К русофобии наше общество, что называется, «принюхалось». Оно окутывает нас, как табачный дым. Мы притерпелись к тому, что вместе с информацией поглощаем этот яд в огромных количествах.
Примеров на эту тему можно привести множество. Но остановимся только на одной телепередаче. Ее «героем» стал Юлий Гусман, который известен российской публике только как заседатель разного рода телевизионных жюри. Его представляют кинорежиссером, но его киноработ никто не помнит. Действительно, профессиональная деятельность Гусмана закончилась давным-давно. Он стал распорядителем кинонедвижимости, а режиссерские работы оставил где-то в далеких 80-х. Плюс «торговля лицом» на превращенных в шоу передачах КВН, где сам Гусман нашел себя в качестве одного из учредителей и мэтров этого шутовского действа, ставшего из молодежной забавы частью большого шоу-бизнеса. Скрытая от общества деятельность Гусмана связана с учреждением Российского еврейского конгресса. Это организация, ставящая себе задачу продвижение /несогласовано; или задачей, или продвижения/ везде и всюду еврейского влияния, возвышения евреев над всеми остальными народами. Как и в КВН, здесь Гусман пользуется статусом основателя.
2 марта 2009 года на государственном телеканале РТР Гусман оказался героем дня в передаче «Честный понедельник». Передача была посвящена проблемам иммиграции и отношениям между массами гастарбайтеров и коренным населением. Оппонентом Гусмана был еще один телескоморох Алексей Митрофанов, известный больше всего как защитник сексуальных меньшинств. Он любим телевидением за полную раскрепощенность и бесстыдство в словесных провокациях. Третьим участником ток-шоу стала русская женщина из Рязани Юлия Фадеева, история которой должна была стать отправной точкой для дискуссии: женщина лишилась торгового места на рынке, потому что директор рынка решил предоставить его приезжим узбекам, у которых «семьи и дети».
Ведущий передачи дал возможность Гусману беспрерывно оскорблять русскую женщину и бросать в публику фантастические обвинения в фашизме и расизме, который, будто бы, затопил Россию. Гусман метался по студии, грозил, стыдил, насмехался, ёрничал. Казалось, что он пьян и сейчас полезет в драку. Кому-то он даже обещал «морду набить» за нарушение неизвестно чьего человеческого достоинства. Помимо Гусмана, ведущий позволил целый ряд русофобских высказываний со стороны «людей из народа».
Вся эта игра имела явной целью возбудить страсти. Потому что пафос Гусмана в защиту иммигрантов находился в прямом противоречии с прологом и заставками в перерывах передачи, которые демонстрировали иммигрантов как крайне неприглядное явление, во всем чуждое стране и ее гражданам. Чтобы понять смысл этой игры, рассмотрим высказывания Гусмана.
В противовес отдельному факту, представленному в передаче, Гусман объявил, что известны «десятки тысяч примеров, когда гастарбайтеры строят, тушат пожары, охраняют и замечательно работают». Сомнительно, чтобы Гусману был известен хотя бы десяток подобных примеров. Он предпочитает мыслить теоретически: если гастарбайтеры есть, то среди них (миллионов) всегда найдутся вполне полезные работники. Что, впрочем, «и ежу понятно».
Возбуждая ностальгию по никогда не существовавшему «братству народов» в СССР, вдохновенно прославляя времена, когда он был школьником и не знал, какой национальности его одноклассники, Гусман кричал: «Мы были женами, мужьями, друзьями всех народов». А русской женщине бросал: «Поливать (грязью) и оскорблять людей, которые за нее подметают, убирают, стирают…». Конечно, судя по Гусману, русские не могут за собой ни убрать, ни постирать. Когда противоположное мнение попыталась высказать русская участница передачи, ей не дали закончить даже первую фразу.
На ток-шоу разговор зашел о том, что в московском метро всюду расклеены объявления об оформлении регистрации (и это позволяет любому нелегалу приобрести легальный статус «за 4 часа»). Гусман, игнорируя вопрос о полной свободе иммигрантов получить в России легальный статус, возопил: «Это клеил не узбек, а коренной! Его и сажай!» То есть, по его представлениям, в преступном сговоре между нелегалом и тем, кто противозаконно предоставляет ему статус и дает заказ на расклейку объявлений, репрессированию подлежит только коренной житель. Узбек не может быть в этом виноват. Он даже расклеивать объявления не может. Следовательно, мы можем констатировать очевидную фобию Гусмана в отношении граждан России, ее коренного населения.
Пользуясь невежеством публики, Гусман цитировал известную строку из Библии: «Нет ни эллина, ни иудея». Обрывая цитату, он намеренно скрыл ее смысл или никогда с ним не был знаком. Если бы он продолжил: «нет ни мужчины, ни женщины», то его намек на вредность внимания к национальной принадлежности стал бы смехотворен. Потому что пришлось бы игнорировать различие людей также и по полу. Гусман, искажая смысл Священного Писания, использовал его авторитет: «Это сказано в книге, которая написана до нас». А поэтому, мол, «есть люди и твари. Тварей надо наказывать, людей надо любить и поощрять». Кто есть «твари», разумеется, Гусман для себя определил. Суля по всему, это мы, русские. Заметим также, что в Библии даже самым отчаянным грешникам не отказывается в человеческом статусе и предлагается любить своих личных врагов. Гусман же выделяет в человечестве неких «тварей». Принцип этого выделения им не оглашен. Но из контекста высказываний следует, что таковыми он намерен считать а) преступников, б) лиц, которые в преступниках замечают национальную принадлежность (что, по его мнению, также преступно). Если из нерусских Гусман требует наказывать именно преступников, то из русских – всех, кто замечает, что он русский. К людям Гусман, по всей видимости, относит только тех, кто «толерантен».
Многократно поминая в качестве примера абстрактного «узбека», Гусман сам же и встает на его защиту: «Слово «узбек» здесь обратили в оскорбительное слово». Гусман предпочел взамен в оскорбительное слово превращать слово «русский». Что позволено остальным, у русских определяется как «фашизм» и «расизм».
Вопреки закону, Гусман трактует статус гастарбайтера, исходя из собственного понимания: «У них те же права, если их пустили пограничные службы». И требует от коренного населения: «прежде всего, толерантность, терпимость». Когда же Гусману говорят, что от гастарбайтеров коренному населению приходится переносить агрессию и русские становятся жертвами преступлений, Гусман вопиет: «А русские не насилуют?! А люди, убившие 13-летнюю таджикскую девочку…?!»
Слово «русский» здесь прозвучало не случайно. Насилие со стороны иммигрантов для Гусмана не имеет никакого значения. Если среди русских есть хоть какое-то насилие, то это (по мысли Гусмана) целиком и полностью оправдывает любое насилие со стороны инородцев-иммигрантов по отношению к русским.
История с «таджикской девочкой» уже стала притчей во языцех – дикой фантазией русофобов, пытавшихся доказать, что злобные русские готовы поднять руку на ребенка. Гусман пользуется тем, что большинство телезрителей что-то слышало про это убийство, затем подверглось массированной обработке сознания, но не знает итога следствия. Оказалось, что на семью наркоторговцев напали их клиенты, возбужденные каким-то обманом. Эта история со скрытым эпилогом была представлена как вопиющий факт, свидетельствующий о «русском фашизме». Гусман оказался одним из пропагандистов русофобского фронта, который «из всех стволов» выплескивал на публику выдумку о «таджикской девочке». За русских девочек этот фронт не вступался никогда.
В полемике Гусман использовал сравнение России с гитлеровской Германией: «Была одна страна, в которой народ ненавидел инородцев, который переживал кризис. Была страна, в которой демократически выбрали одного человека. Его фамилия Гитлер».
Этот пафосный и бестолковый «ликбез» был ответом на реплику странного молодого человека из прокремлевского движения «Местные». Человек спросил: «Не является ли ответом русского народа на иммиграцию образование групп, вроде той, которую создал Рыно?»
Подавляющему большинству телезрителей неизвестно, что такое «группа Рыно». Вряд ли и сам Гусман знал о том, что семеро участников так называемой «банды Рыно-Скачевского» были признаны виновными в 20 убийствах и 12 покушениях. Сам Рыно заявил о своей причастности к 37 убийствам. По версии следствия, банда в 2006-2007 годах совершила серию нападений на лиц с неславянской внешностью. Некоторые нападения снимались на видео и были выложены в Интернете. Есть основания полагать, что следствие списало на «банду» все нераскрытые убийства за значительный период, а признательные показания были даны под пытками.
Ответ Гусмана был неадекватен вопросу. Но и сам вопрос был провокацией. Якобы, русские могут «ответить» на наплыв иммигрантов только так: убийствами инородцев. Не случайно вопрос исходил от «Местных», созданных кремлевскими политтехнологами с единственной целью: занять «нишу» управляемой и подконтрольной организации и вытеснить из нее тех, кто самостоятельно проявляет общественную активность, выступая против бесконтрольной иммиграции.
Общий пафос «общечеловеков» в России требует не признавать в преступнике никакой национальности. Национальность есть, но преступление, якобы, надо очищать от каких-либо признаков национальной принадлежности, чтобы не очернять целый народ. Тем не менее, этнобандитизм является фактом современной России. Отрицание наличия у преступника национальных мотивов (убить, ограбить, унизить лицо иной национальности, чтобы не отвечать перед «своими»), исключает возможность решить проблему, исключает ответственность диаспор за поведение тех, кому они помогают утвердиться на новом месте жительства, ответственность властей, открывших границы для потоков безграмотных и криминально ориентированных типов из бывших союзных республик.
Гусман говорил: «Насилуют преступники. Неважно таджик он, еврей или китаец». Или: «Я мечтаю о стране, где таджики и молдаване будут жить дружно». Заметим, что русских тут нет. Это не случайные оговорки. Это образ мыслей. Он состоит в том, что русофобу надо постоянно выделять русских из общего перечня народов. Он знает, что Россия – русская страна, но пытается привить публике представление, что она не только нерусская, а безнациональная. Доказав безнациональность, вернуть национальность всем, кроме русских. Чтобы русский всегда был виновен в том, что видит в преступнике не только злодея, но и представителя иного народа.
На провокационный рассказ Митрофанова о том, что один из городов был освобожден от приезжих «пацанами», которые приехали на джипах и «поговорили», Гусман ответил совершенно вразрез со здравым смыслом: «Я бы не хотел, чтобы в этой программе звучали фашистские лозунги. Когда говорят про этот город, это фашизм. Это омерзительно».
Пара провокаторов сыграла в этом эпизоде в игру, где публике предлагалось выбрать между плохим (власть местных бандитов) и очень плохим (власть пришлых этнобандитов). Безусловно, подавляющее большинство предпочтет в этом выборе «плохое», не задумываясь, что можно вообще не делать выбора из двух вариантов, а искать нечто третье. Таким образом, Гусман помог Митрофанову оправдать власть местных бандитов. Его крики про «фашизм» подкрепили методы подобных группировок – самые зверские не только по отношению к конкурентам из среды этнического бандитизма, но и к российским гражданам. Если не хочешь геноцида, соглашайся на фашизм; если не хочешь, чтобы тебя мучили инородцы, соглашайся, чтобы мучили «свои». Такой выбор предложили Митрофанов и Гусман. «Меню», состряпанное нерусскими людьми для русских.
В эфире была рассказана история о том, как гастарбайтер-нелегал, которому позволено было управлять маршрутным такси, погубил в аварии насколько человек. Гусман отреагировал: «Легче бы ваша боль не была, если бы за рулем был русский человек». Он не позволил ни себе, ни зрителям мысли о том, что русский человек, скорее всего, не убил бы никого. Потому что не покупал бы себе ни водительских прав, ни медсправки и не сел бы за руль, рискуя жизнями людей, если не имел бы прав управлять пассажирским транспортным средством. А гастарбайтер уже своим положением понуждается к преступлению.
Гусман и Митрофанов пришли на передачу совершенно неподготовленными. Они не знали статистики этнической преступности, не владели темой межэтнической конфликтности, не думали о средствах преодоления криминализации диаспор и проведения здравой миграционной политики. Каждый из них принес в эфир только свою провокацию и свою персону.
Во всем, что касается определения «чужого» в русской коренной среде, Гусман видит преступление: «Преступники, туберкулезники, убийцы не разделяются по нации и цвету кожи. Это расизм». Тем не менее, сам Гусман отлично разделяет людей на три типа: русских, всех остальных и евреев. Это принципиальный момент, потому что русские не хотят наплыва «чужаков», которые здесь готовы на любое правонарушение и преступление – лишь бы выжить. А Гусман и родные ему евреи-общественники, радостно используют это нежелание русских иметь рядом лиц, опасных для их жизни и здоровья, чтобы обвинять русских в расизме.
Именно такой установкой обусловлено беспрерывное хамство Гусмана в адрес русской женщины Юлии Фадеевой, лишенной работы и пытавшейся отстоять свои права. Гусман представлял ее как «торговку», которая «качает здесь свои права». Ведущий не давал женщине ответить. От бессилия как-то оправдаться, высказать свою позицию к концу передачи она заплакала. Никто из совсем уже распоясавшихся провокаторов не обратил на это внимания. Ведущий, вероятно, добивался именно этого – вопиющей несправедливости, придающей его передаче скандальность, а с ней - рейтинг.
Неприкрытое русофобское хамство сквозило в выступлениях из зала, которые были заранее согласованы. Некий «предприниматель» заявил, что молдаване работают лучше, чем русские, поэтому он им и платит больше. Дама, рекомендовавшаяся как таджичка, с неподражаемой наглостью обрушилась на Ю.Фадееву: «Ты белая, а я – черная!» А Митрофанову сообщила, что у него лицо типичного таджика. Никто в студии не объявил это расизмом. Зато с этим «таджиком» Ю.Гусман после пикировок пришел к согласию, назвав его «профессором», а себя вместе с Митрофановым противопоставив Юлии Фадеевой в качестве «специалистов», которых она пыталась прерывать.
Русофобское лобби в СМИ и во власти собирает под свое крыло интернационал меньшинств, все более решительно требующий, чтобы русские потеснились и больше не считали Россию своим государством, а предоставили такую возможность любому проходимцу, любому случайному искателю «новой родины». Если мы это позволим сотворить, то своей Родины мы лишимся наверняка.
|