимся сулили всякие блага при условии перехода их к обновленцам.

В атмосфере растущего нажима обновленцев и советской власти, под напором репрессий создавались колебания и неуверенность в ряде отдельных местностей России. Нужно было твердое и безбоязненное руководство, и в этот момент митр. Петр издал свое послание Русской Церкви, резко и четко определяющее позицию непримиримого стояния за Истину и отвержения всяких компромиссов, как с обновленчеством, так и с советской властью. Это послание Патриаршего Местоблюстителя сразу восстановило твердую и ясную церковную политику и провалило все попытки, долго и тщательно осуществлявшиеся к сближению Тихоновской Церкви и обновленчества для подчинения Ее последнему. Привожу текст послания митр. Петра от 1 января 1927 г.[1].

Послание Местоблюстителя Всероссийского Патриаршего Престола,
Высокопреосвященного Петра, митрополита Крутицкого,
архипастырям, пастырям и всем чадам Российской Православной Церкви

Мое высокоответственное положение в Церкви Божией и то доверие, каким я облечен со стороны моих собратий — архипастырей, пастырей и всех чад святой Церкви, обязывают меня дать разъяснение некоторых явлений церковной жизни, связанных с моим именем.

1. С 10 декабря 1925 г. я оказался в исключительных условиях существования. По своевременно сделанному распоряжению, в управление церковью должен был вступить Высокопреосвященнейший Сергий, митрополит Нижегородский. Лишенный возможности непосредственно наблюдать церковную жизнь, я питался всевозможными вестями, исключительно горькими и тяжкими. С глубоким прискорбием слышал я о будто бы последовавшей вскоре за моим арестом церковной разрухой. А известие, что мой заместитель митр. Сергий, тоже находившийся в исключительном положении, не может нести возложенное на него послушание и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого (4 февраля 1926 г. я был положен в больницу в тяжелом заболевании среди других недугов и острым нервным расстройством), окончательно повергло в невыразимую скорбь.

Мною неотступно овладела мысль, что я должен найти выход, и 1 февраля 1926 г. я решился на известную меру — образовать особую Коллегию для управления Церковью: в тоже время для совместных занятий в сей Коллегии я назначил еще несколько иерархов, известных своею твердостью и преданностью Церкви Божией, а немного позже пригласил сюда же Высокопреосвященнейшего Арсения, митр. Новгородского, которому мною была послана телеграмма; телеграфом же я известил и митр. Сергия. Таким образом, я имел в виду создать управление авторитетное и правительство, как мне заявили, согласно было легализовать его.

В названную Коллегию я ввел и хорошо теперь всем известного церковного самочинника архиеп. Григория Яцковского. Тогда я и не подозревал, что сей архипастырь давно уже бесчинствует, я был уверен, что он находится в полном единении с православным епископатом. Только значительно позже узнал я подлинную правду. Но и тогда, когда я писал резолюцию первого февраля, Господь, видимо, не покинул меня. Я и ту резолюцию написал в условной форме: «если верно, что митр. Сергий лишен возможности управлять». Радуюсь, что эта резолюция, плод глубокого раздумья, не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, представившего мне возможность письменно упразднить Коллегию и подтвердить справедливость принятых митр. Сергием мер — запрещения в священнослужении архиеп. Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников с отстранением их от занимаемых кафедр.

2. Под влиянием письма митр. Сергия с сообщением о решимости возвратившегося из ссылки высокопреосвященнейшего митр. Агафангела — первого Патриаршего заместителя еще в 1922 г. — взять в свои руки управление Церковью, я, в письме от 22 мая, приветствуя эту решимость, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней, принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Вопрос же об окончательной передаче этих обязанностей я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященнейшего митр. Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но митр. Кирилл не возвратился, и тогда в письме от 9 июня на имя митр. Агафангела я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав и обязанностей, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа митр. Агафангела — писал я — от восприятия власти или невозможности ее осуществления, права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство к митр. Сергию.

Так же письмом была упразднена образованная 1 февраля Коллегия, полностью аннулирована первофевральская резолюция и были подтверждены наложенные на архиереев-самочинников прощения.

На мое письмо митр. Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по преклонности лет и крайне расстроенному здоровью, он отказывается принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола.

Этим отказом, не моими усилиями (я не стремлюсь удержать за собой власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волею Божией — свободным решением митр. Агафангела вопрос об его местоблюстительстве отпадает сам собою.

И по сему подвергнутся строгому суду-осуждению те, кто, прикрываясь благом Церкви, станут употреблять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, они будут чинить тяжкое преступление пред Святою Церковью.

Всем верным во Христе благодать и мир от Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Молитесь и во уповании веры вашей мужайтесь и укрепляйтесь.

Патриарший Местоблюститель,

смиренный Петр, митрополит Крутицкий

1 января 1927 г. Пермь.

Примечание: 21 января в беседе с архиеп. Григорием, явившимся ко мне на свидание в Свердловскую тюрьму, я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенного канонического общения с нашим Смирением, братски увещевал его подчиниться моему и митр. Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в Православной Церкви.

Митрополит Петр