Министр сельского хозяйства России Александр Ткачев, вслед за своими предшественниками, решил, что дальше так продолжаться не может. Тем более в условиях, когда сельское хозяйство, в отличие от многих других отраслей народного хозяйства, дает хороший процент роста в условиях жесточайшего кризиса и международных санкций и обещает стать той базой, которая и выведет страну из экономической прострации. Потому в ближайшие годы, по его словам, надо дополнительно ввести в оборот не менее 10 миллионов гектаров сельскохозяйственных земель. Много это или мало?
В стране, которая по площади пашни на душу населения входит в первую пятерку стран планеты, располагая 9 процентами сельхозугодий мира, площадь невостребованных земельных долей, по данным Росреестра, на 1 января 2011 оценивалась в 38,2 миллиона га – более 17 процентов.
Справедливости ради надо сказать, в южных черноземных районах, на Алтае, в тех регионах, которые являются житницей страны, свободных площадей практически нет. Другое дело - в Нечерноземье, в Сибири, на Дальнем Востоке. К примеру, на моей малой родине в Тверской области на некогда пахотных землях выросли не только кустарники – леса, жители собирают там не хлеб и картошку, а грибы. Причем, земля эта не бесхозна. Она скуплена и даже продана и не раз перепродана. И кому нынче принадлежит, не знают даже местные власти.
– В районе используется лишь 35 процентов пашни, остальная не в обработке. Причем, 20 процентов этой необрабатываемой земли без нашего ведома выкуплена неизвестными лицами и уже не один раз перепродана другим неизвестным лицам. Кем, кому, регистрационная палата не называет, ссылаясь на коммерческую тайну, - говорила мне глава Сандовского района Марина Тихомирова.
Владимир Плотников, президент АККОР, на одном из фермерских съездов приводил такие цифры: если в 90-х годах в России засевалось 117,3 миллиона гектаров, то в 2007-м – лишь 76,3 миллиона. 41 миллион гектаров – а это две с половиной Франции – не засевается. Причем, каждый год страна продолжает терять по миллиону гектаров. А в то же время около 50 тысяч фермеров в России не имеют земли вообще. Потому что к лучшим землям не подступиться. Они для своих и наших, за мзду и взятку.
В Воронежской области тысячи гектаров черноземов уже скуплены через подставных лиц на граждан других стран. По смехотворным ценам – 100 долларов за гектар лучшей в мире земли.
Но даже если землю продают по ценам совсем не смешным, с аукциона, крестьянин, фермер или любой другой человек, желающий работать на ней, изначально будет в проигрыше перед обладателями толстых кошельков.
Вот свидетельства глав муниципальных образований и руководителей хозяйств.
Александр Лагутин, Новосибирская область:
– Когда едет крупный олигарх с большим кошельком и своим нотариусом, скупает земельные доли… У меня одним днем было продано 120 долей, находящихся в аренде. И никто не мог их остановить.
Юрий Давыдов, Московская область:
– У меня работает более ста человек приезжих. Если построить им жилье, это будут уже постоянные кадры. Рядом деревня Стулово, 30 гектаров земли прилегает к ней. Двадцать лет она не использовалась, находится в муниципальном распоряжении. Я обратился к главе района, как бы сделать там поселок. Он спрашивает: у тебя денег много? Земля для строительства выделяется обязательно на конкурсной основе. Но только я объявлю конкурс, из Москвы приедут дяди с большими деньгами, скупят эту землю, а ты останешься ни с чем. Я нашел закон, проверил, действительно так…
Земля уже давно не является общенародным достоянием. Самые благородные идеи провалились именно по этой причине.
Например, одно время пытались наделить землей под строительство жилья многодетные семьи. Казалось, вон ее сколько, бери - не хочу. Оказалось, нет, вся она кому-то да принадлежала.
То же может произойти и на Дальнем Востоке, где переселенцам обещают подарить сразу по гектару земли. В условиях финансовой нестабильности все, кто имел деньги, от банков до организованных преступных группировок, закапывали свои денежки в землю. Не для того, чтобы на ней что-то выращивать. А чтобы потом с выгодой продать. Рейдерские захваты крестьянских паев стали нормой.
К примеру, группа мощных московских банков заняла земли Московской области, мошеннически собрав свидетельства у половины земельных дольщиков. И по подложным документам право на эту землю зарегистрировали. Так же действовали и другие олигархические структуры. По словам депутата Государственной Думы Антона Белякова, часть пайщиков сами продавали земли, другие же даже не догадывались, что их участок продан. Документы общих собраний, записи в похозяйственных книгах и т.п. легко подделываются, и доказать что-либо, особенно спустя несколько лет, весьма сложно.
Бывший министр сельского хозяйства, ныне депутат Госдумы Геннадий Кулик рисует такую схему рейдерских захватов. Поскольку владельцы пая по закону могли продать его только членам своего кооператива, то действовали рейдеры обычно через главных агрономов: «Можешь паи покупать, покупай». Тот звонит: столько-то человек согласны. А по закону, если одна треть дала согласие, можно собирать собрание и принимать решение о создании нового кооператива. Приезжает машина с нотариусом, оформляет протоколы. А теперь и того легче. Приходят в деревню, говорят: «Слушай, не хочешь платить налог за бумажку на землю? Мы поможем». Вручают деньги, отрывают талон – все по закону. Участок определили, столбы поставили, бумаги получили. Эти земли ушли. Дальше переводят их в любую категорию, чтобы заработать на ней огромные деньги. Все попытки закрыть этот процесс упираются в Гражданский кодекс. Надо его менять. С точки зрения юридической скупщики паев делают все в пределах закона.
Но не все земли переводились в иные категории. Разве что вокруг промышленных центров, мегаполисов да где есть что из нее взять, е примеру, песок, щебенку и т.д. Большая часть ее оказалась в залоге у банков, и что делать с ней, никто не знает. Другая часть была перекуплена кем-то у кого-то для чего-то, и тоже пустует. Есть еще одна категория пустырей – так называемые выморочные земли (доли умерших людей или отказавшихся от земельной собственности). По закону, они должны были перейти в муниципальную собственность, но в большинстве случаев так и не перешли, потому что у муниципалитетов нет денег на межевание, кадастровую оценку и прочие процедуры. А принять помощь фермеров, которые предлагают ее взамен на ее долгосрочную аренду, не могут в силу того, что им запрещено заниматься коммерческой деятельностью.
Вся эта земля так и «гуляет», не принося пользы ни ее владельцам, ни государству.
Депутаты даже издали специальный закон – «О нецелевом использовании земель сельскохозяйственного назначения», но он так и не вернул эти земли в сельхозоборот.
Потому как на стадии его разработки не было дано определения, что же такое нецелевое использование. Не прописали процедуру изъятия. А главное, оставили (умышленно или по недомыслию) много лазеек, по которым недобросовестные собственники земель легко уходят от ответственности.
Все эти вопросы обсуждались и в бытность министра сельского хозяйства Николая Федорова. Уже тогда с удивлением было констатировано, что хотя в законодательстве предусмотрена административная ответственность за неиспользование или нецелевое использование сельхозземель и даже изъятие ее в судебном порядке у нерадивых собственников, хотя Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях разрешает штрафовать нарушителей, но ни наказаний, ни штрафов никто не боится, а поди докажи, что земля не по назначению используется.
Попутно выяснилось, что за нерадивыми землевладельцами и арендаторами никто особо и не следит. Ни местные власти, ни милиция, ни прокуратура. Представитель Минэкономразвития в такой ситуации предложил даже понаблюдать за землей из космоса. Говорили, что неплохо было бы еще увеличить штрафы. Да при этом разработать меры стимулирования, включая налоговые, для тех, которые используют свою землю по назначению и эффективно.
Но поговорить поговорили, а ситуация мало поменялась. Если не сказать, что не поменялась вообще. А то и усугубилась.
Теперь новый Министр делает новую попытку. Может, у него получится?
Его предложение, увы, не ново, и заключается в том, что если сельхозземля не используется по назначению в течение трех лет, ее надо изымать через суд. Сейчас этот срок составляет пять лет. Но даже если будет доказано, что земля в течение этих трех лет не используется по назначению и может быть по закону у собственника изъята, есть много способов ухода от ответственности. Самый простой – переписать ее на родственников. Жену, тещу, внучку, жучку, кошку, мышку. И каждый раз местной власти или Россельхознадзору придется три года ждать обещанного отношения к брошенным землям, зная наверняка, что репка на ней так и не вырастет.
И сколько из космоса ни наблюдай, сколько муниципальные власти в бездействии ни упрекай, дело не в их желании или нежелании следить за частными землевладениями.
Ну, предъявит руководитель муниципального образования претензии ему, мол, что же ты, Ваня, земельку-то бесцельно пользуешь, а он: «Как это бесцельно? У меня там коза пасется». Или: «Я там лекарственные травы собираю». Вот и возьми его голыми руками.
Но, допустим, взяли. Выставили эту землю на торги, чтобы передать ее в другие, честные и хозяйственные, руки. А если не купят? Ведь сколько в нее, родимую, поросшую кустарником и лесом, теперь вложить надо? В этом случае, по инициативе Ткачева, регион обязан будет приобрести ее в госсобственность за полцены. Так денег же нет, милый, у местной-то власти на эти цели. В своем-то кармане, может, и нашлось бы на сотку-другую, а в общественном кошельке – мышь сдохла.
Вот и получается, уделяй не уделяй внимания взаимодействию контролирующих ведомств за соблюдением земельного законодательства и введению сельскохозяйственного регламента, создавай не создавай межведомственных рабочих групп по совершенствованию законодательства в сфере государственного надзора - толку не будет, если в законодательстве не появится четкого определения, что же это такое - нецелевое использование земли.
Специально для «Столетия» |