Российское
общество взбудоражено заявлением первого зампредседателя думского комитета по
вопросам семьи, женщин и детей Ольги
Баталиной о том, что «в России должен
быть установлен исключительно судебный порядок изъятия детей из семьи, а не на
основании актов органов местного самоуправления».
Представители
структур, которые монополизировали право заявлять «от имени народа» мнение о
том, какая судьба должна ждать семью в России, а именно, председатель Фонда
поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации М.Гордеева, президент Национального фонда защиты детей от жестокого
обращения А.Спивак, председатель
правления Региональной общественной организации содействия защите прав детей
«Право ребенка» Б.Альтшулер
поспешили выразить несогласие с тем, что «отобрание ребенка из семьи в условиях
угрозы жизни и здоровья ребенка (ст. 77 Семейного кодекса РФ), нельзя сводить к
суду. Срочное отобрание в таких условиях не терпит судебных решений».
(См. Эксперты
оценивают инициативу Госдумы пересмотреть статьи Семейного кодекса о лишении
родительских прав).
К счастью, журналисты
обращаются с просьбой прокомментировать нововведение и перспективы от него не
только к ним, и это, действительно, необходимо сделать.
Снова кроим Семейный кодекс
Итак, в очередной
раз Комитет по семье занимается излюбленным делом - кроит Семейный кодекс. Ещё
свежа в памяти поправка 2010 г. в ст.80 Семейного кодекса: предполагалось, что
родителей обяжут выполнять конституционные обязанности государства по
обеспечению ребёнка жильём, должным уровнем образования, здравоохранения,
социальной сферы, отдыха и проч., а в противном случае - санкции. Председатель
Комитета Е.Б. Мизулина очень
старалась убедить протестующих, что после принятия поправки семьи вкусят
неземное счастье. Общественности удалось-таки от него отбиться...
Семейный кодекс -
свод юридических норм, касающихся отношений государства и семьи. Но самого
юридического понятия семьи в Кодексе нет. Совсем. Впрочем, нет этого понятия и
в Конституции, и в любом другом законе РФ (кроме залогового законодательства).
Зато в Семейном кодексе есть 108 из 170 статей, которые касаются порядка
отобрания и усыновления ребёнка, а также условий его жизни при разводе
родителей.
Небольшая
77статья Кодекса «Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка
или его здоровью» заключает в двух своих пунктах тот самый «новый порядок»
нашей жизни, который сейчас заставляет родителей нервно вздрагивать при слове
«опека».
Эта статья
определяет монополизатора прав на наших детей: «При непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью орган опеки
и попечительства вправе немедленно отобрать ребенка у родителей (одного из них)
или у других лиц, на попечении которых он находится».
Это
осуществляется на основании «соответствующего
акта органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации либо акта главы
муниципального образования в случае, если законом субъекта Российской Федерации
органы местного самоуправления наделены полномочиями по опеке и попечительству
в соответствии с федеральными законами».
И далее - о том,
что, отобрав ребёнка у родителей, опека должна незамедлительно уведомить
прокурора, обеспечить временное устройство ребенка и в течение семи дней
обратиться в суд с иском о лишении родителей родительских прав или об
ограничении их родительских прав.
Если думать, что
«непосредственная угроза жизни ребёнка» - это пьяный отец-садист, занесший над
ребёнком топор, то всё будет правильно. Но беда в том, что «непосредственная
угроза жизни ребёнка» - это то, что в отечественном законодательстве никак не
определено и понимается, исключительно исходя из уровня фантазии конкретного
представителя органа опеки и попечительства.
То, что депутат
Баталина озвучила необходимость остановить безпредел опеки - несомненный плюс:
она актуализировала проблему, заставила о ней говорить, сняла с неё табу. После
такого «мессиджа» мало у кого из чиновников останется прежняя прыть и смелость
- хотя бы оглядываться они точно начнут. Но думать, что проблема будет этим
решена - слишком легкомысленно.
Ювенальный суд как призрак из прошлого
Итак, что мы
будем иметь после принятия поправки? Мы будем иметь нового монополиста прав на
наших детей - суд. Наш самый честный и самый справедливый. Решения которого, в
отличие от решений исполнительного органа, оспорить куда сложнее.
Суд этот будет
заниматься вопросами отобрания детей. Он будет решать судьбы детей и семей. Он
станет специализированным. В ювенальной тематике. И мы получим де-факто то, от
чего в 2010 г. отбились де-юре, отклонив закон о ювенальных судах. Мы получим
ювенальный суд.
А чему,
собственно, тут удивляться? Разве Уполномоченный по правам ребёнка Павел Астахов не заявил об этом в
октябре 2013 г. на конференции в Краснодаре? Дословно: «То, что сегодня называется ювенальной юстицией, в большинстве своем -
самое негативное, что есть в сфере различных технологий по изъятию ребенка, по
ограничению родителей в их правах, по лишению родительских прав. Именно так
общество ее и воспринимает. Понятно, что само определение гораздо уже, чем его
пытаются трактовать. (...)"А если говорить о совсем узком вопросе - о
ювенальных судах, они у нас есть в виде
эксперимента в 12-ти регионах и, в принципе, нормально себя
зарекомендовали. Но они вообще никакого отношения не имеют к семье. (...) Нам
нужна специализация как следователей так и судей, которые разбирались бы, что
они делают. Чтобы эти люди понимали, что заниматься ребенком, решать детскую
судьбу - это совсем не то, что расследовать угон машины или разбирать конфликт
между соседями». http://www.yuga.ru/news/311800/
Удивляет нас
Павел Алексеевич бесконечно: то со шведами обсуждает «наши общие ювенальные
подходы», то хвалит незаконные (то есть существующие в нарушение закона)
ювенальные суды. Как настоящий юрист.
Как человек
осведомлённый (а по своему персональному закону он имеет абсолютное, то есть
неограниченное, право получать любую информацию), он, конечно же, знает, о чём
говорит, когда рассказывает о «12-ти регионах» и их передовом опыте, и не
верить ему нельзя. И это означает, что идём мы к «светлому ювенальному
будущему», только теперь в другом обличии.
Рассказывать нам
о том, что ювенальные суды - это просто детская специализация судей, можно было
до Парламентских слушаний в Госдуме 12 ноября 2009 года, когда еврокомиссары
кричали на представителей общественности, что в России будет только та
ювенальная юстиция, которую они нам назначат, и никакой другой.
Они в своих
мечтах были уже столь близки к победе, что неосмотрительно позволили
представить в раздаточные материалы массу документов о том, как эта ювенальная
юстиция должна выглядеть в нашей жизни. И что ювенальный суд - это орган,
который занимается помимо дел малолетних преступников, именно делами об
отобрании ребёнка и о лишении родительских прав. Да мы, собственно, и сами это
знаем по ситуациям во Франции, Финляндии, Германии и прочих странах, уверенно
идущих по ювенальному пути.
Что же касается
самой «детской специализации» - она у нас существует уже давно, целый ряд
постановлений Верховного суда (например, постановление «О судебной практике по
делам несовершеннолетних» N 7 от 14 февраля 2000 г.) определил все её
механизмы, и все юристы, работающие с детьми-нарушителями, это знают. Значит,
это - ложная цель, призванная прикрыть истинные намерения невидимых режиссёров.
Вернуть истинные смыслы
Итак, Госдума в
лице Комитета по семье снова занимается своим любимым делом - вносит поправки в
Семейный кодекс. Опять, как сказал один серьёзный эксперт, Дума «разговаривает
сама с собой». Отчего-то она не слышит реальных обращений и никак не хочет идти
за здравым смыслом и нравственностью.
Нам сейчас
предлагают выбирать из двух зол. Почему-то речь снова идёт не о добре. А
всего-то нужно услышать граждан - людей, ради которых, собственно, и трудятся
депутаты. И вернуть истинные смыслы происходящему. Почему же мы постоянно и
упорно боремся с последствиями, игнорируя причины? Ведь это так
противоестественно.
Итак, если
поразмыслить - что мы имеем?
В
законодательстве России нет ни одного юридического понятия о семье.
Семейный кодекс
не содержит положений о поддержке и защите семьи от несанкционированного
проникновения и разрушения.
В отечественном
законодательстве не прописано содержание ключевых для принятия решения об
отобрании ребёнка понятий: «жестокое обращение», «угроза жизни ребёнка», «ненадлежащее
выполнении родителями обязанностей по воспитанию, образованию ребенка»,
«злоупотребление родительскими правами», «интересы детей», «эксплуатация
детей», «физическое, эмоциональное, экономическое, психическое насилие» в
отношении детей, что позволяет чиновникам произвольно и расширительно
трактовать их.
Ни один
российский закон не содержит запрета для чиновников на репрессии по отношению к
семье и на её разрушение и не предусматривает ответственности за эти
преступления.
Ни один из
чиновников и работников органов опеки ни разу не понёс наказания за разрушение
семьи и насильственное похищение ребёнка у родителей даже в случаях,
установленных судом.
Показатели
результативности деятельности органов опеки зависят от количества «случаев» и
работы с ними; под «случаем» шифруется семья а «работа» подразумевает
репрессивный контроль.
Коммерциализация
социальной сферы делает предпочтительным перенаправление денежных потоков из
области помощи семье в область активно создаваемого т.н. «профессионального
родительства».
Монополизация
органами опеки прав на определение судьбы ребёнка создаёт предпосылки для
криминализации данной сферы и возникновения рынка торговли детьми.
В России нет
специальных законов об ответственности за торговлю детьми и нет случаев
сурового наказания виновных по установленным фактам.
В России
непрестанно происходит процесс огосударствления детей и изменения
законодательства в сторону редуцирования (сокращения) прав родителей на
определение судьбы своих детей.
Много ещё чего
можно добавить.
И что, всё это
решится разом тем, что детей, условно говоря, отбирать у родителей будет не
опека, а суд? На основании вышеописанных норм? Суд, который по факту станет
ювенальным? И безпредел в отношении семьи от этого прекратится?
А вдруг здесь
что-то неверно? И когда это нашего человека при наличии мотивации останавливали
чьи-то запретительные меры? А вот как эту его мотивацию поменять - другой
вопрос.
А может быть,
вернуть всё-таки нравственность в право? Ввести всё-таки просемейную
(фамиллистическую) экспертизу законопроектов, о чём мы просили профильный
комитет, и в чём он нам достаточно резко отказал? Просто переориентировать
государство на приоритет прав семьи? И поднимать семью изо всех сил, применяя
для этого, если нужно, и принудительное лечение, и материальную помощь, и
контроль общества.
Можно начать
снова помогать друг другу и заботиться друг о друге. И неправда, что это
невозможно - всё ещё можно вернуть. Просто для толчка нужна политическая воля,
а не кампанейщина. Мы ведь жаждем соборности и любви к ближнему?
И тогда не нужно
будет перекидывать друг другу право на отобрание детей. Просто ликвидировать
это ужасное право за ненадобностью. Совсем. Как это было совсем недавно -
двадцать лет назад. Ну ведь ответ лежит на поверхности!
Отделим, наконец,
зёрна от плевел.
То, что о
безпределе опеки наконец-то громко заявили - это очень хорошо.
То, что для
борьбы с этим безпределом планируется создать ювенальный суд - крайне плохо.
Для решения
проблемы нужно убирать её причину.
Ну и что мы все
вместе будем теперь с этим делать?.. http://narod-president.ru/news/da_zdravstvuet_nash_sud_samyj_juvenalnyj_sud_v_mire/2014-01-18-754
|