Конечно, следовало бы написать эту краткую заметку по окончании «шедевра», но одного чувства юмора лично мне мало для того, чтобы одолеть данное произведение целиком, поэтому ограничусь половиной.
Признаться, мне сериал г-на Хотиненко было смотреть особенно тяжко, так как в своё время я довольно подробно изучала биографию Фёдора Михайловича, делая наброски замышляемой книги о нём, а потому бредовость показываемого на экране мне била в глаз просто-таки нестерпимо. Однако, разберу по пунктам.
1. Сценарий.
Сценарий «шедевра» сочинил г-н Володарский. Собственно, уже одного этого вполне достаточно, чтобы наперёд знать уровень содержательности «произведения». Фирменная стилистика Володарского: раздёрганные, малосвязные кусочки и абсолютное незнание и нежелание знать предмет, о котором повествуется. Посему в повествовании обыкновенно даётся несколько реальных эпизодов и фраз, общеизвестных, а всё остальное, что изучать нет ни малейшей охоты, заменяется фантазией на тему. Фантазией до того бездарной и убогой, что стыдно смотреть. Так было с сериалом «Столыпин. Невыученные уроки», на основе которого Володарскому ещё и хватило совести выпустить книгу (теперь, надо думать, и Достоевского постигнет горькая участь стать жертвой сего «биографа»). И, вот, видим мы, как первая супруга Ф.М. по дороге со свадьбы делает вид, что роняет перчатку, а Ф.М. бежит поднимать её, в то время как она в санях страстно целуется с Вергуновым (то же самое продолжается потом и дома). История Ф.М. и Марии Дмитриевны стала основой моего рассказа «Семипроклятинск». Была эта история драматична и насыщена всем, и на кой нужно было изобретать подобную глупость, остаётся загадкой. Возможно, причина всё та же: изучить, что было на самом деле, нет охоты, куда проще придумать ерунду в меру собственной пошлости.
2. Режиссура.
На провальном сценарии не смог бы снять ничего путного даже гений. Поэтому теперь, чуя провал, г-н Хотиненко уже повесил всех собак на коллегу, заявив, что тот подсунул ему слабый сценарий, который ему пришлось углублять. Володарский, в свою очередь, заявил, что сценарий его был куда содержательней, а это Хотиненко по своей глупости свёл его до баб. Разборка, надо сказать, весьма характерная. Эти два «творца» вполне стоят друг друга. В «Достоевском» мы видим фирменный приём Хотиненко: повторяющийся символический (в его понимании) кадр. В «1612» таковой связкой между эпизодами служил единорог, здесь – игорный кубик с режущей глаз анимацией. Плохо воспитанные люди используют для связки слов мат, непрофессиональные режиссёры для связки эпизодов – символические кадры (например, в приснопамятном «Тихом Доне», благодаря «гениальному» монтажу Бондарчука-младшего через каждый эпизод на экране является мельница).
Если сравнивать «Достоевского» с последними «творениями» Хотиненко, то один плюс, однако, отметить могу. Картинка стал чуть более пристойной, не столь глянцевой, яркой и режущей глаз. В остальном же – совершенная пустота. Перед нами предстаёт «маленький человек», пошловатый и пустой. Который занят, в основном, «амурными делами», а в редких промежутках в нарочито вкрапленных сценах с нарочито втиснутыми в них проходными персонажами, нужными лишь затем, чтобы задать какой-нибудь провокационный вопрос, изрекает что-нибудь о «высоких материях»: например, что Герцен – негодяй, из Лондона смеет нашу страну оскорблять. Про Лондон особенно увесисто и ударно прозвучало.
Все сцены сняты примитивно. Постановочно. Одна и та же бутафория, одни и те же лица, похожие друг на друга, ряженая публика. Ни малейшего признака времени, чувство которого напрочь отсутствует у режиссёра. Такой же балаган, как и тот водевиль, на демонстрацию сценок из которого пошла добрая четверть второй серии. Что несли в себе эти сценки? И множество других бессмысленных и неизвестно для какой цели высосанных из пальца эпизодов? Что дают они для понимания личности Достоевского? Впрочем, о каком понимании личности может идти речь… Чтобы хоть немного приблизиться к таковому необходим Божий дар. Для этого нужно быть творцами, а не Володарскими и Хотиненками.
Отдельная тема – любовные сцены. Бормочущий что-то неразборчивое Миронов, вдруг кидающийся на хабалистую дивчину (в понимании авторов – Суслову), рвущий на ней платье и хватающий за грудь – это, конечно, «великое искусство». Очередная версия «покажи сиськи». Показали. И даже не раз. Сие в понимании «шедевроделов» есть, видимо, необузданная страсть.
Хотиненко пояснял, что они хотели очеловечить Достоевского. В переводе – подогнать под уровень собственной пошлости. Наши «мастера» очень преуспели в деле «очеловечивания» исторических личностей. Памфилов «очеловечил» Государя Николая Второго, Кравчук (если не ошибаюсь, запамятовала фамилию «очеловечивателя» Колчака) – Колчака. Теперь добрались до Достоевского. Почему и исторические, и биографические фильмы, и экранизации великих произведений практически обречены теперь на провал? Потому что мелкие, пустые и пошлые люди пытаются говорить о великом и великих, а поскольку ни дотянуться, ни допрыгнуть до такой высоты им невозможно, то остаётся одно: всё и всех подгонять под собственный размер, искажать уродливыми трафаретами собственной бездарности, опошлять собственным пониманием «человечности».
3. Актёры.
Умение подобрать актёров – талант хорошего режиссёра. Прочие снимают медийные лица на ролях, идущих им столь же, сколь козлам очки. Г-н Хотиненко именно так и снимает. Чего стоили Фёдор Бондарчук в роли Деникина и Пореченков в роли Пожарского. В случае с «Достоевским» схема та же. Для ролей гениев у нас есть два актёра: Женя Миронов и Серёжа Безруков. Стоило бы, конечно, взять Безрукова. Тогда бы «Бригада», идущая следом за «шедевром», смотрелась ещё эффектнее. Но после Мышкина сомнений не было – только Миронов. В Сети мне встретилось мнение: «Тот же Мышкин, только с бородой». Да нет, не Мышкин. А всего лишь – Миронов. Всё тот же Миронов – одноликий во всех ипостасях. Нашему зрителю уже вдолбили стереотип: Миронов – гений. В чём заключается эта гениальность? Гениальность актёра – преображаться до неузнаваемости в разных образах. А играть самих себя во всех ролях – это не гениальность, а программа первого курса актёрского мастерства: «я в предлагаемых обстоятельствах». То-то и видим мы. Вполне упитанного, румяного, отчего-то самодовольного Миронова в бороде и почему-то говорящего с неестественным сипением. Видимо, актёру и режиссёру казалось, что с сипением будет больше похоже на Достоевского. Вычитали где-то, что у Ф.М. голос был надтреснутым. Как будто бы дело в надтрестнутости. Никакой голос, никакой грим (который у нас, к слову, делать порядочно разучились) не создаст персонаж, если пустота внутри. Тем более такой персонаж. Такие роли, вообще, не играть надо, а – воплощать. Жить в них. Но о том, что значит «жить в роли» наши артисты, кажется, просто забыли.
О Чулпан Хаматовой можно сказать то же, что и о Миронове. Хотя в этой роли она оказалась даже несколько лучше, чем я ожидала.
Прочие… Домогаров в роли мужа Марии Дмитриевны… Певцов – доктор Яновский… Дмитрий Певцов – хороший актёр. Но он не вписывается в эпоху. И в образ доктора-интеллигента – также. У каждого актёра есть своё амплуа. Амплуа нет лишь у гениев, коих за всю историю нашего кино можно счесть по пальцам одной (много – двух) руки. Теперь модно говорить, что амплуа нет, а есть актёры универсалы. Нет, господа хорошие. Нет никаких универсалов. Есть разве что серость, оправдывающая свою серость универсальностью, которая заключается в безликости и однообразии. Хороший актёр всегда имеет амплуа, но вне оного провал практически обеспечен.
Актриса, изображающая Суслову… Нечто чудовищное. Современная нахальная девица с безобразными манерами и тоном, с абсолютным отсутствием актёрских способностей и понимания, что она играет.
Все вместе взятые – уже традиционно для нашего, с позволения сказать, кино – ряженые. Ряженые, балаганящие пошловатый водевиль среди безвкусной бутафории.
_______
Один из блоггеров вступился за сериал: «Что вы ругаетесь? По нашим временам – нормальный сериал». Да. Верно. Именно что – по нашим временам, в которые мы забыли, что есть Искусство вообще и Кино в честности. Нормальный сериал. Именно что – сериал. Мыльная опера. Это и есть предел данных лже-творцов. И беда их и наша в том, что они, чьим пределом являются примитивные серьяльчики, возомнив и провозгласив себя гениями, замахиваются не по таланту на великое.
«Мы разрушим стереотипы о Достоевском!» - пообещал Хотиненко накануне премьеры. А что вы ещё можете, господа «шедевроляпы»? Товарищи большевики от кинематографа? Только – разрушать. |