Первые полгода моей армейской жизни проходили в красноярской школе авиамехаников. Тогда я впервые увидел Енисей. Наверное, любой житель европейской части страны при первом взгляде на эту реку испытывает чувство потрясающей, грозной мощи. В Красноярске Енисей не замерзает даже в самые суровые зимы, потому что он с дикой силой и скоростью выбивается из-под плотины Красноярской ГЭС: огромная, мрачная масса ледяной воды, стремительно несущаяся куда-то на север. Если же представить себе, какая фантастическая силища заперта в Красноярском и Саяно-Шушенском водохранилищах выше по течению, становится не по себе.
В то время, в середине 70-х гг., чуть ли не ежедневно в прессе, по телевизору шли репортажи с этой всесоюзной ударной комсомольской стройки, стройки века, на которой рождалась крупнейшая в мире гидроэлектростанция. Это был символ гордости за страну, за высокий технический уровень её промышленности и энергетики. Не нужно много ума, чтобы понять, что ресурсы, уходившие на строительство Саяно-Шушенской ГЭС, отнимались от производства товаров народного потребления, но все понимали и важность этой станции для будущего страны, для Сибири. Плотина Саяно-Шушенской ГЭС поразительно красива, и ребята, служившие в Красноярске, все как один украшали свои дембельские альбомы фотографиями ГЭС – снятыми собственноручно либо вырезанными из журналов и газет. …Да, в то время мы умели делать ракеты не такие, как нынешняя «Булава», и перекрывали Енисей. И выпускницы балетных училищ тогда шли работать по специальности – на театральные сцены, а не как сейчас – к стриптизным шестам…
Уже после дембеля, изучая на первом курсе института экономическую географию, я узнал, что Саяно-Шушенская ГЭС является ключевым звеном огромного Саянского территориально-промышленного комплекса, включающим крупнейшие в мире предприятия цветной металлургии, химии, лесопромышленности с объемами производства в миллионы тонн, десятками, а то и сотнями тысяч рабочих мест.
Енисей, подаренный России Богом и первопроходцами XVII века, русские люди конца XX века заставили работать так, как он никогда ещё не работал. А на потомков, пользующихся «дешёвой» гидроэнергией, легла чудовищная ответственность за сохранность, за поддержание в надлежащем порядке того, что для них создали их отцы. Мы догадывались, сознавали, чем может обернуться пренебрежение этим долгом. И тем не менее, дожили до дня, когда Саяно-Шушенская ГЭС стала символом не только крупнейшей победы над природой, но и крупнейшей техногенной катастрофы.
О неизбежности крупномасштабных технологических катастроф в постсоветское время говорили не только упёртые оппозиционеры, но и многие представители нынешней российской власти, и уж тем более околовластные политики и обозреватели. Ещё 11 лет назад статья под заголовком "Саяно-Шушенская ГЭС опасна" вышла в "Коммерсанте". Со ссылкой на прогноз МЧС писалось: "Конструкции этой станции претерпели опасные изменения. Последствия прорыва плотины могут быть катастрофическими, в особенности для Красноярска. … То, что плотина явно неблагополучна, признают все; расхождения касаются оценок степени опасности и сегодняшнего состояния ГЭС. РАО ЕЭС (хозяин станции) заявляет о полном контроле над ситуацией и считает, что необходим только текущий ремонт. Независимые специалисты, наоборот, говорят о необратимых изменениях плотины, которые грозят ее разрушением".
После катастрофы председатель Счетной палаты В.Степашин заявил:
"Два года назад была проверена проверка Счетной палатой Саяно-Шушенская ГЭС, где мы указали, что там 85% технологического износа. Было направлено представление в правительство и письмо в Генеральную прокуратуру. Ответ был следующий: это акционерное общество, вот за счет акционеров пусть они там все и восстанавливают… … Это - к вопросу о реформе электроэнергетики и так называемом государственном подходе к этой теме", - передал "Интерфакс" слова Степашина.
Катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС признана беспрецедентной. 6,4 гигаватта мощностей выключены из энергетического баланса страны. Оставшиеся в Сибири гидро- и теплоэлектростанции обречены на работу с повышенной нагрузкой, дабы закрыть эту огромную прореху. А на носу сибирская зима. И население Сибири, хоть и уменьшающееся с каждым годом, всё-таки нуждается в тепле и свете, чтобы эту зиму пережить.
Сумма экономического ущерба от неё всё время растёт: сперва говорили о 10 млрд., нынче речь уже о 40 миллиардах рублей. Растут и оценки срока, который будет необходим, чтобы восстановить работу станции в полном объёме. И дело, как представляется, не только в том, что по мере расследования обстоятельств и последствий вскрывается необходимость ранее не увиденных затрат. Дело ещё и в том, что за годы с момента воцарения в России либералов исчезла та экономическая, инфраструктурная, организационная база, на которой было возможно строительство крупнейшей в мире гидроэлектростанции. Оттеснены, уволены на пенсию да уже в большинстве своём и умерли одиозные «советские руководители» и инженеры, мешавшие своими воплями о приоритете безопасности шустрым «эффективным менеджерам» реформировать российскую энергетику методами распила и распродажи. Выветрился бесценный опыт управления крупными промышленными проектами.
Крупные катастрофы на гидроэлектростанциях случались и раньше. Но они, как правило, были связаны с аномальными природными невзгодами, когда переполненные из-за проливных дождей водохранилища размывали плотины. В нынешней аварии человеку некого винить. Однако «человек» - понятие слишком общее. Одно дело – сталинское выражение «у каждой ошибки есть фамилия, имя и отчество», другое – ошибки проектирования и строительства, за которые отвечают пенсионеры, а то и покойники. В этой связи характерно, во-первых, молчание Анатолия Борисовича Чубайса, автора реформы РАО ЕЭС. Он, похоже, наверняка знает, что никто его не снимет, хотя, наверное, нет человека, который был бы более него виноват. Характерна и волна комментариев в СМИ либерально-официозного направления, смакующих давние ошибки и огрехи проектирования и строительства. Тут уж можно всласть высказаться в адрес проклятого «совка», который, как всем известно, ничего хорошо и качественно делать не умел, всегда торопился сдать объект к какому-нибудь партийному празднику или годовщине, пил и тащил с производства каждый гвоздь.
Всё это, надо полагать, имело место. Про пьянку и несунов всякий знает по своему собственному опыту, что же касается ошибок проектирования и брак в строительстве не редкость при сооружении столь огромных гидротехнических объектов в любой стране, а не только в СССР-России. Но дело не в фатальных ошибках и огрехах работы, а в том, что такие грандиозные и сложные сооружения всегда и везде несут в себе столь же грандиозные риски аварий и катастроф, а потому их обслуживание, профилактический и капитальный ремонт, мониторинг их технического состояния, их финансовое, кадровое и материально-техническое обеспечение должны осуществляться на высочайшем уровне. Эта простая истина руководящим кругам СССР была вполне понятна. И оказалась за пределами понимания тех людей, которые волею судеб стали российской властью, её экономической «элитой».
Инженеры и рабочие Саяно-Шушенской ГЭС с возрастающей тревогой говорили своим руководителям о нарастающих неполадках, но от них отмахивались, а от слишком беспокойных избавлялись: они мешали зарабатывать деньги. Кстати, в моногородах, подобных Саяногорску, рабочие места в дефиците, и это никак не способствует активности работников в указании на проблемы. Даже после аварии в высказываниях руководителей «Русгидро» и Минэнерго сквозила озабоченность прежде всего утраченной прибылью, а не надежностью и безопасностью. Перед катастрофой ГЭС работала на износ. В июне-июле был поставлен 30-летний рекорд выработки электроэнергии. Такого же рекорда хотели добиться и в августе, несмотря на странные звуки и вибрацию, исходившие от гидроагрегатов. Добились…
Сколько бы ни кивали начальники «Русгидро» и Минэнерго на якобы халтурщиков 70-х гг., проектировавших и строивших Саяно-Шушенскую ГЭС, обществу вполне понятны причины, приведшие к катастрофе, которую уже называют вторым Чернобылем. Это износ и преступное недофинансирование ремонта, профилактики и обслуживания и оборудования ГЭС. Это многолетнее отсутствие инвестиций в обновление ГЭС, в системы мониторинга и диагностики. Это катастрофическое снижение компетентности и заинтересованности персонала в безопасности эксплуатации электростанции – как руководящих работников, так и рабочих и ИТР. Это катастрофическая безответственность всех уровней персонала, утрата морального стимула к такой ответственности.
Моральных стимулов нет, ибо на протяжении 20 лет весь народ приучают мыслить исключительно категориями материального успеха, жить в убеждении, что деньги и прибыль – это главное, и не особенно важно, какими путями и какой ценой они тебе достаются.
Знакомый директор одного подмосковного мясокомбината на основе своего личного опыта рассказывает, что стоит только на день задержать рабочим зарплату, будь уверен, что в колбасных изделиях, в фарше, поступивших в магазин, появится всякий мусор. Иными словами, для выражения своего неудовольствия хозяевами рабочие нынче могут использовать даже такие пути, которые прямо вредят таким же рабочим, потребителям их продукции, и уже только потом – хозяевам предприятия. Кто-то, конечно, скажет, что на Саяно-Шушенской ГЭС трудятся люди, более ответственные, нежели вышеупомянутые мясники. Что рабочие и инженеры электростанции лучше относятся к своим боссам, несмотря на все их куршавельские игрища, и не тоскуют по временам СССР, когда персонал ГЭС был поистине «белой костью» рабочего класса и технической интеллигенции. Но кто даст гарантию?..
Ныне проблему восстановления Саяно-Шушенской ГЭС рассчитывают залить деньгами. Теми самыми деньгами, которые зажиливали десятилетиями, отпуская крохи на ремонт ГЭС, на содержание служб мониторинга и контроля, технической безопасности, да и просто на зарплату работников. И тем самым убивали эти производства.
Министр экономики Г.О.Греф, ныне президент Сбербанка, выразил готовность выдать на восстановление Саяно-Шушенской ГЭС многомиллиардный кредит. Не он ли, со своим коллегой А.Л.Кудриным, многолетним министром финансов, постарался, чтобы огромные нефтедолларовые средства шли в Стабфонд, а никак не на финансирование высокотехнологичных производств, когда-то, в советские времена, создававших уникальные гидроагрегаты, равных которым в то время не было в мире? Мне почему-то представляется в этой связи придурочная молочница, которая сперва уморила голодом корову, а потом пытается накормить остывающий коровий труп «сбережённым» сеном. Ибо слишком многие элементы советской промышленности, инфраструктуры более не существуют. Достаточно сказать лишь о том, что в далеком уже 1979 году огромные рабочие колёса турбин для Саяно-Шушенской станции везли из Ленинграда: сперва по Севморпути, а потом, без перегрузки в Дудинке, вверх по Енисею на морском теплоходе до Дивногорска, где были построены специальные причалы для рабочих колес. Надо было провести по Енисею корабль длиной 125м и шириной 15м, с высотой от воды до клотика 25м. Тех причалов давно нет, зато есть дополнительный барьер – регулирующая Майнская ГЭС.
Были на Саяно-Шушенской ГЭС четыре сейсмические станции – чтобы отслеживать вибрацию и сотрясения станционных механизмов. Осталась одна – остальные разобрали с целью экономии средств, которых, по-видимому, не хватало на выплаты дивидендов и бонусов – сперва ОАО «РАО ЕЭС», а потом ОАО «Русгидро». Была железнодорожная ветка до Саяногорска. Прибыли «Русгидро» она не приносила, а потому судьба её была предопределена. Наконец, что самое главное, были высококвалифицированные кадры машиностроителей, гидроэнергостроителей, эксплуатационников, руководителей проектов. Найдутся ли ныне?
Либеральные аналитики продолжают нас уверять, что в свете грядущего восстановления Саяно-Шушенской ГЭС акционерный статус «Русгидро» не в пример эффективнее, нежели советская государственная форма собственности. Мол, убытки от катастрофы и расходы на восстановление лягут на федеральный бюджет не в полной мере, а лишь в 60%-ной доле, соответствующей государственному пакету акций. Нам продолжают рассказывать старую байку про то, что государство – ужас какой неэффективный собственник и менеджер , не то что частные совладельцы «Русгидро», которые осуществят восстановление в минимальные сроки и максимально рачительно. Что тут скажешь… Конечно, нынешнее государство никак не назовешь эффективным собственником. И причина этому – повальная коррупция на всех уровнях государственного управления. Да и непрофессионализм тоже: достаточно вспомнить, как министр энергетики Шматко пожимает плечами и признается в том, что причина катастрофы на СШ-ГЭС – самая непонятная в истории.
Однако давно уже сказано, что форма собственности не имеет решающего значения в вопросе эффективности управления крупными промышленными объектами общегосударственного значения, каким является Саяно-Шушенская станция. Ибо в исполнительном аппарате большого ОАО работают, по сути, такие же чиновники, что и в министерстве. Они столь же мало зависимы от хозяина, что и федеральные госслужащие. Столь же тупо ориентированы на фиктивные показатели, только, пожалуй, в советское время плановые цифры были более значимыми для реального производства, нежели котировки ценных бумаг акционерных обществ.
Реальная эффективность управления крупным производством зависит от персональной ответственности всех уровней менеджмента. И пожалуй, при столь великой значимости для национальной экономики объектов, подобных Саяно-Шушенской ГЭС, ответственность эта должна быть столь же весомой, какой она была при Сталине. Особенно ввиду того печального факта, что степень износа материального наследства СССР, при всей его огромности, не идет ни в какое сравнение с износом совести нынешней российской «элиты».
http://nmanifest.ru/arc/look/full?newsid=75 |