- Михаил Васильевич, для начала напомним, что формат СБСЕ (Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе) изначально создавался Западом как средство разрушения Советского Союза…
- Руководству СССР представлялось, что Хельсинкский документ 1975 года – это большой успех советской внешней политики. На деле получилось наоборот: он стал эффективным инструментом политики западных стран в отношении СССР. Во всяком случае, руководству СССР не удалось удержать и развить договорённость о признании послевоенных границ в Европе (хотя в принципиальном плане, в том числе в контексте проповедуемой прибалтами концепции «оккупации», она свою значимость не теряет). США и ЕС, в свою очередь, сумели в полной мере использовать обретённый ими в Хельсинки рычаг «правозащитной» деятельности для вмешательства во внутренние дела СССР и его разрушения.
После 1991 года СБСЕ был быстро настроен на решение новых задач: окончательный отрыв бывших республик СССР, ставших независимыми государствами, от России; расшатывание позиций Москвы на пространстве бывшего СССР или, что точнее, – исторической Российской империи. Двумя главными инструментами этой работы стали Бюро по демократическим институтам и правам человека – БДИПЧ и миссии ОБСЕ в странах СНГ и прибалтийских государствах. Они настолько быстро и эффективно развернули свою деятельность, что сомневаться в системной предварительной подготовке к этому, на мой взгляд, не приходится.
- Итак, в декабре 1994 года СБСЕ обрело новое название – ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе). В то же время, в полной мере качество международной организации ею обретено так и не было: ОБСЕ осталась форумом, или, как было зафиксировано в Будапештском документе, «инструментом для объединения усилий государств участников по решению проблем безопасности».
- В декларации Будапештской встречи были сделаны далеко идущие заявления о том, что с опорой на ОБСЕ будет строиться подлинное партнёрство в области безопасности и разоружения, вестись урегулирование конфликтов и кризисов в Европе, что руководствоваться при этом государства участники будут «принятыми в ОБСЕ всеобъемлющей концепцией безопасности и принципом её неделимости, а также обязательством не обеспечивать интересы национальной безопасности за счёт интересов других», что на основе принятых в рамках ОБСЕ принципов и обязательств начнётся обсуждение модели общей и всеобъемлющей безопасности для Европы на XXI век. Как показало дальнейшее развитие событий, эти важные по своему содержанию декларации так и остались только декларациями. Запад полностью проигнорировал и сделанное на Будапештском саммите Б.Н. Ельциным «строгое предупреждение», что Россия не потерпит расширения НАТО в направлении своих границ.
Активное и эффективное, но не в интересах России, развитие получили другие тезисы, заложенные в Будапештский документ США и Европейским союзом. Главный из них – о наделении ОБСЕ функцией «демократизации» тех государств-участников, «которые находятся на переходном этапе». Если в Прибалтике инструменты такой «демократизации» - миссии ОБСЕ проработали короткий срок, осуществляя, главным образом, политическое «прикрытие» и поддержку режимов этнической дискриминации и развязывая тем самым им руки для действий в ущерб интересам России, то в СНГ они занимались расшатыванием тех государств, которые сохраняли добрые отношения с нашей страной, и поощрением любых выпадов против неё. Способствуя переориентации элит и общества в странах своего присутствия на Запад и пропагандируя различные схемы регионального взаимодействия без участия России, сыграли немалую роль в смене политических режимов в Грузии, на Украине, в Киргизии, Молдавии, изменении их внешнеполитической ориентации. По сути дела, и сегодня, в силу нехватки у России ресурсов, чтобы обратить работу миссий в должной мере на пользу себе, они остаются эффективным инструментом политики Запада на пространстве бывшего СССР.
- Вот и Стамбульский саммит ОБСЕ был «ознаменован» принятием Хартии европейской безопасности, но на самом деле для России он закончился очередной сдачей наших внешнеполитических позиций.
- За красивыми фразами итоговой декларации об озабоченности гуманитарными проблемами и вопросами развития демократии, а также о приверженности принципу территориальной целостности и суверенитета СРЮ явно сквозило, что Россия фактически приняла западную трактовку причин конфликта в бывшей Югославии, в том числе вокруг Косово, и его принципы югославского урегулирования. Но что ещё более печально, - мы взяли на себя обязательства по выводу войск из Молдавии и из Грузии. Причём оформили их не в двустороннем формате, а как обязательства в рамках ОБСЕ, что позволило западникам взять на себя роль своего рода гарантов их реализации и увязать с выполнением нами этого нашего обязательства ратификацию ими договора об адаптации ДОВСЕ к новым условиям. Если сама договорённость о выводе войск была проявлением государственной слабости, то включение её в формат документов ОБСЕ – сугубо дипломатическим промахом.
- А деятельность России в ОБСЕ уже после Ельцина, как она строилась?
- После встречи на высшем уровне в Софии в 2002 году саммиты ОБСЕ больше не проводились. На уровне встреч министров иностранных дел, позиции России в этой организации формально удаётся «столбить», хотя потом в практической деятельности они во многих случаях не удерживаются и, как говорят дипломаты на своём жаргоне, «сливаются». В результате деятельность ОБСЕ, в итоге, выстраивается в ущерб России. Организация сохраняет свой крайне политизированный характер с ярко выраженными чертами блокового противостояния времён холодной войны и, главное, используется, и будет использоваться, Западом в целях реализации антироссийской политики в наиболее значимых для России регионах, особенно в непосредственной близости от наших границ.
- Невольно задаёшься вопросом, - а есть ли, в принципе, в деятельности ОБСЕ что-либо положительное для России?
- Да, есть. Положительно то, что в ОБСЕ детально разработана система так называемой «жёсткой» безопасности, то есть безопасности в военной и разоруженческой сфере. Договорённости о лёгком оружии, Венский документ о мерах доверия в военной сфере, другие документы действуют и действуют достаточно эффективно. Поэтому президент Медведев неправ, когда говорит, что в настоящее время в Европе отсутствует площадка для выработки Договора о европейской безопасности. Эта площадка – ОБСЕ. На этом надо настаивать. Такой подход поможет начать выгодную нам переориентацию деятельности ОБСЕ с «демократизаторства» на вопросы «жёсткой» безопасности.
- Западники, естественно, будут этому препятствовать…
- Вот здесь и будет проходить фронт борьбы, и эту борьбу нельзя прекращать, как бы активно ни звучали призывы некоторых российских политологов и даже политиков к выходу нашей страны из ОБСЕ. Иначе мы не только потеряем возможность хотя бы контролировать процессы в общеевропейской организации, но и отдадим исторически сложившееся пространство активного присутствия России, важное для её безопасности во всех смыслах, полностью на откуп Западу. Бессмысленно звучат сегодня и разговоры о «закрытии» ОБСЕ: США и ЕС никогда не согласятся с потерей этого эффективного политического инструмента.
- Вернёмся к упомянутым встречам в верхах ОБСЕ. Первая проводилась, когда министром иностранных дел России был А.В. Козырев; вторая – при министре И.С. Иванове. Это фигуры очевидно разные. Значит, дело было не в них?
- Вы правы, говоря об истории внешней политики России последней декады XX века, в том числе об упомянутых встречах ОБСЕ на высшем уровне, в первую очередь надо иметь в виду такой её важнейший фактор, как собственно фигура и деятельность президента. Характерные особенности поведения первого президента России и состояние умов в его ближайшем окружении в 1990-е годы, конечно, сыграли катализирующую роль в утере Россией международных позиций Советского Союза. Впрочем, на этом направлении Б.Н. Ельцин «успешно» развивал линию своего предшественника – первого президента СССР М.С. Горбачёва.
Поскольку мы говорим о политике России в СБСЕ/ОБСЕ – а это международный формат, изначально призванный закрепить послевоенные границы в Европе, хочу напомнить, что одной из отправных точек ельцинского деструктивного внешнеполитического курса. Ею стало подписание им в 1991 году, ещё в качестве президента РСФСР, договоров об основах межгосударственных отношений с Латвией, Литвой и Эстонией в их новом на тот момент качестве отрывавшихся от СССР государственных образований, которые прямо противоречили Конституции СССР. В этих договорах были к тому же проигнорированы серьезные проблемы двусторонних отношений: гражданства, положения русского населения, собственности, финансовых отношений, границ, условий вывода войск. Впоследствии они превратились в острейшие проблемы двусторонних отношений. 24 августа 1991 г. Ельцин подписал указы о признании независимости Латвии, Литвы и Эстонии, дав зеленый свет аналогичному процессу со стороны стран Западной Европы и США, чем ещё более ускорил процесс развала единой страны.
В подходе первого президента России к международным делам принципиально неприемлемой была сама его суть: размен принципиальных внешнеполитических позиций и интересов страны на его личную поддержку со стороны Запада во внутриполитических делах, а также в усилиях по получению и сохранению им лично эфемерного места в так называемой «мировой элите». Это происходило неоднократно, особенно в 1993–1997 годах. Философско-культурологической ошибкой Ельцина было «взятие на вооружение» тезиса о том, что «Россия должна вернуться в цивилизованный мир». Другими словами, жить самой и вести себя в международных делах по рецептам Запада. Пропаганда этой установки лидером страны нанесла серьёзный ущерб как конкретным позициям России в мире, так и самому менталитету русской нации.
- Что, по вашему мнению, лежало в основе такого политического курса?
- В основе всего этого, по моему глубокому убеждению, лежало отсутствие у Ельцина и тех, на чьи советы он опирался, понимания того, что такое русская традиция вообще и русская политическая традиция, в частности. А заключается она в том, что и экономическая, и политическая независимость – пустой звук, если у тебя нет независимости духовной, если ты не следуешь традиционной иерархии ценностей, если во главе угла у тебя не стоят интересы страны в целом и народа в целом, а не какого-то класса или какой-то корпорации. Для обычного жителя «позднего СССР» отсутствие такого понимания, встречавшееся тогда довольно часто, было скорее бедой, чем виной. Но когда, не обладая и пренебрегая им, Ельцин и его ближайшее окружение взялись управлять Россией, это стало бедой всех её жителей, основой для крупных внешнеполитических провалов и потерь, причиной потери авторитета нашей страны в мире.
Можно изобретать множество изощрённых рецептов защиты и продвижения интересов России на международной арене в целом, в отдельных регионах или в тех или иных международных организациях. Можно более или менее успешно проводить их в жизнь. Но пока руководство нашей страны не обретёт этого смыслового стержня, и не начнёт действовать в соответствии с ним, эти успехи, если и будут, то будут тактическими, а стратегически мы всегда будем проигрывать, о чем свидетельствуют, в том числе, и уроки деятельности России в ОБСЕ.
Беседу вел Пётр Сергеев
Специально для Столетия