За месяц произошло множество событий. Остановлюсь лишь на нескольких.
Первое трагическое – скончался Савва Васильевич Ямщиков. Нужно ли представлять этого человека читателям «Столетия» (статьи С.В. Ямщикова публиковались на нашем сайте. – Ред.) и, соответственно, разъяснять, какая это утрата для нашего общества? Наверное, это тот случай, когда, может быть, не за один раз, но на протяжении ряда выпусков издания, стоит предоставить слово друзьям и соратникам этого человека, напомнить о его вкладе в нашу культуру и общественную жизнь, о его борьбе за ответственность и власти, и всего общества; и за память о прошлом, и за наше будущее…
Второе. Год назад никакого торжественного открытия мирового экономического кризиса не было, но, тем не менее, есть основания годовщину отметить. Чем же она ознаменована? Приведу лишь несколько весьма показательных данных и сообщений. Так, по данным МВФ за прошедший год «на борьбу с кризисом» все государства мира в совокупности потратили из своих бюджетов около 11 трлн. долл. Много это или мало? Судите сами: это почти по две тысячи долларов на каждого человека, включая грудных младенцев, включая и миллиарды тех взрослых и работоспособных, что лично никогда подобных доходов за год не получали и, разумеется, не получили и теперь. На что же ушли такие огромные деньги? В разных странах по-разному. Например, мы знаем о масштабных программах замены внешнего спроса внутренним в Китае, в том числе, о крупных государственных инвестициях в промышленную и транспортную инфраструктуру страны. Эти деньги, даже если и сиюминутно не обернулись повышением прямых доходов граждан, тем не менее, в будущем наверняка такими доходами (не только чисто финансовыми, но и иными благами) обернутся.
Мы знаем о европейских программах поддержания спроса на продукцию автомобилестроения – эти деньги уже обернулись не только поддержанием производства, но и реальным благом для тех граждан, кто использовал предоставленную возможность купить новый автомобиль с субсидируемой государством скидкой – дешевле, нежели мог сделать это до кризиса.
В рамках же реализуемой ныне в нашей стране антикризисной программы реально мы знаем лишь о триллионах рублей на «поддержание банковской системы», фактически выброшенных на ветер. И, как следствие, о колоссальных прибылях банков, при том, что реальный сектор экономики так и остался всеми брошенным сиротой. И даже разрекламированные программы помощи нашему автопрому не сработали – СМИ сообщают об отсутствии спроса на «льготные» (ставка по которым частично субсидируется государством) кредиты. И это понятно: субсидируется-то, в отличие от европейской практики, не покупка машины, а банковская процентная ставка, но покупка машины при этом для покупателя, опять же, в отличие от европейской практики, вовсе не стала выгоднее, чем до кризиса – банковские ставки-то абсолютно грабительские…
Третье. Тем же МВФ принято решение об обнулении процентных ставок по кредитам беднейшим странам. Это любопытно. На первый взгляд, даже удивительно: столько говорилось о том, как Запад через МВФ и другие подобные инструменты загоняет третьи страны в долговую кабалу, а тут на тебе – нулевые процентные ставки. Какая уж тут долговая кабала? Но если приглядеться к деятельности системы международных финансовых институтов повнимательнее, да еще и вспомнить о нашей же собственной недавней практике, то рациональное зерно в поведении руководства МВФ найти несложно. Дело в том, что применительно к деятельности МВФ долговая кабала возникает отнюдь не вследствие высоких процентных ставок, но по причине совсем другой – вследствие политико-экономических условий (причем, далеко не всегда публично формализуемых), диктуемых странам, берущим кредиты. И здесь из нашей практики напомню лишь один, но весьма красноречивый пример: наши Правительство и Центробанк отчитывались перед МВФ в своей деятельности, в том числе, по… ограничению деятельности Счетной палаты РФ (ограничить только контролем за бюджетом, то есть, понимай, госимущество, включая природные ресурсы, долговые обязательства и т.п. – ни-ни)… Что ж, уважаемые руководители «беднейших стран», в добрый путь, но не забывая известную пословицу о «бесплатном сыре»…
Четвертое. Все это на фоне уже достаточно длительной фактической стабилизации мировых цен на энергоресурсы на уровне, более чем приемлемом для стран, экспортирующих эти ресурсы. Семьдесят долларов за баррель нефти, согласитесь, цена более чем приличная. Но тогда откуда же все продолжающиеся у нас ожидания «второй волны» кризиса? Логику нам предлагают такую: отечественный реальный сектор не сможет расплатиться по кредитам – что ж, возможно. Но, напомню, в период низких цен на энергоресурсы (чуть ли не до тридцати долларов за баррель) все государство всеми имеющимися ресурсами, вроде как, помогало банкирам и нефтяникам. И если нынешние планируемые массовые невозвраты кредитов реальным сектором не следствие его безответственности, а лишь отголоски прежних пертурбаций, возникших отнюдь не по его вине, то, может быть, стоит и ввести какие-то механизмы принудительной помощи уже теперь, наконец, реальному сектору – всеми ресурсами, имеющимися у банкиров и нефтяников? Правда, для этого нужно еще иметь такую малость, как более или менее национально ориентированное и дееспособное государство…
При том, что долгосрочный прогноз для нашего энергетического сектора и тесно связанного с ним сектора банковского весьма и весьма благоприятен. В частности, Международное энергетическое агентство недавно предупредило об ожидающем нас в ближайшем будущем нефтяном кризисе. Темпы годового снижения мировой добычи нефти оказалась вдвое выше (6,7%), чем это прогнозировалось еще два года назад (3,7). Причем, аппроксимация тенденции на будущее сделана не голословно, а на основании обследования ситуации на более чем восьми сотнях нефтяных месторождений, в которых сконцентрированы около трех четвертей всех разведанных мировых запасов нефти. Таким образом, по оценке агентства, уже в ближайшие пять лет мир ждет существенное обострение дефицита нефти и, как следствие, значительное удорожание энергоресурсов.
Что ж, пожалуй, это наилучшие условия для последовательной реализации нового курса, направленного на отказ от прежних (к несчастью, частично нами преждевременно и безответственно односторонне реализованных) наших обязательств при вступлении в ВТО, на замену этого прежнего курса на новый – ориентированный на собственное научно-технологическое развитие и, если и вступление в будущем в ВТО, то лишь только уже на собственных условиях и совместно с союзниками и партнерами по единому таможенному пространству. И мы даже были бы готовы всему окружающем миру посочувствовать в связи с надвигающимся энергетическим кризисом, может быть, даже и чуть-чуть чем-то помочь, если бы не одно но. А именно: если бы не такое социально-экономическое и политическое устройство нашего собственного государства, которое ставит под большой вопрос и способность нашей власти даже и в новых, стремительно для нас улучшающихся внешнеэкономических условиях, последовательно вести продекларированный курс на научно-технологическое развитие, а также обеспечить получение выгоды от будущего энергетического кризиса не только узкой группой привластного олигархата, но и всей национальной экономикой, всем обществом…
И, наконец, пятое – о громких событиях, последние следствия которых в немалой степени характеризует и степень ответственности нашего государства перед обществом, и степень дееспособности самого общества.
Итак, СМИ сообщили, что Нагатинский суд Москвы отказал в удовлетворении иска пострадавших от действий начальника ОВД «Царицыно» Евсюкова (как известно, расстрелявшего ни в чем не повинных граждан в магазине) к московским и федеральным властям. Я сознательно не указываю, к кому именно был адресован иск (к Департаменту финансов правительства Москвы, Федеральному казначейству и Министерству финансов России) и обращаю внимание на то, что уже здесь начинается неприличная, несправедливая по отношению к собственным гражданам и просто возмутительная казуистика. Почему-то гражданин США в подобных случаях может предъявлять иск прямо к правительству страны, у нас же на кого ни укажи, обязательно окажется, что ошибся адресом, а истцом должно быть какое-то другое подразделение…
Дальше – больше. Оказывается, иск пострадавшими, которым еще предстоят тяжелые операции (в том числе, по извлечению пули), заявлен «преждевременно», так как в отношении разгулявшегося правоохранителя еще нет обвинительного приговора суда. Что ж, допускаю, что три месяца – срок недостаточный для того, чтобы определить в уголовном процессе степень личной вины и ответственности стрелка, беспричинно убившего двоих и ранившего семерых наших сограждан, но разве этот срок недостаточен для того, чтобы установить в гражданском процессе факт стрельбы вооруженным милиционером по гражданам и причинения им таким образом смерти и тяжкого вреда? А если факт установлен, то почему же иск преждевременен, и, тем более, почему сама возможность преследования гражданами органов государственной власти в гражданском процессе ставится в зависимость от расследования уголовного дела?
Один из аргументов защиты (защиты не граждан, а безнаказанности власти) заключается в том, что пистолет, из которого майор милиции Евсюков расстреливал людей, не был табельным, принадлежащим МВД, а был криминальным, находился в розыске. Но разве милицейская форма, в которую был одет совершавший преступление начальник ОВД, тоже была краденой?
В связи с этим, как мне представляется, возникает ряд общих вопросов ответственности власти за действия своих представителей, требующих более четкого и однозначного урегулирования. И здесь могу даже поделиться некоторым своим опытом.
Дело в том, что существуют два основных подхода к правовому статусу должностных лиц, и из них, безусловно, должны вытекать соответствующие подходы и к определению ответственности органов государственной власти за действия этих лиц.
Первый подход: должностное лицо имеет права и полномочия только и исключительно в конкретные периоды времени, в которые оно находится при исполнении своих обязанностей. И тогда это должно быть оформлено документально. И, более того, любые третьи лица должны без труда отличить того, кто при исполнении, от того, кто в статусе лишь обычного гражданина.
Второй подход: должностное лицо имеет определенные права и полномочия всегда – в силу самого своего должностного статуса. Соответственно, обязанности на него возлагаются всегда, но и ответственность за его действия соответствующий орган государственной власти, наделивший его правами и полномочиями, должен нести всегда.
Ярким примером реализации второго подхода является, например, служба в израильской армии: гражданин получает личное оружие, которое не обязан и даже не вправе куда-либо сдавать, и за которое отвечает и днем, и ночью. Если он совершит этим оружием какое-либо преступление, то должно ли отвечать правительство Израиля? Честно говоря, не знаю, как это трактуется израильским законодательством, но уверен, что должно.
В нашей армии, во всяком случае, в мирное время, как известно, иначе: выходишь на дежурство – получаешь оружие, затем – сдаешь. Если совершаешь преступление между дежурствами, то ты, вроде как, уже просто гражданин (с точки зрения предъявления пострадавшим гражданского иска к правительству или военному ведомству), хотя в уголовном порядке подпадаешь почему-то под юрисдикцию военного суда. Не парадокс?
Последовательным примером первого подхода являлась (во всяком случае, в бытность мою ее работником) Счетная палата РФ. С первых же дней работы мы тогда (в 1995 году) столкнулись с попытками ряда аудиторов и инспекторов вести себя как «большие начальники» вообще, имеющие право взять и проверить во вверенной сфере что захочу и когда захочу. Понятно, что если бы этот принцип был реализован и своевременно достаточно жестко не пресечен, то тогда, действительно, Счетная палата должна была бы отвечать за любые действия своих сотрудников – раз они сами решают, когда они «при исполнении», а когда нет. Но этому было противопоставлено жесткое нормативное регулирование, в соответствии с которым инспектор Счетной палаты становился «при исполнении» и, соответственно, наделен какими-либо полномочиями не вообще всегда, когда он предъявляет свое удостоверение (которое, понятно, на ночь, на выходные и на время отпуска у него никто не изымает), а исключительно при предъявлении специального документа на проведение конкретной проверки. При таком подходе, да еще и при надлежащем информировании подконтрольных (а это, прежде всего, правительство и его ведомства), вопрос об ответственности Счетной палаты за действия своих инспекторов был урегулирован достаточно четко и однозначно.
Но сказанное не означает, что я, таким образом, предлагаю некоторый универсальный рецепт (делай, как мы когда-то в Счетной палате, и все будет хорошо). Напротив, этим примером я показываю, насколько правильная организация работы неоперативных ведомств (например, Счетной палаты, осуществлявшей контроль, прежде всего, пост-фактум) принципиально отличается от деятельности ведомств оперативных. И можно ли организовать деятельность правоохранительных органов, милиции в частности, таким образом, чтобы милиционер, закончивший дежурство, уже не имел права вмешиваться в гражданские и криминальные конфликты, не имел соответствующих полномочий? И что, в этом случае гражданин, прежде чем принять решение, подчиняться ли ему требованиям милиционера в форме, должен, кроме удостоверения работника милиции, проверить еще и наличие специального предписания на конкретное дежурство? Абсурд.
Но из вышесказанного вытекает только одно: если уж в соответствии с Законом о милиции работник милиции фактически «при исполнении» всегда, если при предъявлении им удостоверения работника милиции мы всегда обязаны подчиняться его требованиям, то и ответственность за действия своих работников МВД и, шире, правительство должны нести перед гражданами страны всегда. В том числе, и материальную ответственность.
И никакие лицемерные приставки «экс-» («экс-начальник ОВД Царицыно») применяться не должны – на момент совершения кровавого преступления никакого «экс-» не было.
Вот такие разные темы оказались затронуты в моей статье. Но разве наша возможность воспользоваться для развития прогнозируемой благоприятной конъюнктурой нефтяных цен (и, шире, вообще развиваться) не зависит от всего, что характеризует состояние нашего общества и государства, в том числе, от нашей способности спросить с власти за конкретное преступление одного из ее блюстителей?
http://www.stoletie.ru
|