Картины Виктора Васнецова, что называется, «родом из
детства». Они, как произведения Пушкина или, к примеру, музыка
Чайковского, кажутся нам ясными и понятными в любом возрасте. От мифов и
преданий – к драме и серьёзному осмыслению истории. Для нас Васнецов –
певец сказочной, легендарной Руси. Однако же его богатыри, царевны и
Алёнушки так достоверно выписаны, что нам кажется – всё это было
взаправду. Волшебный мир становится ближе, а былинные герои – оживают и
остаются в памяти именно такими, какими их увидел художник. Школьное
отрочество – мы пишем сочинения по «Алёнушке» и по «Трём богатырям», с
непременными цитатами про образ народа и любовь к России. Журнал
«Огонёк» с обязательными репродукциями – в одном из деревенских домов
мне довелось увидеть васнецовского «Ивана-Царевича» в деревянной рамке,
рядом с коллажем семейных фотографий. А потом ещё экскурсии в
Третьяковскую галерею и особенно запомнившаяся сказочная картина – «Три
царевны подземного царства», где скромная и хрупкая девушка в чёрном
платье противопоставлена двум шикарно обряженным красавицам. Сказка о
Золушке, рассказанная на славянский лад? Ничуть не так. Нам говорят, что
это – «производственная» аллегория, а три царевны – это золото,
драгоценные камни и уголь, богатства Уральской земли…
Но мы тогда очень мало знали о другом Васнецове – о
создателе картин на религиозные темы, об истовом христианине-монархисте,
близком к Союзу Русского Народа. И вот перед нами уникальная выставка -
росписи во Владимирском соборе в Киеве, работа над которыми велась работа более десяти лет – с 1885 по 1896 годы. Виктор
Васнецов всю свою жизнь оставался глубоко верующим человеком. Ему
довелось родиться в семье священника, причём, что тоже очень важно – в
семье провинциального, сельского батюшки. Это и была та самая «близость к
народу», о которой так много писалось в советские времена, пока эта
фраза на излёте эпохи застоя не превратилась в пустой лозунг. А слова-то
хорошие, правильные! Что интересно, из семей священнослужителей вышло
много творчески одарённых людей. К примеру, гениальный художник и
архитектор екатерининской эпохи Василий Баженов или, скажем, ярчайшие
представители советского конструктивизма – братья Илья и Павел Голосовы.
И вот наш герой - Виктор Васнецов, сын священника из Вятской
губернии. Более того, он и сам обучался в духовной семинарии, готовясь к
служению Богу, хотя его всё больше увлекала иконопись, да и что там –
светская живопись тоже. И вот судьба распорядилась так, как должно – не
сельский приход, но Академия художеств. Его считали перспективным и
невероятно талантливым. Как и многие его коллеги (к примеру, Михаил
Нестеров) Васнецов прошёл путь от создателя жанровых картин до творца
религиозных сюжетов, оставаясь, меж тем, востребованным в качестве
салонно-светского живописца. Он умел, что называется, оторваться от
земли, а мог и писать дамские портреты, к примеру, по заказу великого
мецената Саввы Мамонтова. Но «главной героиней» всё равно оставалась
волшебно-былинная Русь. Кстати, посмотрите на лица его сказочных
персонажей – у них удивительные «византийские» глаза, будто бы взятые из
древней иконописи. Так вот, росписи Владимирского собора…
Это была масштабная постройка в духе популярного в те годы историзма. Для этого стиля были характерны - монументальность, внушительность и благоговение перед славным прошлым,
которые сочетались с дороговизной построек и невероятным пафосом,
сопровождавшим работу архитекторов, художников или, например, авторов
литературных произведений. Историзм поругивали за излишнюю патетику и
украшательство – на эту тему даже писались сатирические статейки. Мол,
современные творцы так увлекаются приукрашиванием русской старины, что
она начинает выглядеть, как конфетная обёртка – много красоты, мало
смысла и ещё меньше правды. Но, тем не менее, историзм был важнейшей
вехой в русском и в европейском искусстве. Это было интересное,
переломное время – вторая половина XIXстолетия.
С одной стороны возникали всевозможные течения и стили, различные скандальные «-измы»,
призванные перечеркнуть всё то, что было создаваемо на протяжении
столетий. Искусство умерло? Дадим миру новое и нетривиальное! С другой
стороны – шло осмысление пройдённого, пестование лучшего и поиски
истоков, ибо казалось, что истина скрыта в веках. По всей России
строятся храмы в старомосковском или, скажем, в древненовгородском
стиле. Изучение прошлого, подражание старине плюс современные
технологии, ибо, как сказал поэт – «век девятнадцатый, железный…». Но особую роль приобретает неовизантийское направление. Именно в этом стиле строится Владимирский собор.
Более того, это был не просто храм, но памятник, посвящённый
князю Владимиру и 900-летию крещения Руси. Руководил работами
искусствовед, археолог и видный общественный деятель – Адриан Прахов, о
котором даже недоброжелатели говорили, что он умеет окружить себя
талантами, почему и выигрывает. (Кстати, наш герой был вхож в дом к
Прахову и писал портрет его дочери Елены в духе модной тогда салонной
живописи). Итак, росписи было поручено делать Виктору Васнецову – не
просто художнику, зарекомендовавшему себя в качестве отменного
рисовальщика, но – глубоко верующему человеку. Без этого невозможно.
Собор в Киеве – дело общегосударственной важности. Кроме того, именно в
эти годы в обществе велись ожесточённые споры о религии – на фоне всё
увеличивающейся «армии» нигилистов всех мастей и типов, зарождался новый
тип религиозности - гораздо более истовой, чем представлялось до этого.
Вера в Бога тут оказывалась неотделима от национального самосознания, а
богоискательство приобретало характер философии…
Васнецов подходит к новому заданию с воодушевлением и
трепетом, ибо совершенно искренне полагает, что украшение храма – есть
высшее назначение художника на Руси. Впрочем, почему только на Руси? Он
едет в Италию – постигать неподражаемое искусство Ренессанса, изучает
мозаики и росписи. Вернувшись, много читает, уделяя особое внимание
«Повести временных лет». Художник хотел понять того, кому посвящался
храм – князя Владимира, неистового язычника, принявшего, в конечном
итоге, крещение и потом крестившего Русь. Как это было? «По
божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами, и не
видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что сделать…». Окрестившись,князь
«…ощутил своё внезапное исцеление, прославил Бога: ‘Теперь узнал я
истинного Бога’. Многие из дружинников, увидев это, крестились…». А
дальше было низвержение идолов и поругание над Перуном. Как пережили
это киевляне далёкого Xстолетия? Мы этого уже никогда не сможем понять и
осмыслить.
Разумеется, Васнецов изобразил Владимира, как светоча, давшего Руси
веру Православную. Князь изображён в шикарных парчовых византийских
одеждах, в драгоценном венце. Он воздевает руки к небу, но это не
молитвенный экстаз, а почти театральный жест, свойственный любому
государю – отныне у нас единая вера и единый народ. Киевляне изображены
покорными и счастливыми – они узрели истину. (Кстати, что интересно –
именно этот эскиз наиболее часто использовался в советской прессе
накануне 1000-летия крещения Руси – в конце 1980-х годов о Васнецове
стали писать именно, как о создателе храмовых росписей, а не просто как о
певце русских витязей).
Художник поставил перед собой труднейшую задачу – соединить в образах
Иисуса, Богородицы, святых - черты небесные и черты человеческие.
Скажем больше, нужна была эмоциональность, даже некоторый надрыв,
который непреложно присутствовал и был востребован в искусстве конца
XIXвека. Тут византийская иконопись не поможет – «цареградские» лики
спокойны, умиротворены, и даже широко раскрытые тёмные глаза не выдают
скорбей и радостей. Как быть? Как создать живой и трепетный, но всё же
не от мира сего, образ? Киевские гиды иногда рассказывают такую историю…
Говорят, что художник долго не мог приступить к написанию лика
Богородицы и тогда Пречистая Дева сама явилась Васнецову. Когда они с
Праховым рано утром вошли в храм, то увидели на алтарной стене чёткий
абрис Марии с младенцем. Тогда Васнецов взял краски и стал обводить
силуэт, который таял по мере создания контуров будущего изображения…
Или вот образ Бога-Отца, созданный под явным влиянием мастеров
Ренессанса с их традицией полного «очеловечивания» - перед нами
умудрённый, с печальными глазами старец, погружённый в свои думы. Фоном
выступает светлое звёздное небо с чётко прорисованными планетами – мы
можем различить красный кружок Марса и Сатурн с его кольцами. Мы видим
творца Космоса, современного нам космоса, который в XXвеке стал
познаваем.
Очень ярким получился образ княгини Ольги, как
известно, принявшей христианство задолго до того, как была крещена Русь.
На её лице нет благостного спокойствия, напротив, тут мы видим
глаза-уголья и плотно сжатый рот. Мы не знаем, как выглядела
княгиня-христианка. У нас есть исторический образ, но нет его зримой,
материальной достоверности. Художнику хотелось написать Ольгу такой,
какой она представилась ему после прочтения «Повести временных лет». «Была
она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как
заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи, так и она
светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди
загрязнены грехами, не омыты святым крещением. Она первая из русских
вошла в царство небесное, её и восхваляют сыны русские – свою
начинательницу, ибо и по смерти молится она Богу за Русь».
Центральная композиция выставки – громадное полотно,
изображающее преддверие Рая. Мы видим ангелов и души людей, точнее,
самих людей – узнаются святые князья Борис и Глеб, а по центру – снова
княгиня Ольга в своём великолепном убранстве. Оформление храма вызвало
неоднозначную, хотя и, по большей части, положительную реакцию. Так,
влиятельный журнал «Мир искусства» писал о храме и о его росписях: «Это выдержанное цельное творение, в котором чувствуется живой порыв и большое декоративное чутьё». Другие
художественные критики, напротив, поругивали виртуозов (кроме
Васнецова, там ещё работал его товарищ Михаил Нестеров и ещё ряд
мастеров), так вот их всех упрекали за чрезмерное увлечение
декоративностью в ущерб, собственно, духовности. Мол, человек приходит в
храм, дабы обращаться к Богу, а не разглядывать позументы и парчи на
«портретах» полусказочных князей. Но, так или иначе, работа над
возведением и оформлением собора стала важной вехой в жизни
православного художника Виктора Михайловича Васнецова. Творчество было
для него непреложным продолжением веры… "Завтра"
|