Российский МИД довольно неожиданно признал обоснованность тезиса о том, что русская нация в нынешних условиях – нация разделенная. В свежем (№ 6 за 2009 год) номере журнала «Международная жизнь» директор Департамента по работе с соотечественниками за рубежом МИД России Александр Чепурин пишет: «Распад СССР позволил аналитикам не без оснований говорить о русском народе как о разделенной нации». Раньше, насколько помнится, никто из высокопоставленных чинов российского внешнеполитического ведомства подобные признания не делал. В том числе и в силу того, что должность обязывает.
Так что публикация Александра Чепурина симптоматична – уж если в стенах ведомства, призванного соблюдать нынешний международно-правовой статус России, заговорили об этом, значит, даже что-то неладно в самом этом статусе. О чем, кстати, с самого развала СССР (изначально тоже нелегитимного и незаконного) многократно говорили патриотические силы России. Вот что, например, говорил на научно-практической конференции, созванной еще в 1998 году Комитетом по делам СНГ и связям с соотечественниками доктор исторических наук Н.В.Павлов:
«Творцы российской Конституции образца 1991 года и нынешнего, на мой взгляд, псевдодемократического и псевдорыночного государства попытались вычеркнуть из истории русскую нацию. Насколько же надо ненавидеть свою страну и свой народ, чтобы отказать русским не только в политическом и юридическом признании, но даже и в простом упоминании…
Фактически, развал СССР в 1991 году стал актом геноцида русского народа. Принудительно, без проведения соответствующих плебисцитов единая компактно проживающая на своей исторической Родине и в едином государстве нация была юридически и политически расчленена. Родственники оказались в различных государствах. У русского народа отняты территории, освоенные трудом многих поколений русских людей.
Обеспечение прав наших соотечественников в странах нового зарубежья не оговорено практически ни в одном международном договоре». Есть ли выход из этой ситуации? Как показывает опыт той же Германии – есть. Правда, по злой иронии судьбы германская нация воссоединилась почти одновременно с тем, как наша русская нация была разделена. Но вина здесь не в немцах – а в тех, кто стоял у руля СССР и России в те годы.
А германский опыт даже познавателен. По конституции страны 1949 года (в переходных и заключительных положениях было записано, что немецкий народ имеет право на объединение, на единство, независимо от того, где бы он ни находился. Как заявил на упомянутой выше конференции в стенах Госдумы член правления Латвийского общественного фонда возрождения славянской культуры и социального прогресса, член Совета соотечественников при Госдуме В.Н.Гаврилов, «руководители немецкого народа с 1949 года стали думать о величии своей нации, о величии своего государства. Не думают только наши российские «вожди», Ельцин и его окружение,— сокрушался Гаврилов.— Им это не нужно». «Вот говорят здесь о Латвии, говорят об Эстонии, о нас, о меньшинствах,— продолжал он.— Но как можно нас называть меньшинством, когда нас в Латвии 50 процентов. В Эстонии 400 или 500 тысяч человек».
Таким образом, сама правовая постановка вопроса о разделенной нации имеет исторические прецеденты. Причем, как это было в случае с Германией, эта правовая норма была закреплена даже в Основном законе страны! И впоследствии реализована.
У нас же ни в Конституции, ни в каком-либо ином правовом акте о самом факте разделенности русской нации даже не упоминается. По сути, в стране не создано никаких правовых основ для воссоединения русских России и стран постсоветского пространства. Слава Богу, есть желание самого народа.
Так что признание, сделанное высокопоставленным чиновником МИД в вышеуказанной публикации, к сожалению, вряд ли будет иметь какие-нибудь политические последствия.
Так считает и доктор политических наук Андрей Савельев, которого KM.RU попросил прокомментировать слова г-на Чепурина:
— Есть такая русская пословица: «Дорога ложка к обеду». Так вот, когда у России были возможности для воссоединения, то в самой российской власти не было сил, которые к этому бы стремились. Да и не было у власти слов, которыми можно было бы это стремление выразить. В то время о разделенной русской нации говорили только патриоты. Я вспоминают Конгресс русских общин, который еще в 1993 году выступил с подробной декларацией о правах соотечественников.
С тех пор ничего не изменилось. Разве лишь в российском МИДе появился соответствующий департамент. Но для того, чтобы этот департамент заработал, необходимо не только соответствующее бюджетное финансирование, но и понимание того, чего можно и стоит добиваться в текущей ситуации. А по моим наблюдениям, ни того, ни другого нет. Нет ни только соответствующего бюджетного финансирования, но и, главное, нет понимания целей внешней политики, нет понимания текущих задач. Поэтому повторяются те декларации, которые лежат на поверхности и которые в патриотической публицистике уже многократно повторялись. И в том, что один из государственных чиновников, возглавляющий к тому же соответствующий департамент министерства, вдруг что-то воспринял из этой публицистики, нет ничего удивительного.
Однако ждать от этого признания каких-то последствий, я думаю, не стоит. Не стоит, во-первых, потому, что у высшей государственной власти нет понимания целей внешней политики, и кроме деклараций мы ничего не слышим. А, во-вторых, потому, что у чиновников нет представления, что делать. Те люди, которые знали раньше и знают теперь, что делать – они не находятся во власти. Соединение тех, кто знает, что делать, и тех, кто может делать по должности, не произошло. И пока этот синтез не состоялся, мы будем слушать в лучшем случае только правильную риторику.
Напомню, что с самого начала своей деятельности Конгресс русских общин, в создании которого я принимал участие, декларировал как главную задачу – воссоединение страны. Прежде всего, создание единого государства с Украиной и Белоруссией. Позиция там украинских или белорусских властей – это было дело десятое. Важна была позиция России, российского народа. И народов этих вновь образованных государств. И если бы Россия с самого начала занимала бы именно такую позицию – что мы стремимся к полному всеобъемлющему государственному воссоединению,— тогда и цели работы с соотечественниками были бы совершенно ясны. А сегодня таких целей никто не ставит. Возникает вопрос: а зачем тогда работать с соотечественниками? По-моему, ни в Министерстве иностранных дел, ни в кремлевских кабинетах этого не знают.
Юрий Филатов
http://news.km.ru/