— Ты можешь рассказать, что происходит в колонии в связи со всеми событиями, связанными с Надеждой Толоконниковой?
Могу рассказать, но думаю, что это вряд ли понравится либеральной общественности и тем людям, которые поддерживают Надю.
Про то, что положение Нади в колонии, мягко говоря, исключительное, говорилось в прессе неоднократно. Все ее требования и пожелания относительно нее самой администрацией выполнялись. То есть у Нади все было вполне хорошо в плане быта и режима по сравнению со всеми остальными...
— А как к этому относились все остальные заключенные?
Спокойно. Мол, ну вот ты для себя что-то «выкружила» — молодец. Но нам-то что до того? Ничего. Остальные все так же продолжают жить согласно режиму, красиво встречать очередную комиссию, красиво ходить строем и так далее. И тут ни с того ни с сего, как гром среди ясного неба, Толоконникова (у которой по режиму и быту все хорошо) объявляет голодовку, не выходит на работу и заявляет какие-то требования от лица всех заключенных. Это было бы оправданно, если бы после этого она, обладая авторитетом среди заключенных, вывела бы всю колонию (или хотя бы свой отряд) на плац и все заключенные подтвердили бы озвученные ею проблемы и требования. Но никто не выходит.
— Почему?
Потому что, во-первых, она здесь не авторитет, а во-вторых, Надя весной вместе со всеми СМИ и правозащитниками уедет, а мы все тут останемся жить, как и прежде... Сейчас Надя себя ведет ровно в стиле того сообщества, из которого она попала за решетку. Она ведет себя как современный художник, творец современного искусства, которое никто, кроме его создателя, не понимает и не принимает. Ну представьте себе картину: молоденькая девочка с очумевшими глазами ни с того ни с сего хватает свой матрас и начинает бегать по баракам с криками: «Женщины, я вас спасу! Женщины! Я за вас!» — это в прямом смысле слова. Женщины при этом смеются и закрывают двери, чтобы она не мешала им заниматься хозяйственными делами, а она продолжает бегать дальше. Осужденным, за которых Надежда якобы радеет, такая «правозащита» не нужна. При этом Надя это все прекрасно знает. И понимает, что если здесь за колючей проволокой есть проблема, то ее нужно здесь и решать, тихо и изнутри. Такие тут правила жизни и выживания. Но она все это вывалила наружу не для решения проблем заключенных колонии, а сугубо ради внешнего (за пределами учреждения) скандала.
— А бытовые проблемы, о которых Толоконникова говорит в своем письме, имеют место быть?
Быт в колонии труден и непрост — да. Есть моменты, которые многим бы хотелось изменить, — да. Есть бытовые и режимные вопросы, которые хотелось бы улучшить, — да. Но таких моментов и вопросов и в обычной (вольной) жизни у каждого человека много. Только окружающий нас здесь мир в разы меньше и ограничен забором. Тут не все легко и просто, но в целом можно приспособиться, не унижаясь и не теряя достоинства, найти те механизмы, которые здесь есть для решения многих проблем, в том числе и бытовых.
— Как, на твой взгляд, ситуация будет развиваться дальше?
Ну, сейчас вот в очередной раз приезжают Масюк и Каннабих, которые в очередной раз установят, что нарушений нет. Все друг другу поулыбаются, приедут журналисты, посмотрят на Наденьку, она даст интервью, после они там, на выходе, будут рассказывать, что мы все «бессловесные рабы» и безвольные животные, которые послушны творящей бесчинства администрации, а Надежда — это такой луч света, который пытался нас всех спасти. Как итог — Толокно обновит свой имидж, а колония продолжит жить своей жизнью. И это все понятно. Но, Надь, мы-то тут все при чем?
— А как Толоконникова относится к поднявшемуся скандалу?
Думаю, сама Надя с радостью бы от этого всего отказалась, судя по ее состоянию, по тому, как она сейчас мечется по колонии. Она, как мне кажется, не сильно рада тому, что ей пришлось стать объектом пристального внимания со стороны администрации колонии и всего ГУФСИН Мордовии. Она скорее бы хотела просто спокойно досидеть свои полгода и вернуться к дочери. И мне лично непонятно, зачем близкие люди засовывают ее в тиски. Кто-то хоть один подумал, что Надя Толоконникова — это не бренд, а живой человек? Если Верзилов и компания сидят в Интернете и все это раздувают, то она-то находится здесь. Она словно чужеродный организм, который пытается здесь — в реальном мире колючей проволоки, режима и конвоя — жить по законам виртуальной реальности. А нам, с одной стороны, смешно, а с другой стороны, плакать хочется, потому что жалко ее...
— На тебе все эти события отражаются?
На мне — так же как и на всех остальных. Завтра приедут журналисты, представители Совета президента по правам человека, готовимся к приезду гостей, приводим себя и окружающий нас мир в порядок, живем по режиму. (Смеется).
Материал подготовил Алексей Барановский
http://www.specletter.com/obcshestvo/2013-09-25/komissii-i-zhurnalisty-uedut-a-my-ostanemsja.html