Архипелаг Святая Русь

Валентин Филиппов: Я приветствую почетного гражданина города Одессы. Ничего там не слышно, если они все-таки скажут, что Одессе — 600 лет, и она — Коцюбеевск — это автоматически передаст вам звание почетного гражданина Коцюбеевска, или нет?

Олег Губарь: Ну, я предпочел бы получить что-нибудь более солидное. Поскольку даже на территории Приморского бульвара было два античных поселения, то мне как-то солиднее две с половиной тысячи лет. Вы ж согласны? Ну что там 600 лет?!  Это как-то мелковато для нас.

Это как когда–то мне говорили: «Ты что продался за бутылку водки»?

Я сказал: «Не, ну как это за бутылку, ну что мне бутылка? Я продался за две бутылки».

Валентин Филиппов: За амфору.

Олег Губарь: Мне надо раза в четыре больше. На самом деле по этому вопросу. Тут относятся довольно иронически. Я могу поговорить и серьезно на эту тему.

Валентин Филиппов: Ой, это будет долго.

Олег Губарь: Нет, полусерьезно я могу поговорить на эту тему. Я имею в виду относительно этого 600-летия. Коротко, лаконично. Вот есть старый одесский анекдот о том, что Борис и Степан —  это одно и то же имя. Это совершенно одинаково. Вот также, вот получается Одесса и вот этот «славнозвистный» Коцюбеевск – это тоже одно и то же.

Анекдот такой.

Значит, смотрите. Борис – это Борух, в просторечии Борух – это Брухис. Значит, Боря — это  Брухис, брухис – это тухис, тухис – это жопа, жопа – это степа, степа – это Степан.

Вот и получается, что Борис и Степан – это одно и тоже.

Вот также получается и с Одессой.

Валентин Филиппов: Простите, Олег. Вам не кажется, что Вы сейчас попытались, так сказать, самое святое оболгать, Вы только что про Бандеру сказали, что он — жопа. Бандера не имелся в виду?

Олег Губарь: Я в данном случае далек от того, чтобы порочить наши святыни. Ну что Вы? Я серьезный человек.

Да, так вот я, возвращаясь к этой. Получается так. Если предположить, что Длугош историк, а не монах, и что, поскольку он родился в 1415 году, а речь идет о событиях 1415 года, что он может знать об этих событиях?

Если предположить, что тот Коцюбеев, который упоминает сказанный Длугош, действительно находился на этом месте, а не в Коцюбеевке, которая существует до сих пор где-то на Подоле украинском, где живет около двух тысяч людей. Так? То есть, сделать серию этих допущений…

Потом, если предположить что этот Коцюбеев, который существовал в начале XV века, и Хаджибей, который существовал в XVIII веке по сходству звучания, это одно и то же. Да? И затем, если предположить, что тот Хаджибей и Одесса, построенная по генеральному плану, – это тоже одно и то же — так вот у нас получается примерно та же цепочка. Что у нас Борис и Степан – это одно и то же.

Валентин Филиппов: Не, ну понимаете, 600 лет – все-таки круглая дата, правда?

Олег Губарь: А если серьезно. Я имею в виду, что нет никаких археологических подтверждений. Потому что, если что-то где-то упоминается, то должны быть, по крайней мере, какие-то археологические материалы, потому что ж непонятно, где это.

Ну, и относятся иронически. И, насколько я понимаю, все-таки это будет спущено на тормозах. Я не знаю, как наш замечательный губернатор, но, я так понимаю, что, у меня такое предположение, что город это проигнорирует, это будет воспринято несколько карнавально и иронично.

Скажите, Олег, Вы вот как историк. То, что сейчас происходит в Одессе, оно как-то перекликается с тем, что происходило когда-то. Может быть,  с румынской оккупацией? Может быть, с временами интервенции 1919-1920 годов, там французы, сербы были. Кто еще?

Олег Губарь: Ну, вы сами ответили на свой вопрос. Это в значительной степени похоже на роман Славина известный — «Интервенция». Или это очень похоже на «Зеленый фургон». Козачинского. Не так давно открыли ему мемориальную доску. О том, как веревками перегорожен город. На самом деле, ведь у нас тоже город перегорожен веревками, просто они не всегда видны. Но, очень часто по линии разграничения стоят какие-то силовики. Люди бранятся с двух сторон через их головы. И реально это происходит, мы это видим. Мы видим, например, как непонятные какие-то формирования «наезжают» на предприятия общепита, предприятия сферы обслуживания, вплоть до пунктов приема стеклотары.

Валентин Филиппов: Не, ну это святое.

Олег Губарь: Стратегические объекты.

Валентин Филиппов: Не, ну, а где они должны харчеваться? Ну, что Вы.

Олег Губарь: Да. Понятно, что идет по всей стране передел «крыш» и других частей, как я говорю, этого шахтного строения под названием «наша страна».

Валентин Филиппов: Олег, у меня такой вопрос. Вот у нас сейчас недавно появился вот этот КСУ, ну Комитет спасения Украины, который очень напоминает по названию и конституционный суд Украины, и Кредитный союз «Украина», который просуществовал благополучно 13 лет  в Одессе и кончился тем, чем обычно заканчиваются всякие КСУ. Я понимаю, что в Одессе, наверное, какие-то ожидания, надежды существуют у основной части, у подавленного большинства населения. Какие надежды возникают благодаря появлению этого Азаровского комитета спасения?

Олег Губарь: Ну, насколько я могу судить из круга своего общения, отношение конечно ироническое. Почему? Потому что, Вы ж понимаете, что за любым таким формированием, кто-то должен стоять.

Если есть какие-то ресурсы, то с ними надо считаться. А когда люди не видят ресурсов, то это вызывает, как бы… Правительство в изгнании вызывает ироническую улыбку, если его никто не поддерживает, если за ним никто не стоит.

Когда, понимаете, утопающие хватаются за соломинку, и люди готовы уже верить кому угодно, потому что у них тоже нет других протестных ресурсов. И враги наших врагов – наши друзья. Вот. При всем, при ироничном отношении. Просто в данной ситуации ничего нового.

Валентин Филиппов: Как вы сами себя ощущаете? Есть ли внешнее давление со стороны властей, со стороны нацистских активистов, которыми сейчас наполнен город? Каково сейчас живется лично Вам? Чувствуете ли вы себя под угрозой? Насколько комфортно?

Олег Губарь: Я сейчас в таких обстоятельствах, при которых я меньше, гораздо меньше, значительно меньше, бываю на людях и в гуще событий.

Я был 2 мая (2015 года) на Куликовом поле. И, естественно, там негативным был тот момент, что огромное количество силовиков в городе всех мастей, всех расцветок. Такого количества я не видел за всю свою жизнь. Было ощущение, что я живу в прифронтовом городе. Я прожил уже большую жизнь. Но такого я не видел. То есть, на каждой улице. Я оказался после Куликова поля на бульваре. Я начал считать просто количественно военных, разных военных: в такой форме, во всякой форме, в таком берете, в черном берете, в красном берете. Считал и потерял счет. По всем улицам они ходили.

Что это было?

Это что – это желание запугать?

Ну, непонятно, вообще.

У нас ведь, на самом деле, опять-таки это можно переводить на иронические рельсы. Там, по официальным данным, СБУ 120 спецопераций против террористических групп. И три возбужденных уголовных дела. То есть, анекдот какой-то. У нас этих террористов на каждом шагу, значит, в розницу и пучком.

Все эти карнавальные и потешные взрывы, ни одного погибшего.

То есть, просто какой-то цирк. Что тут происходит? У меня ощущение, что нас водят по какому-то замкнутому кругу, дурят, идет какая-то мутная движуха.

Мои личные ощущения: я ощущаю, что подавляющее большинство горожан ко мне относятся с симпатией.

Подавляющее число.

Это не 51% на 49%, а это, по крайней мере, 70% на 30%, 75% на 25% и 80% на 20%.

То есть, я чувствую себя в своем в принципе городе, но иногда, пардон, конечно, за прямолинейность, не покидает ощущение, что я живу в оккупированном городе.

Потому что, все люди самоидентифицируют себя как одесситы, а  живут, я не знаю, при каких-то навязанных порядках.

Так что, конечно, много нападок, много агрессии, потому что, пусть это будет даже не 20%, а 10%  и не 10%, а 5%, но когда эти проценты, эти люди очень оголтелые, агрессивные, и совершенно с ними невозможно полемизировать нормально.

Это конечно удручает, угнетает и вызывает горькое ощущение.

В своем собственном городе как будто бы в изгнании.

Валентин Филиппов: Ну что я могу сказать, приезжайте, если что, к нам.

Олег Губарь: Приезжайте к нам на Колыму)))). Нет уж, лучше Вы к нам.

Валентин Филиппов: Южный берег Крыма, здесь хорошо.

Олег Губарь: Ну, если на то пошло, то я предполагал и хотел поехать. Но, опять-таки. Я не хочу там жаловаться, но физически мне это сложно, просто физически сложно это организовать. Если бы я сел на поезд, как прежде, доехал до Симферополя. Мне нужна нормальная комфортная зеленая дорога. Я уже не в той ситуации, после 16 химиотерапий ……

Валентин Филиппов: Две границы пройти пешком конечно.

Олег Губарь: Я планировал этим летом отдохнуть в Крыму, посмотреть своими глазами, подышать крымским воздухом. Тем более, что с Крымом меня связывает очень многое. Я там проходил геологическую практику на полигоне Московского университета. И мы там сотрудничали с Московским геолого-разведывательным.

Я лечился в Крыму, в Евпатории. Встал на ноги в Крыму и стал активно работать. Так что для меня это родные места.

Потом я занимался историей, изучением береговых процессов, я тоже работал в Крыму.

В общем, Крым для меня – это родные, дорогие и любимые места.

Вот.

Так что я немножко Вам завидую.

Валентин Филиппов: Ну, для меня любимые места – Одесса. Но, пока, — никак, ну никак туда нельзя. Но, я верю, что….

Олег Губарь: Даст Бог, будем ездить. Вы туда-сюда.

Валентин Филиппов: Я после войны вернусь на Родину, в Одессу. Надо же будет следить, чтобы они снова не поднялись. Тут на всю жизнь работы хватит.

Олег Губарь: Да.

Валентин Филиппов: Ну, хорошо. Огромное Вам спасибо. Надеюсь, что будем созваниваться.

Олег Губарь: Пожалуйста, я всегда к Вашим услугам. Окей.