Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Четверг, 28.03.2024, 19:59
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Светочи Земли Русской [131]
Государственные деятели [40]
Русское воинство [277]
Мыслители [100]
Учёные [84]
Люди искусства [184]
Деятели русского движения [72]
Император Александр Третий [8]
Мемориальная страница
Пётр Аркадьевич Столыпин [12]
Мемориальная страница
Николай Васильевич Гоголь [75]
Мемориальная страница
Фёдор Михайлович Достоевский [28]
Мемориальная страница
Дом Романовых [51]
Белый Крест [145]
Лица Белого Движения и эмиграции

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


Валерий Бурт. Солдатское сердце Поэта (Николай Гумилев не только писал о войне, но и сам сражался)

 

Солдатское сердце ПоэтаПоэт - от Бога. Но прославился и ратными подвигами. Во время Первой мировой долгое время провел на фронте. Впрочем, о своих заслугах Гумилев упоминал скромно, мельком, как например, в стихотворении «Память»: «Но Святой Георгий тронул дважды пулею нетронутую грудь…»

Кроме Гумилева, сражался на фронте другой поэт - Бенедикт Лифшиц, также удостоенный высшей награды Российской империи. Другие известные стихотворцы того времени – Сергей Есенин, Александр Блок, Валерий Брюсов, Сергей Городецкий побывали на войне в разных качествах. Но на фронте не сражались.

На вид Гумилев - вовсе не герой.

«Да, он был некрасив. Череп суженый кверху, как будто вытянутый щипцами акушера. Гумилев косил, чуть-чуть шепелявил».

Эта беспощадная словесная характеристика принадлежит поэту и критику Николаю Оцупу.

Однако женщины видели Гумилева другим.

«…высокий, худощавый, очень гибкий, приветливый, с крупными чертами лица, с большими светло-синими, немного косившими глазами, с продолговатым овалом лица, с красивыми шатеновыми гладко причесанными волосами, с чуть-чуть иронической улыбкой, необыкновенно тонкими красивыми белыми руками. Походка у него мягкая, и корпус он держал чуть согнувши вперед. Одет он был элегантно».

Этот многословный, пристрастный портрет написан невесткой поэта, женой брата Дмитрия - Анной Гумилевой.

Другое красочное описание внешности стихотворца принадлежит Вере Неведомской, жившей в нескольких верстах от Слепнева, родового поместья Гумилевых:

«…Умные, пристальные глаза слегка косят. При этом подчеркнуто-церемонные манеры, а глаза и рот слегка усмехаются, чувствуется, что ему хочется созорничать и подшутить над его добрыми тетушками, над этим чаепитием с вареньем, с разговорами о погоде, об уборке хлебов…»

Женское восприятие - более объемное и детальное, чем мужское. Но и в дамских портретах не угадывается мореплаватель, путешественник, солдат. Просто благообразный, воспитанный господин.

 

Гумилев был буквально объят жаждой приключений. Его биографы считают, что на него во многом повлияли рассказы отца, корабельного врача.

 

Он был слабым ребенком, страдал сильными головными болями. Лечивший его доктор Квицинский определил «повышенную деятельность мозга». Мальчик тяжело переносил уличный шум – грохот экипажей и конок, громкие голоса, звонки трамваев.

Учился будущий поэт неважно, если не сказать плохо. В аттестате, выданном Царскосельской гимназией, лишь одна пятерка. Нет, не по литературе, а по логике.

И в жизни у Гумилева все было логично – талант, слава, любовь...

Первое четверостишие он написал в шесть лет. Последнее – за несколько дней до гибели.

 

Но это сочинение до нас не дошло. Лишь письмо жене из тюрьмы: «Здоров, пишу стихи и играю в шахматы».

Сколько он мог еще написать!

…Гумилев беспрестанно колесил по свету: Франция, Турция, Египет… Дважды побывал в Абиссинии – нынешней Эфиопии. Первая африканская поездка стала поэту лекарством для лечения душевных ран. Сделав предложение Анне Горенко – будущей Ахматовой и, получив отказ, Гумилев решил забыться в путешествии. Однако в письме своему учителю Брюсову он объяснил цель поездки в Абиссинию иначе: «в новой обстановке найти новые слова».

И находил: «Знал он муки голода и жажды, сон тревожный, бесконечный путь…»

Впереди была куда более трудная дорога – военная.

На семейной фотографии 1915 года поэт запечатлен в военной форме. Унтер-офицер Гумилев приехал на побывку повидаться с женой Анной Ахматовой и сыном Левушкой, которому не исполнилось и трех лет.

В Петроградском университете поэт читал новые стихи, разумеется, посвященные войне. Вот фрагмент из письма литературоведа Юрия Никольского, который присутствовал на вечере: «Был Гумилев, и война с ним что-то хорошее сделала. Он читал свои стихи не в нос, а просто, и в них самих были отражающие истину моменты - недаром Георгий на его куртке. Это было серьезно - весь он, и благоговейно».

 

Поэт вступил в армию добровольцем-«охотником» и отправился на «священный долгожданный бой», едва загрохотали пушки Первой мировой: «В немолчном зове боевой трубы я вдруг услышал песнь моей судьбы».

 

После обучения кавалерийской службе, его зачислили в Лейб-гвардии Уланский Ее Величества полк 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии.

Соединению, входившему в состав гвардейского конного корпуса под командованием генерала Якова фон Гилленшмидта, досталось изрядно. Зимой 1914-го дивизия вела тяжелые бои близ Варшавы, в начале следующего года кавалеристов перебросили сначала на Радом, затем - в район Немана. Их тактика была сродни партизанской - лихие кавалеристы рыскали по германским тылам, захватывая обозы, пленных, взрывая железнодорожные пути…

Это время запечатлено в серии очерков Гумилева «Записки кавалериста», которые публиковались в «Биржевой газете» с некоторыми перерывами с февраля 1915-го по январь 1916 года. По сути, это документальная повесть о событиях, в которых участвовал поэт в первый год войны.

Историки отмечали, что в ней нет ни одного выдуманного или хотя бы приукрашенного эпизода. Ахматова дала «Запискам…» такую оценку: «Люди узнавали будничную, обыкновенную жизнь человеческую жизнь на фронте – где не было патриотических фраз, раздирающих душу кошмаров кровавой бойни, захватывающих приключений разведчиков – ничего этого не было, но люди узнавали поденный серый труд войны, иссушающий душу».

Бег по строчкам вызывает волнующее чувство присутствия и сопереживания - вместе автором и его товарищами читатель несется вскачь, палит из винтовки, спасается от пуль и осколков. Различимы лица, слышны звон клинка, команды, крики раненых…

 

Гумилев не только описывает происходящее, но и размышляет - его мысль воспаряет, рождает ассоциации.

 

«Эти шоссейные дороги, разбегающиеся в разные стороны, эти расчищенные, как парки, рощи, эти каменные домики с красными черепичными крышами наполнили мою душу сладкой жаждой стремления вперед, и так близки показались мне мечты Ермака, Перовского и других представителей России, завоевывающей и торжествующей. Не это ли и дорога в Берлин, пышный город солдатской культуры, в который надлежит входить не с ученическим посохом в руках, а на коне и с винтовкой за плечами?»

…Спустя почти тридцать лет сын поэта, солдат Лев Гумилев, в промежутке между двумя тюремными сроками – конечно же он был «врагом народа» - с винтовкой в руке прошел по дорогам Великой Отечественной. Участвовал в освобождении Варшавы, сражался в Восточной Пруссии, брал Берлин. Возможно, Гумилеву-младшему довелось пройти дорогами отца.

Он тоже писал стихи. И тоже о войне:

«Мы шли дорогой русской славы,

Мы шли грозой чужой земле,

И лик истерзанной Варшавы,

Мелькнув, исчез в январской мгле.

 

А впереди цвели пожары,

Дрожала чуждая земля,

Узнали тяжесть русской кары

Ее леса, ее поля.

 

Но мы навеки будем правы

Пред вами, прежние века.

Опять дорогой русской славы

Прошли славянские войска».

 

«С австрийцами много легче воевать, чем с немцами, - писал Николай Гумилев жене в начале июля 1915 года. - Они отвратительно стреляют. Вчера мы хохотали от души, видя, как они обстреливали наш аэроплан. Снаряды рвались по крайней мере верст за пять от него. Сейчас война приятная, огорчают только пыль во время переходов и дожди, когда лежишь в цепи…»

Спустя несколько дней тон письма уже другой: «За 6-е и 7-е наша дивизия потеряла до 300 человек при 8 офицерах… Здесь каждый день берут по нескольку сот пленных германцев, а уж убивают без счету. Здесь отличная артиллерия и много снарядов. Солдаты озверели и дерутся прекрасно».

 

Расхожее выражение: «Умирать, так с музыкой» Гумилев своеобразно трансформировал. Последний миг он готов был встретить, озаренный ослепительной рифмой.

 

«Священные плывут и тают ночи,

Проносятся эпические дни,

И смерти я заглядываю в очи,

В зеленые, болотные огни.

 

Она везде — и в зареве пожара,

И в темноте, нежданна и близка,

То на коне венгерского гусара,

А то с ружьем тирольского стрелка».

 

В марте 1916 года Гумилев был переведен в 5-й Гусарский Александрийский Ее Величества полк. Вскоре следует повышение в чине – он стал прапорщиком. Однако в мае наступает длительный перерыв в службе – Гумилев приезжает в Петроград, затем - на лечение, в Крым, ибо у него подозревают туберкулез. Диагноз, к счастью, не подтвердился.

Осенью он возвращается в российскую столицу, чтобы сдать экзамен на чин корнета, Увы, испытание заканчивается неудачно. Расстроенный – это предположение, а не утверждение - Гумилев возвращается на фронт.

 

«Та страна, что могла быть раем,

Стала логовищем огня,

Мы четвертый день наступаем,

Мы не ели четыре дня.

 

Но не надо яства земного

В этот страшный и светлый час,

Оттого что Господне слово

Лучше хлеба питает нас.

 

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

 

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

 

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

 

И так сладко рядить победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага».

 

В этом стихотворении все – вдохновение атакой, ужас от близости смерти, надежда остаться в живых, блеск ассоциаций. Оно созвучно пушкинским строкам: «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…»

 

Но главное в этом стихотворении - вера в Победу! Она была близка и воинам Великой Отечественной, которые, случалось, в окопах вспоминали произведения Гумилева.

 

Он много воевал, доводилось, понятно, и убивать, но ожесточение и злобы ему были не знакомы. В письме поэту и переводчику Михаилу Лозинскому Гумилев писал, что немцы «храбрые воины и честные враги, и к ним невольно испытываешь большую симпатию». Это чувство – отражено в стихах:

 

«И тому, о Господи, и силы,

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: «Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!»

 

Спустя почти тридцать лет на другой войне с немцами – Великой Отечественной - настроение уже прямо противоположное. Достаточно вспомнить яростные строки Константина Симонова:

 

«Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!»

 

На фронте Гумилев находился до начала революционного 1917 года.

«Я очутился в окопах, стрелял в немцев из пулемета, они стреляли в меня, и так прошли две недели», - писал он Ларисе Рейснер 15 января 1917 года. И вдруг…

Дальше произошло то, чему нет объяснений. «Я уже совсем собрался вести разведку по ту сторону Двины, как вдруг был отправлен закупать сено для дивизии», - это строки из письма Гумилева той же Рейснер. Невероятно – бывалый солдат, дважды кавалер Георгиевского креста - рядовой интендант!

 

Кстати, о наградах. Первым крестом 4-й степени поэт был удостоен 24 декабря 1914 года «за отличия в делах против германцев». Конкретики, увы, нет – только сухие строки военного приказа. Вторым орденом 3-й степени Гумилева наградили почти через год - 5 декабря 1915 года за ночную разведку.

 

После истории с фуражом Гумилев на фронт не вернулся. Конец зимы 1917-го поэт прожил в деревне Окуловка Новгородской губернии, периодически выезжая в Петроград.

Что же случилось? Ничего особенно - ему просто надоела война. Нет, он не струсил. Просто понял - страдания напрасны, жертвы бессмысленны. Патриотизм превратился в апатию, что и подтвердила Ахматова: «Разочарование в войне Гумилев тоже перенес, и очень горькое… но потом он, вспоминая, любил себя солдатом».

Поэт был командирован в Париж. Писал жене, что находится в распоряжении Временного правительства «на более интересной и живой работе». И пояснял, что его будут использовать «для разбора разных солдатских дел и недоразумений».

Неужели Гумилева, с его бурлящей энергией и жгучей любознательностью привлекала бумажная волокита? Ответа нет…

Военная часть биографии Гумилева завершилась. Он мечется – из Парижа отправляется в Англию, мечтает о новых путешествиях. Напрасно… Через Норвегию поэт возвращается на Родину. Смотрит и не узнает Россию, может, беспрестанно терзая себя вопросом – найдет ли он себе место в ней?..

 

 

Николай Гумилев написал немало стихотворений о войне. Сегодня они, очищенные от наветов, следов критических стрел и долгого забвения, снова сверкают яркими метафорами и отточенным слогом. В них звенит высокая патриотическая нота, заставляющая учащенно биться сердце.

 

«Мало того, что он добровольно пошел на современную войну – он – один он! – умел ее поэтизировать, – писал Александр Куприн в статье «Крылатая душа», написанной после гибели Гумилева в 1921 году. - Да, надо признать, ему не чужды были старые, смешные ныне предрассудки: любовь к родине, сознание живого долга перед ней и чувство личной чести. И еще старомоднее было то, что он по этим трем пунктам всегда готов был заплатить собственной жизнью».

Призыв защитить Отечество – та война тоже провозглашалась Отечественной – Гумилев воспринял как долг гражданина России. Сражался не только пером, как поэт, но и оружием, подобающим воину. И был этим безмерно горд.

 

«Как собака на цепи тяжелой,

Тявкает за лесом пулемет,

И жужжат шрапнели, словно пчелы,

Собирая ярко-красный мед.

 

А «ура» вдали - как будто пенье

Трудный день окончивших жнецов.

Скажешь: это - мирное селенье

В самый благостный из вечеров.

 

И воистину светло и свято

Дело величавое войны.

Серафимы, ясны и крылаты,

За плечами воинов видны…»

 
Специально для «Столетия»
Категория: Русское воинство | Добавил: Elena17 (13.09.2014)
Просмотров: 697 | Рейтинг: 0.0/0