«Зато, говорю, мы делаем ракеты,
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей!»
Первоисточником этого мема является песня Юрия Визбора «Рассказ технолога Петухова». Ну, а для нас, уважаемый читатель, источником является новость, что Президент России Дмитрий Медведев решил лично возглавить попечительский совет инновационного центра «Сколково». Приятно, что у президента, в перерывах между управлением государством, появилось собственное небольшое хобби.
Никто не идет в космонавты
Глядя на наших отцов и дедов, которые запускали космические корабли, создавали самую совершенную в мире военную технику и современные технологии, может показаться, что научный потенциал в России еще существует. На самом деле это далеко не так. «За Русь и науку!» тосты поднимают уцелевшие 50-60-летние сограждане, горестно пытаясь вспомнить, как называется «бизнес-центр», который теперь находится в здании их родного НИИ или бывшего «почтового ящика».
У нас образовалась огромная двадцатилетняя лакуна между «старыми учеными», которые так и не смогли оставить последователей в силу разрухи всего научного потенциала, который мы получили после распада СССР, и ЕГЭ-школьниками, мечтой которых является кручение вентиля на буровых Газпрома, кресло чиновника, где можно получать взятки, или белая рубашка менеджера банка или инвестиционной компании. Космонавтом, увы, уже не хочет быть никто. Это нецелесообразно, опасно и мало оплачиваемо.
Единственное утешение - что наши отцы и деды строили прочно и на века, так что нам некоторое время удастся протянуть на остатках той промышленности, которая еще уцелела. Правда, пессимисты утверждают, что недолго, ибо до смерти последнего дяди Васи, который еще понимает, как работают эти станки-монстры, осталось лет пятнадцать, не более.
Что же в реальности? Ответ на это можно найти в любой телепередаче, где президент или премьер то и дело открывают очередное отверточное производство и со слезами умиления смотрят, как на месте, где еще полтора года назад был пустырь, возник очередной сборочный цех, с конвейера которого скатывается очередная иномарка или стиральная машина.
Немногочисленные бодрые рабочие в чистых фирменных спецовках маются от безделья на заднем плане, ибо производство настолько роботизировано, что им в лучшем случае доверяют упаковку и утилизацию упаковочных материалов от импортных запчастей и простейшие погрузочно-разгрузочные работы. Здесь труд аборигенов обходится дешевле роботов. Вторая часть персонала представляет собой охранную структуру, которая бдительно следит как за рабочими, так и за местными жителями. Чтоб не сожгли. Ибо от строительства таких заводов квалифицированных рабочих мест не прибавляется.
Есть и другие примеры. Вспомним попытку создания российского пассажирского самолета. Из основных авиационных КБ согнали уцелевших авиаспециалистов и «скрестили» их с западными фирмами. Пока что дорогущее дитя разных родителей под названием «Сухой СуперДжет» смогло только подняться в воздух и даже поучаствовать в паре-тройке выставок, но вот возить пассажиров еще так и не начало. И так далее, и тому подобное.
Купленные инновации
Поэтому родное правительство в неуклонной заботе о нашем народе наконец-то поняло, что мертвую науку не воскресишь, а из детей алкоголиков новых ученых вырастишь не скоро, и вспомнило, что есть такое слово – инновации.
Что же это означает? А очень просто. Мы сразу отказываемся от иллюзий, что умеем что-либо делать, и спокойно покупаем готовые западные технологии, и уже на их основе продолжаем производить различные механизмы, столь необходимые нашей стране. Ну, а для производства ширпотреба у нас существуют Китай, Индия и Таиланд, которые обеспечат нас столь необходимыми велосипедами, синтетическими куртками, швейными машинками. И даже достаточно неплохими автомобилями, тракторами и автобусами.
Нефти и газа хочется всем. Что же касается Тольятти с его «АвтоВАЗом» и прочих городов, где производство еще является градообразующим, то надо немного подождать, пока основная масса населения сама вымрет, а остальных нанять в уборщики и охранники нового роботизированного завода, за пару лет слепленного для нас какой-нибудь западной фирмой. Бизнес есть бизнес. В конце концов, живут же так Таиланд и Камбоджа, Вьетнам и Буркина-Фасо. А мы чем от них отличаемся? Мы тщательно скрываем, что даже по уровню коррупции находимся на одинаковых позициях с этими странами.
Ну, а что же новое поколение? - спросите вы. Гм, незадача. Но ничего. Интернет позволяет путешествовать, не выходя из дома, а построить Макдональдс и пару 3D кинотеатров для развлечения местного плебса - вообще не проблема.
Что же такое Сколково?
На самом деле, это абсолютно неважно. Будет ли это научным гетто или оазисом под патронажем западных фирм, в который никого не будут пускать, - вряд ли оно станет интеллектуальным центром, решения которого потом растиражируют по всей стране. Дело в том, что к традиционной науке Сколково не будет иметь ни малейшего отношения.
Например, генеральный директор ОАО «Российская венчурная компания» Игорь Агамирзян считает, что у России вообще нет традиций качественного производства. «Поезд уже ушел – мы переходим от индустриальной экономики к постиндустриальной, и пытаться воспроизвести старые уклады бессмысленно. Конкурировать с китайцами в массовом производстве не получится, это то же самое, что пытаться наладить производство карет. Крайне низкомаржинальное производство, оно выгодно только в большом масштабе, и нам уже здесь делать нечего».
Еще одна из проблем - отсутствие квалифицированных российских экспертов в области науки. До окончательного физического вымирания российских ученых надо успеть сделать хоть что-нибудь. Поэтому государство и торопится. По сути, Сколково - это последний шанс попытаться начать восстановление российской науки.
Единственное, что меня смущает, это пестрый состав наблюдателей и попечителей, которые будут этим заниматься. Очень много их, и разнообразны их интересы. Большинство - просто везунчики, которым хватило хитрости и изворотливости не разделить одни нары с Михаилом Ходорковским, ибо их деньги, прежде всего, сделаны на тотальном ограблении собственного народа и присвоении себе результатов труда предыдущих поколений.
Так что возможно и другое. Вор у вора дубинку не украдет. Но известно и третье, через два года максимум мы все точно узнаем, начало получаться или нет? Вполне возможно, что ставка на молодых прагматичных ученых может и оправдаться. Только вот кто построит там лаборатории, оборудованные по последнему слову науки и техники, испытательные полигоны и реакторы? Америка странам третьего мира такое оборудование не поставляет, а наше, российское, видимо не будет совместимо с компьютерами Intel и операционными системами Microsoft, телефонами Nokia и другими высокотехнологичными продуктами учредителей и спонсоров технограда (иннограда), которые там заявлены. Подобные технологии туземцам не поставляются, а врагам особенно.
Пока у нас на боевом дежурстве стоят протекающие окислителем полуразваленные ракеты с ядерными боеголовками, нас будут бояться и даже немного считаться с нами. Но только до тех пор, покуда вся обороноспособность нашей страны окончательно не развалится. А пока возврат из капитального ремонта десятка СУ-27 у нас именуется «капитальной модернизацией ВВС страны», а еженедельный «проворот механизмов» крейсеров, стоящих у причалов, – плановыми учениями.
Дойдут ли деньги?
Россия давно уже превратилась в страну третьего мира. И этот факт необходимо признать, дабы избежать самообмана. У нас не осталось практически никаких собственных действительно высокотехнологичных производств и особенно производств полного цикла. Наши металлургические комбинаты способны выпускать достаточно плохой металл, из которого делают рельсы для железных дорог общего назначения (рельсы для «Сапсана», мы, например, закупили в Японии), оцинкованное кровельное железо и трубы. Остальное - это примитивные полуфабрикаты из черных металлов. Даже металл для автомобилей выгоднее закупать за рубежом, иначе на сварочном производстве кузовов идет один брак.
В общем, ширпотреб на уровне черных металлов и удобрений у нас еще производится, а вот шелковые ткани уже нет. Больше нет российских фотоаппаратов, музыкальных центров, велосипедов, телефонов и телевизоров. Не говоря о компьютерах, автомобилях и программном обеспечении. И несмотря на обильные урожаи зерна, которые негде хранить, пшеницы твердых сортов, у нас тоже нет.
Тем не менее, о деньгах. То, что государство выделяет на Сколково - это сущие копейки в рамках России (чуть меньше чем на космическую программу). За шесть лет Сколково получит из бюджета 100 млрд рублей, из них в следующем году - 15 млрд. Знаете, что этой годовой суммы не хватит даже на строительство одного километра четвертого транспортного кольца Москвы (подробности в статье «Занимательная Лужкоматика»)?
Остальное «добровольно» даст крупный бизнес, в интересах которого не портить отношения с властью. Следует также понимать, что деньги и ресурсы - это вовсе не одно и то же. Государство должно инвестировать эти «цветные резаные бумажки» в какие-либо проекты, особенно если эти проекты реализуются на внутреннем рынке.
Есть подозрение, что Сколково - это эксперимент и прототип возможного будущего направления развития науки в России с чистого листа. Вспомним Большой театр. В XIX веке он был построен меньше чем за четыре года, при этом железобетона, подъемных кранов, самосвалов и современных материалов тогда не существовало и в помине. А его реконструкция идет уже 6 лет, съела около миллиарда долларов и сколько еще продлится – неизвестно.
Строить с нуля - в разы быстрее и эффективнее. Другое дело, что это Россия, и правило «воруют», еще никто не отменял. Поэтому реальные затраты будут, конечно, больше, чем честная себестоимость. Но на данном этапе это не страшно. Ведь несмотря на тотальное воровство, доходят же какие-то деньги до Сочи - столицы первой в мире зимней Олимпиады в субтропиках. Так и со Сколково. Деньги должны дойти, особенно если обложенный данью бизнес будет контролировать их целевое использование, что, собственно говоря, в интересах самого бизнеса.
Сколково и образование в стране
Конечно, нобелевский лауреат академик Жорес Алфёров, который руководит инноградом, и сравнивает эту затею с атомным проектом, но, в то же время, отмечает, что в отличие от самого атомного проекта, Сколково не решает вопрос об образовании в стране в целом. И это очень печально.
Скорее всего, инноград на самом деле очень быстро выродится в расширенные представительства западных промышленных и научных гигантов, где на западные корпорации будут работать молодые российские ученые. Причем понятно, что любая действительно современная технология является технологией двойного назначения, то есть военной. Но таких технологий в Сколково не будет. Российским ученым будет позволено работать над совершенствованием фановых систем туалетов самолетов «Боинг», созданием титановых баков для американских бомбардировщиков, которые и будут впоследствии производиться из российского титана, и т.п. Дело в том, что наука - штука очень небыстрая, и с экономической точки зрения весьма и весьма поздноокупаемая. Если окупаемая вообще.
Станет ли «Сколково» всероссийским научно-техническим университетом? Конечно, нет. По всей России вряд ли наберется ученых хотя бы на одну кафедру мирового уровня, считает Агамирзян. Что же касается денег, то сейчас они размазываются по всем федеральным университетам, по всей стране. В общем, как и многие другие инвестиции в образование.
PS. В 1999 году некий ученый выступал по телевизору в некой программе. Никогда не забуду его слов: «Ну, кто вам сказал, что в России хоть какое-то производство может быть дешевле, чем в Юго-Восточной Азии? У нас в стране только условного топлива на человека уходит до четырех тонн в год, а это больше чем годовая зарплата китайского рабочего». Я задумался. А вы? Да пребудут с нами инновации!
Виктор Галенко , заместитель генерального директора ООО "Финам"
Финам.инфо - http://finam.info/currency/news2315400001/default.asp
|