Первого ноября на московском портале «Активный гражданин» стартовало онлайн-голосование, посвященное переименованию станции метро «Войковская». Голосование продлится две недели.
Вопрос о «Войковской» вызывает большой общественный интерес и бурные споры в интернете. Голосование уже уличают в накрутках – подозрение, пожалуй, небезосновательное, если обратить внимание на то, с какой явной неохотой мэрия Москвы вообще согласилась рассматривать этот вопрос и, тем более, решать его демократическим путем.
За последние годы в Москве «Измайловский парк» превратился в «Партизанскую», «Большая Коммунистическая улица» – в «улицу Солженицына», «Улица Подбельского» – в «Бульвар Рокоссовского», «Лермонтовская» в «Красные ворота» без всяких консультаций с общественностью; но на «Войковской» власти уперлись. Возможно, это связано с тем, что на этот раз инициатива исходит снизу, от самих москвичей – и носит очевидный «идеологический», ценностный характер. Люди просят переименовать станцию метро, потому что знают, кто такой был Петр Войков, какую роль сыграл он в отечественной истории – и не хотят даже пассивно участвовать в прославлении этого человека.
Петр Лазаревич Войков, советский политический деятель, более всего известен тем, что в 1918 году организовал расстрел царя Николая Второго, его семьи и приближенных. В екатеринбургском подвале были убиты одиннадцать человек: сам Николай, его жена Александра, дочери Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия (в возрасте от 23 до 17 лет), 14-летний сын Алексей, а также врач Евгений Боткин, повар Иван Харитонов, камердинер Алексей Трупп и горничная Анна Демидова.
Это убийство, совершенное втайне, без суда и следствия, было обусловлено политическими причинами. Большевики опасались, что царь или его родственники могут стать «знаменем» контрреволюционной борьбы. Хотя Николай и отрекся от престола за себя и за сына, но и сам он, и все его родные, пока были живы, оставались угрозой для новой власти. Приближенные царской семьи были убиты как ненужные свидетели.
Разумеется, Романовы и их слуги не были единственными невинно убиенными во время гражданской войны. Погибло множество ни в чем не повинных людей – и многие из них куда более страшной смертью. Но эти, самые известные жертвы стали своего рода символом, репрезентацией всех, кто погиб в этой кровавой круговерти просто потому, что стоял на пути у новых хозяев России.
О том, почему об этом убийстве важно помнить и важно безоговорочно его осуждать, я уже писала в другом месте. Сейчас же, в разгар бурных дискуссий в СМИ и соцсетях, хотелось бы ответить на основные доводы в защиту «Войковской», которые часто можно услышать от наших сограждан.
– На самом деле Войков не убивал царя! О его участии в расстреле известно только из рассказов эмигранта Беседовского, а Беседовский оклеветал его из личной неприязни.
Это не так. Об активном участии Войкова в убийстве царской семьи сообщают различные источники, как советские, так и эмигрантские или белогвардейские, как не публиковавшиеся, так и опубликованные в советское время.
В воспоминаниях одного из участников расстрела, екатеринбургского чекиста Медведева (Кудрина) подробно описана роль Войкова в провокации против царской семьи – изготовлении «писем русского офицера», якобы подбивавшего царя бежать и возглавить восстание. Именно эти письма стали решающим аргументом в пользу того, что Николай опасен для новой власти и должен быть «ликвидирован». Другой участник событий, Розинский, в своих воспоминаниях подтверждает, что Войков организовал эту провокацию и сам сочинил подметные письма по-французски: он был образованным человеком и, много лет прожив в эмиграции в Швейцарии, хорошо знал французский язык. Упомянутый Медведев сообщает, что на заседании Уральского Совета, посвященном этому вопросу, Войков выступил за убийство Романовых. А книга «Повесть о большевистском комиссаре с чрезвычайными полномочиями», опубликованная советским Госполитиздатом в 1985 году, добавляет, со слов вдовы Войкова, что он произнес на этом заседании пламенную речь с призывом уничтожить не только Николая, но и всю его семью, и приводит пересказ этой речи. Наконец, следствие, проведенное в Екатеринбурге администрацией Колчака, установило, что именно Войков организовал уничтожение трупов при помощи бензина и серной кислоты.
Как видим, и без Беседовского свидетельств достаточно. Не случайно в 1922 году британское правительство объявило Войкова персоной нон грата и запретило ему въезд на свою территорию, а в 1924 году тот же дипломатический жест повторило правительство Польши – ссылаясь именно на то, что Войков участвовал в убийстве царской семьи. В начале 1920-х годов это было общеизвестным фактом. Не случайно и то, что именно за это Войкова убил в 1927 году «мститель» – белоэмигрант Борис Коверда.
– Этот Коверда, убийца Войкова, через 15 лет после этого пошел служить в гитлеровскую армию. Значит, нам предлагают выбирать между коммунизмом и нацизмом!
Нацист Эрнст Рем тоже был убит нацистами, своими же товарищами. И что? Может быть, нам и его прославить, и в его честь что-нибудь назвать?
Об историческом деятеле логично судить по тому, что сделал он сам. А при каких обстоятельствах и от чьих рук умереть – это от него не зависело.
– Все это голосование – акция против нашего советского прошлого. Но ведь в Советском Союзе было и много хорошего!
Верно. Но убийство ребенка-инвалида к «хорошему» явно не относится.
Можно иметь разные мнения о «советском проекте» – но невозможно иметь разные мнения об убийстве женщин и детей. Можно по-разному оценивать историческую роль царя Николая II, спорить о том, не заслужил ли он сам такую участь – но невозможно спорить о больном мальчике, которого отец несет на руках навстречу смерти.
Уважая и ценя то хорошее, что было у нас в прошлом, мы не обязаны вместе с этим возносить на щит явные мерзости и преступления. Это наше прошлое. Мы вправе решать, что из него принять, что отвергнуть.
– Во время Гражданской войны пострадала не только царская семья – почему же такое внимание только к Романовым?
Мы не считаем, что Романовы чем-то лучше остальных или заслуживают большего сострадания, чем «простые люди». Но, как самые известные из пострадавших, они стали своего рода символом. Воздавая должное им, мы делаем первый шаг к тому, чтобы воздать должное всем безвинно погибшим соотечественникам.
– Николай II был жестоким и некомпетентным правителем, на его совести – расстрел демонстрации в 1905 году, Ленские события, «столыпинские галстуки». Его предки тоже принесли России много зла. Да и само воцарение династии Романовых началось с жестокой казни «воренка» – трехлетнего мальчика, сына Марины Мнишек! С чего начали, тем и закончили: их просто постигла справедливая кара!
Обвинения в адрес Николая или его предков не имеют отношения к делу. Нет ничего «справедливого» в том, чтобы карать детей за грехи отцов. Принцип коллективной ответственности исповедуют только дикари: уже в Ветхом Завете он отвергается. Казнь «воренка» вы считаете (и справедливо) отвратительным злодеянием – так почему восхваляете точно такое же злодеяние, совершенное триста лет спустя?
– В истории всегда льется кровь, так уж повелось. Например, Петр Первый тоже жестоко казнил своих противников – может быть, все памятники ему снесем?
Как правило, памятники ставят тем историческим деятелям, которые, помимо кровопийства, запомнились потомкам чем-то хорошим. Как говорится, «мы их любим не за это». Даже о большинстве советских политических деятелей, увековеченных в современной топонимике, можно вспомнить что-то положительное. Но Войков прославился именно соучастием в убийстве царской семьи (и тем, что впоследствии был за это убит). Какие его добрые дела мы можем вспомнить? Что перекрывает или затмевает это преступление?
– У большевиков не было иного выхода! Если бы они не убили царя со всеми родственниками, Гражданская война могла бы продлиться дольше и повлечь намного больше жертв. Это была государственная необходимость!
У них был прекрасный выход: не захватывать власть.
Разумеется, властолюбец на троне готов резать и жечь, лишь бы остаться у власти. И считает это «государственной необходимостью». Но простые люди, заложники его амбиций – с какой стати должны входить в его положение?
– Это наша история, какой бы она ни была – а вы хотите ее стереть или переделать!
Нет. Мы не требуем вычеркнуть Войкова из энциклопедий или замазать его лицо на фотографиях, как поступали с опальными политиками в советское время. Наоборот – мы хотим вспомнить все.
– И все же не надо трогать! Это же наша история! Не мы называли, не нам и переименовывать!
История, которую «нельзя трогать», нельзя оценивать, переосмысливать, извлекать из нее уроки, на которую можно только любоваться издали, как в музее – определенно не «наша». Это история, кем-то или чем-то у нас отнятая. В своем доме можно, по решению всей семьи, переставить мебель или вынести на помойку сломанный стул. В чужом – нельзя. Мы хотим вернуть нашу историю себе.
– Все эти споры о прошлом только отвлекают людей от насущных проблем! В Москве сливают школы, разрушают здравоохранение; платные парковки, точечная застройка… но это никому не интересно, все только Войковскую обсуждают!
Можно подумать, у нас весь народ дружно обсуждал школы и медицину, против точечной застройки шли многотысячные митинги, и вдруг… дотянулся проклятый Войков!
У аполитичности и пассивности общества много причин, но уж точно не Войков в ней виноват. И то, что множество людей, москвичей и не только, сейчас демонстрируют живой интерес к среде своего обитания, готовы спорить, голосовать, собирать подписи – определенно прогресс, а не регресс.
– Вся эта волынка с переименованием затеяна властями, чтобы распилить на этом побольше денег!
Будь так – они бы переименовали Войковскую сами, никого не спрашивая, как делали уже много раз. Но нет, московским властям эта тема явно неприятна, и на голосование они согласились не сразу и под общественным давлением.
– И все-таки, зачем это нужно сейчас? Вся эта история давно в прошлом. Романовы умерли, и их не воскресишь. Не лучше ли заняться актуальными проблемами?
Это нужно нам.
Неприятие бессудных расправ над невинными людьми – один из краеугольных камней современного общества. Если хотите, духовная скрепа.
Власть – это огромный соблазн. Когда можешь убрать с дороги любого «ненужного» человека, отшвырнуть его, как мусор, не утруждая себя ни гуманностью, ни законностью – очень трудно этого не сделать. «Князья человеческие» по-прежнему готовы стрелять и вешать всех, кого сочтут вредными или опасными для себя – сейчас, как и тысячу лет назад.
Единственное, что их останавливает – общее согласие в том, что убивать невинных нельзя. Никакие чрезвычайные обстоятельства, никакая «государственная необходимость» этого не оправдывает. Нельзя – и точка.
А значит, власть имущим приходится сдерживаться, действовать втайне, чужими руками, скрываться, юлить, оправдываться… и, в конечном счете – умерять свои аппетиты.
В тех обществах, где этот запрет размывается, где появляются теории, оправдывающие убийство невинных – расовые, классовые, религиозные, какие-нибудь еще – начинается людоедство. Так было в гитлеровской Германии, в раннем СССР, то же самое сейчас происходит в ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федереации – прим.ред.) «Нельзя сжигать детей заживо в железных клетках? А почему нельзя?»
На такой вопрос сложно ответить логически. Действительно, чего бы и не сжечь? Это «нельзя» – инстинкт самосохранения общества.
Осуждая убийство невинных, совершенное на заре нашей новейшей истории, мы защищаем себя. Мы говорим: это НАС нельзя сжигать в железных клетках. НАС нельзя расстреливать просто потому, что мы кому-то мешаем. НАС нельзя сажать в СИЗО по вздорным обвинениям и держать годами в пыточных условиях, отнимать у нас бесплатную медицину и образование, унижать, лишать элементарных прав. Мы не позволяем «сильным мира сего» относиться к себе как к рабам или домашней скотине.
И осуждение екатеринбургской расправы – быть может, небольшой, символический, но важный шаг в этом направлении.
– И все же вы нас не убедили! Мы устали от переименований, не хотим ничего менять, нам так удобно – пусть Войковская остается, как есть!
Это ваше право. Для того и придумано демократическое голосование, чтобы каждый мог выразить свою позицию. Насиловать или проклинать тех, кто с нами не согласен, мы не собираемся.
Просто вспомните, как кричала горничная Демидова, когда ей ломали ребра тупым штыком. И задумайтесь. |