Архипелаг Святая Русь

Техническая «гуманитарка»

Всякого отчаянного путника, решившего в это непростое время съездить из Донецка в Луганск, на границе республик провожает Ленин-воин. С недавних пор сфотографироваться с ним — добрая традиция, сулящая удачу в пути. Ополченцы, занимающие пограничный блок-пост, оформили скульптуру, вооружив вождя мирового пролетариата одноразовым гранатометом. Еще один положили на постамент: «А вдруг Ильич с первого раза промахнется?» - логично растолковал нам композицию ополченец. Мы вдоволь посмеялись, на двое суток вперед, потому что дальше, на Луганщине, ничего смешного мы не увидели.

Вся новейшая военная история ЛНР написана шрамами на основной дороге республики, соединяющей две мятежные столицы Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

Вся новейшая военная история ЛНР написана шрамами на основной дороге республики, соединяющей две мятежные столицы. От минометок на асфальте остаются аккуратные лунки, в которых можно оставить колесо. Хвосты от «Градов» или «Ураганов» делают бездонные колодцы. Если снаряд шел по настильной траектории и попал в шоссе, он взломает дорожное полотно на огромном участке, как верхнюю корочку на шарлотке ломает неосторожное движение ножом. Рухнувший пролет моста над объездной Луганска даже самого смелого человека заставит втянуть голову в плечи. Уцелевшее звено моста еле лежит на колоннах, поехавших в разные стороны. Изобразить подпорки власти пока не смогли — слишком титаническое сооружение.

Всякого отчаянного путника, решившего в это непростое время съездить из Донецка в Луганск, на границе республик провожает Ленин-воин Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

А вот под селом Хрящеватое работа кипит. С десяток монтеров прокладывают новую линию электропередач. Мастера приехали из России, из Волгодонска. У некоторых есть опыт восстановления Чечни.

А вот под селом Хрящеватое работа кипит. С десяток монтеров прокладывают новую линию электропередач Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

— Пришлось сюда приехать без своей техники, - говорит нам бригадир Михалыч. — Чтобы криков не было о российском вторжении. Машину с люлькой брали уже у местных коммунальщиков. Работы еще где-то на неделю, зато весь Луганск светом обеспечим. Считайте, такая техническая гуманитарная помощь.

Помогают Михалычу расконвоированные зеки. Осужденные на зонах оказались в бедственном положении, бывало их не кормили неделями. Но власти нашли выход, который устроил всех. Под опорой ЛЭП — полевой лагерь бывших зеков, в центре которого штабелек из коробок с армейскими пайками. Михалыч на своих помощников не жалуется, они тоже, кажется довольны и осознают свою миссию.

Мы едем в сторону Краснодона, ночевать, потому что в самом Луганске не работает ни одна гостиница, нет света, воды и еды. За Луганском, в сторону границы, все основные боевые действия шли за шоссе и деревушку Новосветловку, стоящую на Дороге жизни к погранпереходу Изварино. В Новосветловке не можем проехать мимо расстрелянного храма. Останавливаемся, снимаем. Осколки от «Градов» сняли с купола позолоту вместе с кровельным железом, как кожуру с апельсина. Расщепленные стропила торчат, как иглы. Перед храмом - сгоревший танк, а сразу за ним — место локального побоища. Здесь погибло около десятка единиц украинской техники. На выезде из села — та же картина: перекресток дорог, и три сожженых прицельными попаданиями танка и одна БМП, бессильно и навсегда уронившая ствол пушки. После недавних дождей, мертвая техника зацвела ярко-рыжим. Цвет гармонирует с осенней природой.

Наученные горьким опытом летних боев, ополченцы до сих пор берегут эту трассу, прикрыв ее гарнизонами в каждом селе. В мир здесь не верят даже на самом верху. Глава ЛНР Игорь Плотницкий с горечью говорит нам, что ждет, когда Украина в очередной раз нарушит данное слово:

— Это перемирие напоминает мне мир 21 июня 1941 года.

— Есть какие-то нехорошие предчувствия?

— Есть анализ ситуации. Зачем столько украинских войск держать у границы республики? Зима на носу! В то же время нужны зимние квартиры, зимний дизель, зимняя форма. Если мир, или перемирие, то войска обычно отводятся. Чтобы согласовать свои намерения, зафиксированные в Минске. Если у нас мир, значит мир. Если мы воюем,значит воюем. Если кто-то сомневается, в том что мы умеем воевать — можем еще раз показать.

Игорь Плотницкий, сам воевавший командиром батальона «Заря», вынужден теперь искать общий язык с противником. Камень преткновения — ТЭЦ в городке Счастье. Именно из Счастья в область, ставшую республикой, поступала почти вся электроэнергия. Сейчас станция якобы заминирована, отдавать ее украинцы не собираются, даже если придется отмораживать уши назло всему миру.

Игорь Плотницкий, сам воевавший командиром батальона «Заря», вынужден теперь искать общий язык с противником Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

— Мы можем обеспечить ТЭЦ углем, — объясняет нам глава ЛНР, — а они рассчитаются с нами электроэнергией. Мы вынуждены договариваться. Но не всем нацбатальонам это нравится. Им просто нужно выключить у нас рубильник.

Наш разговор прерывает секретарь с символическим указом, который нужно подписать — о переходе республики на московское время. Игорь Венедиктович два раза пробегает глазами бумагу, подписывает ее и говорит нам:

— Вот так. Будем жить с Москвой в одном режиме, в одном часовом поясе. И больше никаких других часовых поясов у нас не будет.

Слияние трех сил

Выходим на улицу. Сам город — словно брошенная декорация к военному фильму. Фасады жилых домов в центре с обвалившимися балконами — снаряды с аэропорта и поселка Металлист, как и в Донецке, не обладали высокой точностью. Разграбленный магазин бытовой техники с пристроенным супермаркетом. В нем остались только ценники с 50-процентной скидкой. Да в овощном отделе тухнет картошка со свеклой. Витрины давно закрывшихся ресторанов разбиты. Готовить не на чем, посуду мыть не чем. Да и кормить долгое время было некого.

Люди стали возвращаться в город только после объявления перемирия. Для нас, приехавших из Донецка, было непривычно за целые сутки не услышать ни одного артиллерийского залпа. Мы не были этом городе три месяца и не могли отделаться от ощущения, что нынешний Луганск похож на съемочную площадку фильма в жанре постапокалипсис.

Сам город - словно брошенная декорация к военному фильму Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

Вот только люди, идущие по улицам, не статисты. Они тут выживают. Больше двух месяцев без водопровода и электричества. Связь пробивается пятнами. Продукты в нескольких открывшихся магазинах только те, что необязательно хранить в холодильнике — консервы, крупа, макароны. Ассортимент в аптеке пугающе скудный. Самый распространенный ответ аптекаря: «Этого нет».

За те три месяца, что мы здесь не были, изменился не только Луганск и его обитатели. Вроде много народу вернулось, машины на дорогах, Изменилась сама атмосфера некогда живого, в меру суетливого города. Гнетущая апатия и усталость — они почти осязаемы.

«Недавно день города праздновали — с концертом, танцами... Вот там люди вроде оттаивали, улыбались, - вздыхает знакомый из местной пресс-службы. - Но все ждут, что будет дальше, после выборов на Украине. И не ждут ничего хорошего. Война еще будет».

В руководстве ЛНР понимают, насколько хрупкое нынешнее перемирие. На минувшей неделе было объявлено об историческом объединении трех силовых ветвей ЛНР, действовавших до сих пор разрозненно. Армия Юго-Востока, казаки атамана Козицина и бригада «Призрак» Алексея Мозгового перед лицом общей угрозы отложили в долгий ящик свои политические амбиции, разные виды на будущее республики и личные разногласия.

С Мозговым мы знакомы еще с марта, когда он в костюме с галстуком и лакированных туфлях ездил по селам и агитировал за референдум. Тогда он казался молодым пассионарным идеалистом, очень увлеченным своей идеей. Сегодня — один из самых влиятельных и жестких полевых командиров.

«Не все там фашисты»

— Насколько Алексей Мозговой изменился с первой нашей встречи? — навестили мы его в Алчевске.

— Да ни насколько, — улыбнулся Мозговой. И тут же вновь сдвинул брови. — Может больше людей стал ненавидеть. Слишком много проявилось тех, кто думает, что бы закинуть в желудок. И не просто закинуть, а чтобы закрома наполнились до верху. Особенно в такое время.

Перед комбригом несколько мобильных телефонов, по ранжиру уложенных в ряд. За спиной — флаг Новороссии. Мозговой — сторонник объединения республик.

— Ты к этому времени начал готовиться раньше других, — вспомнили мы полевые лагеря его ополчения, которые он создавал в начале июня.

Перед комбригом несколько мобильных телефонов, по ранжиру уложенных в ряд. За спиной — флаг Новороссии. Мозговой — сторонник объединения республик Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

— И это себя оправдало. Я раньше других начал тренировать своих людей. Те парни, что были отправлены Игорю Ивановичу в Славянск, прошли Семеновку, — они все остались живы. Только ради этого стоило создавать ополчение и проводить подготовку.

— А возможно и воевать, и строить государство одновременно?

— Конечно. Особенно при наличии такого чиновничьего аппарата, который у нас уже есть. Иначе вопрос — зачем они? Есть подразделения, которые воюют. Есть целые министерства, которые должны заниматься своим делом, правильно? Есть министр, есть структура, она должна что-то делать.

— Мы сегодня видели, как тянут электричество... Думаешь можно сейчас делать больше?

— Больше — не знаю, а вот раньше — точно. А то, что электричество тянется — это хорошо. Алчевскому медкомбинату для полного запуска не хватает сейчас мощностей. Если он запустится, люди начнут получать зарплату. Там ведь 10 тысяч работников, градообразующее предприятие.

— Нет ощущения, что украинцы на вашем участке наращивают группировку для удара?

— Да так и есть. Эта тишина не нам нужна, а Киеву. 26 октября у них выборы. А чтобы их провести, нужно создать иллюзию мира.

На днях в сети появилась странная информация, дескать батька Мозговой отказывается воевать с Украиной. То ли сентиментальный стал, то ли устал... Ввязался в какие-то мутные переговоры с вражеской стороной и не весть о чем договорился. На самом деле все было не совсем так. Мозговой из интереса решил поучаствовать в телемосте со своим противником.

— Несколько военнослужащих из батальона «Айдар» проявили инициативу и возжелали с нами пообщаться, — снова улыбается Алексей. — Почему бы и нет? Включили Интернет, скайп и поговорили. Не знаю, какой у них был интерес в такой акции.

— Что ты им сказал?

— Естественно, если бы я с ними начал общаться резко, грубо, так, как хотелось, диалог прервался бы на первых минутах. А говорил я им, что надо задуматься, кому выгодно чтобы крестьяне с двух сторон лупили друг друга по чем зря. Враг и у тех, и у других один, который сидит в Киеве. Та же Верховная Рада, правительство, Порошенко, Коломойский. Вот где враги, а бьемся мы. Как колизей, в котором два гладиатора развлекают толпу.

Гнетущая апатия и усталость — они почти осязаемы Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

— Ты думаешь, с той стороны такие же люди?

Не могут все 18 тысяч человек, что сюда понагнали, быть фашистами, Правым сектором. Ну нет же. Такие же работяги, таксисты, трактористы. Но им сказали: там враг, стреляй в него. И он стреляет. По российским оккупантам. Я, получается, российский оккупант. Можно даже гордиться этим.

— Может что-то нового узнал о них в ходе диалога?

— Сама их инициатива дает нам шанс хоть немножко приоткрыть людям глаза. Не через СМИ или десятые руки, а напрямую. Может быть где-то кто-то проявит благоразумие и очнется.

Когда мы уже прощались, Алексей Мозговой вспомнил, что за час до нашего приезда говорил по телефону с легендарным командующим ополчением ДНР Игорем Стрелковым: «Он мне сказал: «Как только у вас там что-то начнется, зарезервируй мне место в каком-нибудь стрелковом подразделении». Он готов сюда вернуться даже рядовым бойцом и встать в строй. Надеюсь, он не обидится, что я выдал эту тайну».

В Донецк возвращаемся затемно, по пустым дорогам. На трассе есть один неприятный участок, где над дорогой нависает «Дебальцевский полукотел», в котором собралась прорва украинской бронетехники и пехоты. Военные аналитики предполагают, что из этого полукотла и будет нанесен удар, который разъединит республики. Как косвенное подтверждение этих слов — гирлянды разноцветных огней уходящие в небо. Бьют зенитки, высаживая в темень короб за коробом. Позиция у них прямо на перекрестке дорог. Последний блок на границе с республиками. Освещения нет, только фонарики патрульных еле мерцают. Молодой ополченец, уже в зимнем бушлате, говорит нам:

— Беспилотники задолбали, весь день над нами болтались, вот, вызвали зенитчиков. Один сбили...

Дальше мы не слышим ни слова, ЗУ глушит своим грохотом все звуки в округе. Кто-то из ополченцев присоединяется, и начинает строчить из автомата в небо, прямо по бледному огоньку, который рыскает и покачивается над нашими головами. Зыбкий, как наступившая тишина.