Кто бы мог подумать, что в такой демократичной стране, как Соединенные Штаты Америки, есть цари? Да не один и не два, а больше тридцати. А объяснение простое: на американском политическом жаргоне "царем" (czar) называют специального посланника или советника президента США, ответственного за то или иное приоритетное направление. Поскольку "царь" назначается лично президентом и подчиняется только ему, деятельность "царя" по сути неподконтрольна Конгрессу. Отсюда и название.
По разным подсчетам, на президента Обаму работают от 34 до 40 различных "царей." Из тех, кто занимается проблемами внешней политики, наиболее известными являются Ричард Холбрук, специальный посланник президента в Афганистане и Пакистане, и Джордж Митчелл, специальный представитель президента на Ближнем Востоке.
Официального "царя" по России у Обамы нет. Но если присмотреться, кому президент поручает самые деликатные переговоры с Москвой, то получается, что неофициально такой "царь" все же есть, и является им давно уже не состоящий на государственной службе, по сути дела пенсионер, Генри Киссинджер, бывший госсекретарь и советник по национальной безопасности в администрациях Ричарда Никсона и Джеральда Форда.
Казалось бы, что привлекло молодого президента-демократа в 86-летнем республиканце Киссинджере? А то, что и в свои преклонные годы сохранивший неординарную остроту ума, "живой классик" Киссинджер оказывает огромное влияние на формирование американской внешнеполитической мысли.
Еще важнее то, что в последние годы Киссинджер много раз ездил в Россию, встречался с высшим российским руководством и завязал доверительные отношения с Владимиром Путиным.
Поэтому неудивительно, что ищущий новых подходов, прагматичный и вместе с тем слабый в вопросах идеологии Обама стал с надеждой взирать на Киссинджера.
В декабре прошлого года, когда Обама только еще формировал свою команду, он попросил Киссинджера отправиться в Москву и встретиться с Медведевым и Путиным. Содержание двухдневных переговоров Киссинджера с российским руководством не афишировалось, но некоторые западные дипломаты "проговорились", что Киссинджер привез в Москву предложение Обамы о возобновлении прерванных по инициативе бывшего президента Буша российско-американских переговоров по сокращению ядерных вооружений.
А в марте этого года Киссинджер приехал в Москву снова, но уже не один, а в сопровождении группы высокопоставленных "пенсионеров" из состава предыдущих президентских администраций. Белый Дом, конечно, поспешил всех заверить, что Киссинджер и его спутники ездили в Россию, как частные лица. Но сама дата визита - меньше чем за две недели до первой встречи президентов Медведева и Обамы в Лондоне - позволяет с уверенностью утверждать, что тематика переговоров Киссинджера с российским руководством была абсолютно деловой.
Обама доверил Киссинджеру начальные и, по-видимому, самые ответственные переговоры с Москвой. А учитывая отсутствие у Обамы своего опыта в этой области, можно сказать, что при определении политики в отношении России американский президент просто положился на Киссинджера. "Отпечатки пальцев" бывшего американского госсека хорошо видны на первых блоках, уже заложенных Обамой в фундамент отношений с Россией.
Во-первых, с начала 2007 г. Киссинджер выступает одним из проводников идеи "мира без ядерного оружия". По замыслу Киссинджера все страны, обладающие ядерным оружием, должны теперь устремиться к его полному уничтожению.
И Киссинджер делает вывод, что переговоры по сокращению ядерного оружия должны лечь в основу повестки дня российско-американского диалога.
Именно этот подход и избрал Обама, сделавший подписание нового договора по ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ, или START) важнейшей, а по сути дела единственной на сегодняшний день серьезной темой российско-американского разговора.
Принимая такое решение, Обама знал, что рискует. Многие в Вашингтоне (и демократы, и республиканцы) утверждают, что новый договор по СНВ является односторонней уступкой США по отношению к России. Критики Обамы настаивают на том, что приоритетом российско-американского диалога должна стать ядерная программа Ирана. И здесь, по-видимому, Обама опять полагается на Киссинджера, который считает, что путь к реальному сотрудничеству между Россией и США по любым вопросам, включая Иран, лежит через успешные двусторонние переговоры по стратегическим вооружениям.
Во-вторых, Киссинджер - сторонник доктрины "реальной политики" (Realpolitik), то есть ставки на жесткий прагматизм и соображения национальной безопасности. Применительно к России, по мнению Киссинджера, это означает, что даже несогласие с ней по ряду основных позиций не должно удерживать Вашингтон от поиска сотрудничества, а вот читать Москве лекции о том, какую политику она должна проводить внутри страны, не надо. И не надо высказываться на тему о том, кого Белый Дом предпочитает видеть в Кремле.
Принято считать, что президенты-демократы значительно больше, чем их коллеги республиканцы, суются в вопросы российской внутренней политики. Неслучайно поэтому осенью прошлого года некоторые российские аналитики выражали опасение, что новоизбранный президент Обама объявит очередной "крестовый поход" в защиту демократии и прав человека в России.
До сих пор этого не произошло. Ни права человека, ни "огрехи" российской политической системы не стали предметом обсуждения на переговорах между Медведевым и Обамой. Да и члены администрации Обамы пока не взяли привычку комментировать внутриполитическую ситуацию в России. Идет это, конечно, от самого Обамы, но и здесь он следует советам своего старшего наставника.
На политику Обамы по отношению к России, несомненно, влияет и Збигнев Бжезинский. Будучи, как и Киссинджер, уже очень немолодым человеком (ему 81 год), Бжезинcкий с энтузиазмом поддержал Обаму в качестве кандидата в президенты от Демократической партии, уверяя, что Обама предлагает "новое видeние роли Америки в мире."
В кругах Демократической партии Бжезинский считается эдаким "противовесом" Киссинджеру. Так что в некотором смысле Обама был просто обязан сделать Бжезинского, как и Киссинджера, своим внешнеполитическим советником; иначе бы его обвинили в отсутствии «партийного патриотизма».
В то же время роль Бжезинского в определении внешнеполитического курса администрации Обамы не вполне ясна. Считается, что Обама советуется с Бжезинским по широкому кругу проблем Ближнего и Среднего Востока, включая Иран и урегулированиe израильско-палестинского конфликта. Некоторые аналитики полагают, что такие новые элементы американской политики на Ближнем Востоке, как осуждение Израиля за расширение поселений на оккупированных территориях, возникли с подачи Бжезинского.
Бжезинский, поляк по происхождению, мягко говоря, России не друг (точнее, он – её давнишний и ярый ненавистник). Пока, правда, незаметно, чтобы его бескомпромиссно анти-российские взгляды сказались на позиции Обамы по отношению к Москве (по крайней мере, на публичном уровне). Будучи давним противником планов Буша разместить элементы противоракетной обороны США в Польше и Чехии, Бжезинский приветствовал решение администрации Обамы отказаться от этих планов. Вместе с тем он резко раскритиковал нынешнего президента за то, каким образом это решение было преподнесено польскому и чешскому руководству (читай: с Бжезинским не проконсультировались в Вашингтоне по этому вопросу).
Не исключено, что в будущем влияние Бжезинского на формирование политики по отношению к России может возрасти. Аналитики обеих стран не раз отмечали, что, добившись определенных успехов в области контроля вооружений и создав, таким образом, некоторый запас доверия, Россия и США смогут приступить к обсуждению гораздо более трудных вопросов.
К числу таких вопросов относится, в частности, проблема вступления Украины и Грузии в НАТО. На первый взгляд, позиция Бжезинского здесь проста: с давних пор он настаивал, что принятие Украины и Грузии в НАТО окончательно выведет обе страны из зоны влияния России.
Все знают знаменитый афоризм Бжезинского: без Украины Россия никогда не станет "империей" вновь.
Более тщательный анализ последних публикаций и интервью Бжезинского выявляет, однако, наличие нюансов в этом его подходе. Так в последнем номере “Foreign Affairs” Бжезинский написал, что хотя расширение Североатлантического альянса за счет Украины и Грузии и должно оставаться стратегической задачей НАТО, этот процесс не следует форсировать по времени. Более того, он должен протекать одновременно с установлением более тесных связей с Россией через Совет Россия - НАТО.
Подумывает Бжезинский и о другом: он уже высказался в том плане, что более тесное взаимодействие между Россией и НАТО может быть достигнуто на пути установления формальных контактов между НАТО и двумя организациями, в которых Россия играет доминирующую роль: Организацией Договора о Коллективной Безопасноcти (ОДКБ) и Шанхайской Организацией Сотрудничества (ШОС).
Ни Бжезинский, ни Киссинджер не собираются становиться забытыми тенями прошлого внешней политики США. Готовясь, в силу возраста, к переходу в мир иной, они хотят определить её контуры на будущее.
Каким окажется в этом раскладе слово президента США Барака Обамы?
Фонд стратегической культуры |