Когда я прочла сетевую запись тележурналиста Александра Егорцева, я, грешным делом, подумала, что мой знакомец прибег к избитому профессиональному приему, имея целью заострить тему. Ну не может же быть буквальной правдой фраза «в моей квартире зарегистрировано 44 Джамшута и Рафшана»! Такого просто не бывает, подумала я, а ведь я вроде бы немало перелопатила материалов о проникновении нелегалов в столицу. Я прочла текст, а потом, на всякий случай, еще и позвонила Александру. Никаких преувеличений, все верно.
Да уж, картинка рисуется кафкианская. Малогабаритная квартира Егорцевых превратилась в настоящий кишлак. Списки жителей своего кишлака Александр выложил в Сеть. Итак, в спальне (под кроватью, надо полагать) ночуют Таджибаев Улугбек Абдулхакимович, Иншанбаев Мухаммадсадик Аманжанович и Халбердиева Нафисахан Балтабаевна, в гостиной же обосновались Паизов Эркетай Абдыкарович, Макамбаев Марламбек Таарлайбекович и Орозова Салтанат Мийзаевна, а Матраимов Ильяз Авазбекович с Хурбаевым Зафаром Абдилажановичем, надо полагать, слегка мешают хозяевам на кухне, занятые приготовлением плова. Где пристроились еще 36 человек – моего воображения недостает представить.
Оговорюсь: с нынешними инновациями ФМС это никак не связано. История длится больше двух лет. Случись такое с кем другим, Александр бы давным-давно отснял репортаж. Но сапожник, как известно, без сапог. О самом себе репортажи делать не очень ловко. В конце концов Александр на это все же решился – по той причине, что проблема отнюдь не его личная. В подобном же положении – множество москвичей.
Каждый фонарный столб, каждый фанерный щит в городе пестрит объявлениями, предлагающими обеспечить желающих регистрацией, дипломом, свидетельством о профессиональной квалификации, медицинской справкой. Если мне захочется, например, поработать крановщицей, «право» на это я смогу купить в считанные минуты. Это не шутка. Точно таких же крановщиков, как автор этих строк, на подъемные краны ежедневно залезают многие десятки, эка важность, что они могут на кого-нибудь уронить бетонную плиту. Мы живем в зоне повышенной опасности для жизни и здоровья. Мы идем в ресторан, а еду нам готовит повар с неизъяснимыми азиатскими заболеваниями (по документу – отменный здоровяк). Такие случаи были. Нет, не так! Такие случаи были выявлены. А невыявленных – куда как больше и было, и есть. Когда же мы заболеем не пойми чем – лечить нас придет «дипломированный» врач. Последний, кстати, вполне может оказаться и нашим соотечественником, только от этого почему-то не легче.
Все базы данных с нашими номерами документов и пропиской вполне доступны. Мошенники, расклеивающие объявления, во всяком случае, имеют возможность их раздобыть. И в паспорте мигранта всегда лежит вкладыш с такой вот «регистрацией». И только в чрезвычайно редких случаях кто-либо будет выяснять, давали ли мы на эту регистрацию свое согласие. Прописаны ли там мы с вами – это еще, так и быть, проверят. Сим и удовлетворятся.
Наличие в своей квартире целого кишлака Александр Егорцев тоже обнаружил не сразу, а когда почтовый ящик начали забивать всяческие извещения-уведомления, адресованные Улугбекам и Эркетаям. Особенно «порадовали» повестки в суд: один из невесть где обитающих мигрантов уже успел вступить в конфликт с законом. Потом по его же душу начались визиты участкового. Но участковому еще можно как-то объяснить, что никакого Улугбека тут нет и не было. Однако проблема-то остается. Фальшивая регистрация попала в кучу настоящих баз, которыми пользуются настоящие учреждения. В паспортных столах и в ФМС этих липовых регистраций нету (интересный вопрос, как в случае чего искать террористов?), но зато они есть у банков, у операторов сотовой связи, в Пенсионном, между прочим, фонде. Обойти всех, доказывая, что ты не дромадер, запредельно трудно хотя бы потому, что не всегда знаешь: а куда еще, собственно, надо идти?
И если, например, прокуратура сочтет необходимым провести обыск по месту регистрации такого вот Улугбека – нагрянут с этим обыском в квартиру к Александру. (Ну и, конечно, к сотням других людей, быть может, до сих пор не подозревающих, что проживают не одни.)
Но вот что я силюсь понять, а не могу. Ну, недоступно это моему обывательскому разумению. Что бы я сделала на месте нашей новоявленной полиции? Да уж давно бы обзвонила преступников по нагло расклеенным в публичных местах контактным телефонам. Договорилась бы о встрече. Ну а дальше простое дело – видеосъемка, захват с поличным. Вроде бы все просто и понятно. Но, надо полагать, мне в детстве что-то не так объяснили, говоря, будто мошенники совершают свои мошенства в тайне и по секрету от честных людей. Почему нынешние расклейщики не прячутся, словно бы уверены, что ловить их никто не станет?
Мы привыкли к рекламе правонарушений, мы ее не замечаем. На улицах мы равнодушно обходим обляпанные гнусными бумажонками столбы, в интернете спокойно прокликиваем мимо сайтов, на которых нам предлагают написать за нас кандидатскую или даже докторскую диссертацию. (Тоже, между прочим, целая индустрия.) Нам кажется, что мошенничество само по себе, а мы тоже сами, что если кому-то от этого и будет вред, то не нам.
Но такой вот курьез, когда жертвою мошенников оказался человек отнюдь не безразличный, пожалуй, выглядит уж вовсе вызывающе.
Электронные же нововведения ФМС – тема вообще-то особая, заслуживающая особого разговора. Скажу лишь пару слов: в марте в ЖЭКи хлынули толпы жителей, встревоженных тем, чтобы в их квартирах никого ненароком не зарегистрировали. Ну не нравится людям, что регистрацию теперь можно делать через интернет, без участия владельца жилья.
«Упрощенно», но законно ли, с помощью ли мошенников, нам ясно одно: чем больше пришельцев из солнечной Средней Азии зарегистрируется в наших городах, тем больше проблем на наши головы. И не совсем понятно, почему мы должны смиряться с этими проблемами во имя голословно заявленной «экономической необходимости».
|