Борьба за пространство - основной лейтмотив нашего времени. Но одно дело - в Н-ске жгут квартал клоповников под многоэтажки, другое - из желания быть поближе к Пушкину кто-то "наехал" на директора заповедника "Михайловское". "Известия" поставили вопрос шире: почему жизнь Георгия Василевича превратилась в бесконечную борьбу за пушкинские места? И собрали за "круглым столом" директора департамента Минкульта России Сергея Архангелова, директора музея-заповедника "Михайловское" Георгия Василевича, председателя комитета по культуре Госдумы Григория Ивлиева, советника президента России Александра Терехина, председателя Ассоциации реставраторов России Савву Ямщикова.
Савва Ямщиков: После многолетней борьбы за Псков я переживаю приятные минуты, потому что наметились реальные сдвиги. Им предшествовали встреча с президентом и совещание в Пскове на следующий день. Раньше там все только разрушали. Вообще, более чудовищных разрушений, чем в Пскове, трудно придумать. Новгород всего в 200 километрах, но там ухоженные памятники, клумбы разбиты. В Ярославле свои проблемы. Но ведь вы можете там как во Флоренции пройти по отдельным улочкам. А в Пскове вы идете - стена Окольного города XVI века. Разрушена полностью. Доходите до угла, Гремячая башня и церковь Косьмы и Дамиана - туалет. В церкви туалет! Я спросил: "А как же владыка? А посох где? Разве нельзя было сказать: уйдите, нечестивцы, отсюда?!" И вот в этом году начались подвижки. В первую очередь решено обратить внимание на Мирожский монастырь. Уникальнейший памятник. Собор 1152 года с полным комплексом фресок. Поверьте, я специалист по искусству этого времени - нигде в мире нет такого комплекса живописного, как в Мирожке. В свое время туда поставили настоятелем выдающегося иконописца архимандрита Зенона. Фрески восстанавливал великолепный реставратор Владимир Сарабьянов, мастер от бога. И все было великолепно. Но выгнали Зенона по церковным, так сказать, соображениям - и что? Сейчас Мирожский монастырь на грани гибели. В монастырь нет входа. Главный вход - пляж городской. Там были великолепные сады. Их еще можно восстановить. И вот принято решение начать Мирожку приводить в порядок. Дальше. Знаменитая Покровская башня. Самая большая в Западной Европе, памятник оборонного зодчества XV века. Начиная с 50-х, даже с 40-х, Псков переживал ренессанс реставрации. Еще война не кончилась, а город уже восстанавливали. Эту башню Всеволод Петрович Смирнов восстановил так, что весь мир восторгался его мастерством. Но лет двадцать назад на ней сгорела кровля, и ее превратили в туалет. И вот сейчас Покровская башня благодаря Думе и Григорию Петровичу Ивлиеву включена в специальную программу. Мы хотим привлечь к Пскову общественное внимание России. И прежде всего молодежи. Надо вспоминать о том хорошем, что было в Советском Союзе.
Что я жду от властей? Псков нужно финансировать. Потому что если Новгород - федеральный, то Псков - на местных харчах сидит. А чем он хуже Новгорода? Наша задача не дать зачахнуть этому огоньку, который начинает светиться. Но тут, пожалуйста, история с Михайловским. "Известия", когда началась травля директора Пушкинского заповедника Георгия Василевича, сразу же за него вступились. И трибуну нам, деятелям культуры, предоставили. Фактически вся страна вступилась даже не за Василевича, а за пушкинские земли. Он же стоит насмерть против застройки.
Георгий Василевич: Эта возня вокруг Михайловского говорит о том, что музей сработал за 15 лет хорошо. Потому что в пору кризиса вкладывать надо в такое, что не теряет цену. Территории, как Михайловское, как Ясная Поляна, хороши тем, что здесь соединяются два значимых богатства: земля, которая всегда ценность, и та культурная составляющая, что делает место уникальным. Общественная значимость и капитализированная цена выросли несоизмеримо. Сотка с 14 рублей поднялась до 3-5 миллионов. Вот вам реальный результат хозяйственной деятельности музея. Мне не надо убеждать вас в том, что мемориальные ландшафты для России это особая тема разговора. Мы с вами имеем дело с явлением не признанным, и от этого они до сих пор в довольно странной ситуации. Но стоит изъять этот ландшафт, вытянуть его как половичок из-под любого музея-заповедника, и стоить они не будут ничего. Коллекция, да. У кого-то более богатая, у кого-то менее. Но зиждется это все на удивительном единстве, на сплаве исторической усадебной культуры с событиями жизни тех людей, которые в этих усадьбах жили. Поэтому придется признать музейную ценность ландшафта как такового. Начало музею-усадьбе Михайловское было положено сто лет назад путем общественного, при участии царской семьи, выкупа имения у потомков в госсобственность. Сегодня необходим второй общественный акт: выкупить земли, которые составляют ландшафт Михайловского, Ясной Поляны, других уникальных памятников, выкупить как неделимую, неприватизированную собственность государства.
"Известия": А у кого выкупить?
Г. Василевич: У тех собственников, у кого земля. Она частично выделена в паи. У нас над этим специалисты музейные работают.
Музей находится на удалении от крупнейших финансовых и культурных центров. За последнее время штат вырос со 100 человек до 600. Много молодых. Они должны ездить, чтобы увидеть знаковые места, поучиться. Меня спрашивают: почему Швеция? Потому что дешевле, чем доехать до Москвы. К тому же тамошние маленькие музеи работают невероятно творчески, каждый из них - событие методического плана, на котором легко учить профессионалов.
Беда в том, что мы сегодня занимаемся многими вещами незаконно. Вот меня решили наказать за поездки сотрудников в Швецию. А могли за то, что мы неправильно ведем лесное хозяйство. У нас в уставе настолько куцые возможности содержать всю эту территорию, что, пожалуй, можно было бы найти не 173 тысячи рублей, а гораздо больше, если бы кто-то понимал, что за это можно уцепиться. И таких вещей, нормативно не разрешенных, сегодня для музея-заповедника множество. Мы выпадаем из всех схем, существуем в условиях, когда любой директор музея-заповедника виноват уж тем, что он директор заповедника. Потому что вынужден действовать на свой страх и риск, изо дня в день подставляться под какое-нибудь нарушение. У нас одни сумасшедшие и работают в этих музеях.
С. Ямщиков: Всю жизнь я работаю с провинциальными музеями. Раньше приезжаешь, и о чем разговор? Открыли икону, сделали выставку. Сейчас одно: "Проверка!". Меня поражает выборочность этих проверок. Четыре года мы говорили по телевидению и в газетах, что сознательно уничтожается Абрамцево. Его уничтожили. Под корешок. Министр культуры Авдеев выгнал этого директора. Хотя его не выгонять, а сажать надо. Потому что там все уничтожено: парки, реки, усадьба. Мы сейчас с тележурналистом Аркадием Мамонтовым снимаем репортаж об этом. Нам говорят: только вы уж фамилии не называйте. А тогда зачем репортаж?
"Известия": В голове не укладывается: с одной стороны, заповедник - федеральная собственность, была какая-то специально изданная по этому поводу фетва, да? С другой - какие-то паи. Что, истек указ, который худо-бедно заповедник уберегал?
Г. Василевич: Пока земля ничего не стоила, было проще. Мы начинали с 665,5 га - это была территория собственно заповедника: то, на чем стоят усадьбы. Но то, что мы показываем, лежит за пределами этого. Ландшафт никогда, никем официально не признавался драгоценной частью всего ансамбля, но он, естественно, всегда ею был. И при дворянах, и в советское время.
Григорий Ивлиев: Вы говорите, федеральная собственность должна быть священной, и кто же на нее вторгается? У нас и Конституция есть, которая всякие виды собственности защищает. Но для того, чтобы собственность была защищена, она должна быть в определенном гражданско-правовом режиме. Вот этот-то режим у нас и не определен - причем не только для музеев-заповедников, он вообще-то находится в сложном положении, как и собственность на землю. То же и с землями так называемого историко-культурного значения. Мы только провозгласили, что - да, такой вид земель у нас существует. А прописать детально его правовой режим не успели или не смогли. Сейчас мы в стадии, когда происходит распределение собственности между субъектами, и собственности на землю в том числе. Для нас чрезвычайно важно заявить, что государство будет защищать и поддерживать музеи-заповедники. Нашу поддержку музею в Михайловском, Суздальскому музею мы заявили на правительственном часе в Думе, призвав к этой поддержке и Министерство культуры, и депутатов, и всю общественность. Сама по себе идея о выкупе государством всех земель интересна, понятна, но - не реализуема. Этих земель очень много. Они находятся в хозяйственном обороте. Выкупать все и вести самим хозяйство - сложно. А вот определить правовой режим этих земель, границы ландшафтных зон, которые должны защищаться, - это предстоит сделать. Петербург, где охранных зон, наверное, больше, чем неохранных, принял такой закон только в этом году. Есть интересный Владимирский опыт. В Суздале защитили луга - объявили законными достопримечательными местами, и частично ситуация там взята под контроль. Хотя вот эта постоянная борьба музеев-заповедников с местными властями по поводу архитектурного и ландшафтного облика требует общественной поддержки. Гласности требует. Нужно принять решение о том, что застройки, архитектурный облик в целом не должны искажать образ русского города или образ среднерусского ландшафта. Для этого нужна детализация. Министерство культуры и правительство не приняли целый ряд подзаконных актов для того, чтобы 73-й закон "Об объектах культурного наследия" хоть как-то работал. Вообще нужно менять сам закон. Есть проект, подготовленный Министерством культуры, нам он импонирует, и депутаты готовы внести этот законопроект в Госдуму. Мы сейчас собираем в Ростовской области директоров музеев-заповедников, с тем чтобы обсудить этот вопрос и побудить правительство внести этот законопроект. Потому что если законопроект вносит правительство, он легче проходит. Совершенно понятно, что здесь должны быть закреплены традиционные виды хозяйствования, которые в этой местности практиковались, а музею - предоставлено право их осуществлять. То, что касается земель, я думаю, требует более глубокого изменения 73-го закона.
Пока мы с вами защищаем территории, охранные зоны, люди день за днем в гражданско-правовом порядке скупают земельные участки. Нам совершенно необходимо согласовать терминологию охранного культурного законодательства с гражданско-правовым. Территория состоит из земельных участков, и мы никуда от этого не денемся. Мы должны защищать наши памятники в пределах всех земельных участков, которые имеют историко-культурное значение. И понимание этого должно быть в законе об объектах культурного наследия. Мы внесли такой законопроект в Госдуму и ждем сейчас позиции правительства по нему. Нам обещали ее скоро сформулировать. Это очень важно. У земельных участков должны быть обременения на пользование, они будут зарегистрированы в реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. К кому бы этот участок ни переходил, ограничения будут действовать. В том числе и на строительство на этом участке. Можно ли там строить? Если да, то это должно быть строительство, которое не изменит архитектурный облик данного места. Обязательство должно быть на собственнике. Вот Изборск неустанно борется за сохранение своего облика. Это трудно дается, потому что нет закрепления обязательств. А избрали бы мы эту гражданско-правовую схему, от многого были бы избавлены. К примеру, спалили в Суздале дом. Рассчитывают построить на его месте дворец из камня в немецком стиле по шведскому проекту. Но если будут знать: на этом месте можно построить только то, что там раньше стояло, и у нас для этого есть гражданско-правовой механизм контроля - глядишь, и дом бы не сгорел.
С. Ямщиков: А вы можете вот это все на вашем совещании в Ростовской области перенести на бумагу и срочно принять закон?
Г. Ивлиев: Необходимо понять, что и наш проект об изменении закона об объектах культурного наследия, и разработанный Минкультом проект о музеях-заповедниках требуют общественной поддержки. Признания других министерств, правительства, активного участия общественности. Если общественность будет высказываться, мы такое признание в органах власти получим. Нормы по земельным участкам прописаны и выставлены на сайте думском. Каждый может ознакомиться. Законопроект содержит 200 страниц. Археологи говорят: "А почему вы наши вопросы не учли в своем проекте?" Да не можем мы решить все вопросы в одном проекте. Проект, который мы вносим, предполагает изменения еще в 11 законодательных актах, включая Гражданский кодекс, Градостроительный кодекс, закон о регистрации сделок с недвижимостью, бюджетный и налоговый кодексы. Важно наше законодательство о культуре соединить сейчас с общехозяйственными механизмами.
Сергей Архангелов: Благополучие, самодостаточность музеев-заповедников, даже если это федеральные объекты, в большой степени зависят от взглядов местных властей. Если хорошие взаимоотношения с местными властями, то заповедник будет процветать. Именно поэтому я считаю ситуацию вокруг Михайловского знаковой - неспроста же она получила такой огромный резонанс в обществе. Потому что мы стоим на развилке истории: налево пойдем - память потеряем, направо - душу сохраним! За всю свою чиновничью жизнь я не помню, чтобы министр культуры писал сразу в три столь высокие инстанции - и министру внутренних дел России Нургалиеву, и в Следственный комитет при прокуратуре России Бастрыкину, и полпреду президента Российской Федерации в Северо-Западном федеральном округе Клебанову. Министр культуры понимает, что речь идет не только о личности Георгия Николаевича.
"Известия": Ведь поддерживаешь когда? Когда бывал, видел, трогал, восхищался - у тебя там что-то произошло, пусть даже мелочь. Когда личные впечатления. И так у каждого. От Пскова они есть? Есть. От Михайловского есть. Вот тут говорили про Абрамцево, пытаемся сообразить - его видели в каком виде? Уже когда испортили или когда? Несколько лет там не были.
С. Ямщиков: Его испортили за последние четыре года. Специально поставили человека, который закончил Ватиканский иезуитский колледж, усадьба уничтожалась планомерно. У нас же есть движение общественное "Наш дом - Абрамцево", мы провели конференцию, 40 музейщиков, реставраторов, филологов, священников, где сказано было, что этот молодой человек после Ватикана, придя в Абрамцево, первое, что сказал в тронной речи: духа этого мракобеса Гоголя в Абрамцеве не будет. Помните, что Павел Флоренский написал дочке Саввы Мамонтова? "Пока будет живо хоть одно бревнышко Абрамцева, Россия не погибнет". Вот они его практически раскатали. Сейчас, слава богу, поставили очень хорошую женщину директором, будем помогать. Говорят, Василевич растратил 173 тысячи рублей, а тот потратил 3 миллиона: закупил картины современных художников, одного Паши Никонова 25 картин. Я к Паше хорошо отношусь, но зачем они в Абрамцеве? Разве чтоб Паша больше не писал в газетах, что он плохой директор.
Г. Ивлиев: Есть 44-я статья Конституции. Она прямо обязывает нас создать механизмы для участия каждого в сохранении культурного наследия, и в этом смысле конституционные основы культурной политики у нас есть. Я благодарен редакции "Известий" за то, что вы постоянно отражаете борьбу за сохранение памятников. Я, когда вижу в вашей газете такие публикации, думаю: вот мимо "Известий" не пройдут эти случаи уничтожения. Спасибо большое.
С. Ямщиков: Нельзя молчать. Почему за Гоголя вступились только мы четверо - Распутин, Ливанов, Золотусский и я? А остальные деятели? А Ганичев, председатель Союза писателей? Когда-то хотели сломать стрелку между Пречистенкой и Остоженкой, и один дом успели-таки сломать... А дальше мы встали живой цепью во главе с худеньким Сережей Чеховым, племянником Антона Палыча, - все! Послали телеграмму Брежневу - и отстояли! А хотели-то ломануть аж до музея на Кропоткинской, до Хрущевского переулка. Ты сейчас выйди попробуй, встань, тебя так отметелят ребята в касках. Раньше и академики, то Петрянов-Соколов, то Туполев, поддерживали своим авторитетом эту борьбу. Туполев сам приезжал те дома защищать! Я как-то ночью шел, смотрю, стоит шикарная "Волга", дед какой-то вылез в форме. Туполев! А кто сейчас приедет защищать?
Г. Ивлиев: Если вы бросите клич, очень многие придут.
С. Ямщиков: Вот и давайте бросать клич.
Александр Терехин: Григорий Петрович говорил о необходимости создания такого механизма, который обязал бы нас защищать культурное наследие. Это правильно. Но есть ведь еще нравственные императивы, зов души. Надо сделать все, чтобы активизировалась наша внутренняя потребность защищать культурное наследие. То, о чем говорил Савва Васильевич. Действительно, у членов ВООПИКа такая потребность есть на все 100.
С. Ямщиков: На церемонии открытия Дома Пашковых я понял, что дух русский еще жив. Такого единения я давно не видел. Академик Янин, мой старший друг и учитель, которого я туда пригласил, поначалу все спрашивал: "И чего ты меня сюда вытащил?" А через двадцать минут заплакал: "Это же как раньше было...". Под лежачий камень вода не течет.
|