Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Пятница, 29.03.2024, 12:40
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


Елена Семёнова. Надинька Тягаева. 1 марта 1918 года. Киев (глава из романа "Честь - никому!")

Февральская вьюга бушевала на улицах, похожих на поле брани, выла отчаянно, словно оплакивала всех безвинно умученных и убиенных. До дворца добирались долго. Запыхавшаяся, едва живая Мария Тимофеевна осталась снаружи под присмотром Стеши, а Анна Кирилловна и Надя последовали за княгиней во дворец. Картина, представшая их взору, была чудовищна. Весь парк был обращён в братскую могилу. Тела лежали грудами, обезображенные, закоченевшие – их невозможно было счесть. В холодном воздухе носился запах смерти, запах крови, запах, который, должно быть, стоит на бойнях. Здесь и была бойня. Бойня, на которой нелюди в человеческом обличье убивали людей. Среди убитых было много офицеров. Восьмидесятичетырёхлетнего генерала протащили за ноги по улице и размозжили голову… От страха Надя стала твердить про себя «Богородицу», зубы её стучали, как от озноба. Княгиня же шла вперёд, твёрдо, сохраняя спокойное выражение лица.

Всем этим адом заправлял полковник Муравьёв, командующий красными войсками. Выходец из хорошей семьи, он дослужился в войну до звания командира дивизиона, а теперь беззастенчиво главенствовал над большевистскими бандами, проливавшими реки крови. Правой рукой его был матрос Ремнёв, которого боялись даже сами большевики. Он был первым, кого увидели женщины, войдя во дворец. Истинный бандит по виду, он восседал в роскошном кресле, крутя в унизанной перстнями руке золотую табакерку.

- Мы бы хотели узнать о судьбе гражданина Марлинского, арестованного несколько часов назад, - сказала Мария Сергеевна.

Ремнев указал хлыстом на следующую дверь, бросил хрипло:

- Туда!

В следующем помещении за столом, заваленным грязными бумагами, сидела и писала что-то какая-то девица.

- Мы ищем гражданина Марлинского, - повторила княгиня.

Девица посмотрела на вошедших устало, затем перевела взгляд на список, махнула рукой:

- Ищите в парке…

Анна Кирилловна покачнулась. Надя поддержала её под локоть, чувствуя, что ещё немного, и сама она лишится чувств от царящего вокруг ужаса.

Выйдя из дворца, Мария Сергеевна сказала:

- Примите мои глубочайшие соболезнования. Я сожалею, что не сумела помочь. Я думаю, не стоит сразу говорить Марии Тимофеевне… Её реакция может быть непредсказуема.

- Вы правы, конечно… - еле слышно отозвалась Анна Кирилловна.

Марлинская ждала их в страшном волнении. Она пристально вгляделась в их лица, словно ища прочесть в них ответ, спросила отрывисто:

- Что? Говорите, что? Только не пытайтесь обмануть…

- Мария Тимофеевна, для вашего сына будет сделано всё, что можно.

- Вы его видели?

- Нет, но нам обещали…

- Аня, это правда?

- Да, матушка, нам обещали… - деревянным голосом отозвался Анна Кирилловна. – Нам нужно возвращаться. И княгиню ждут дома.

Мария Тимофеевна как будто поверила сказанному и не проронила ни слова. Но стоило лишь немного отойти от страшного места, она вдруг резко остановилась и воскликнула:

- Зачем вы обманываете меня? Зачем?! – глаза её наполнились слезами. – Я ведь чувствую, чувствую, что его нет больше! Скажите мне правду! Он убит?! Скажите, умоляю вас!

Княгиня Барятинская опустила голову:

- Да, это так… Его тело, как и тела других несчастных, находится где-то в парке. Но я прошу вас не ходить туда сейчас!

- Ах, княгиня! Ну, зачем же вы не сказали мне всего сразу?! – Марлинская всплеснула руками. – Я бы сказала этим убийцам, что думаю о них! Что ж… Пусть хотя бы вернут мне его тело! Я хочу, чтобы мой сын был похоронен по-христиански! – с этими словами она почти бегом бросилась назад во дворец.

Стеша помчалась за ней. Анна Кирилловна пожала руку княгине:

- Простите, Мария Сергеевна, что побеспокоили вас. Спасибо вам за всё. Возвращайтесь в город, а мы уж тут теперь сами… - она всхлипнула и заспешила следом за свекровью. Надя последовала за ней.

И снова потянулся страшный парк, снег перемешенный с кровью, чёрные груды трупов, остеклевшие глаза и искажённые смертной мукой лица, скрюченные пальцы, оскаленные зубы, глумливые, нетрезвые солдаты… Только теперь четыре беззащитные женщины шли медленно, вглядываясь в лица покойников, ища среди них родное. Вьюга слепила глаза, а слёзы замерзали на ресницах, но никто не смел сказать убитой горем матери, что сейчас не время искать тело её сына, что лучше вернуться в город… Она шла вперёд, опираясь одной рукой о руку Стеши, другой - о свою трость. Прямая, бледная, страшная в своей безысходной скорби и решимости. Какой-то солдат крикнул с издёвкой Наде:

- Милая, вон твой жених! Он тебе улыбается, но тебя не видит!   

Он отпустил ещё несколько похабных шуток и вразвалку направился ко дворцу. Надя бесчувственно шла следом за тёткой, удивляясь тому, что способна выдерживать весь этот кошмар. Она, тургеневская барышня, выросшая в холе и неге, не знавшая прежде ни горя, ни лишений, сторонившаяся всего печального и мрачного и заболевавшая даже от слишком трагических романов, она шла теперь среди подлинного кромешного ужаса, по крови, которой перепачкались уже её ботинки, и не теряла сознания. Да она ли была это? Нет, то была уже иная Надя, новая Надя, незнакомая, непонятная…

Они плутали среди мертвецов долго. На часы никто не смотрел, и Надя не могла сказать с уверенностью, сколько времени прошло, прежде чем раздался тихий вскрик Анны Кирилловны. Она узнала мужа. Узнала длинную фигуру, костюм (пальто, очевидно, украл кто-то из убийц), длинные седые волосы, смёрзшиеся теперь и перепачканные чёрной кровью… Мария Тимофеевна сделала несколько шагов в сторону тела, задрожала вся, схватилась за сердце. Трость её упала на снег, и сама Марлинская, тихо застонав, стала оседать на землю. Стеша попыталась удержать её, но сил не достало.

- Матушка! – Анна Кирилловна бросилась к свекрови, упала на колени, склонилась к ней и тотчас отшатнулась. Лицо Марии Тимофеевны было неподвижно, губы посинели, и взгляд остановился. Больное сердце старой женщины не выдержало. Анна Кирилловна закрыла лицо руками и заплакала, раскачиваясь из стороны в сторону. Стеша мелко закрестилась:

- Господи, что ж это деется… Барыня умерла… Барыня… Анна Кирилловна, голубушка, уйдёмте отсюда!

- Куда же я уйду от них, Стеша? Похоронить нужно… По-христиански, - хрипло отозвалась та.

Надя почувствовала сильное головокружение, но сумела не поддаться страху и ужасу, взяла себя в руки полным напряжением воли. Она не должна была, не имела права лишиться чувств теперь, стать ещё одной бедой для Анны Кирилловны и Стеши. Она должна выдержать всё, помочь им… Но откуда вдруг взялись силы в ней? Откуда воля такая?! Не ведает человек своих сил, своего предела, пока не пробьёт час испытаний, и тогда-то проявляется весь человек, и тот, что казался сильным и похвалялся отвагой, вдруг сникает и трусит, а тот, кого, как свечу, и ветерком слабым задуть могло, выстаивает и выносит такие тяготы, что никогда бы не поверил сам, скажи ему кто прежде, что хватит сил ему вытерпеть их.


ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ:

Елена Семёнова. Надинька Тягаева. 1 марта 1918 года. Киев (глава из романа "Честь - никому!")

Категория: Проза | Добавил: rys-arhipelag (23.02.2014)
Просмотров: 654 | Рейтинг: 0.0/0