Оригинал взят у  chervonec_001 в Интервью Стрелкова на Нейромире. Текстовка ( ч. III)
Вопрос: Игорь Иванович, а у вас есть контакты Путина, вы общаетесь лично? Или хотели бы?
Стрелков: Никогда, я его ни разу в жизни даже не видел. Но наверное хотел, но мне никто так и не предлагал.
С места: Ну а что мешает?
Стрелков: Ну а что, надо было пойти к Кремлю с плакатом «Путин, прими меня»? Чтобы потом написали, что Стрелков окончательно сошел с ума? Вышел в одиночный пикет на Красную площадь? Более того, скажу, что ни с кем из более менее знаковых фигур из Кремля я не встречался и не разговаривал. Вы должны понимать, что они живут в своем мире, и в ихнем мире я всего лишь какой-то отставной полковник, который случайно, по их недосмотру получил какую-то известность, которую нужно как можно быстрее придавить.
Вопрос: Вот вы переходите со своим отрядом, со своей техникой границу сопредельного государства, без ведома главнокомандующего… мне просто интересно, как такое возможно?
Стрелков: Я вам не могу ответить. Давайте не будет затрагивать вопросы с переходом границы и того подобного. Я могу говорить только о своей мотивации.
Вопрос: Что ждет при поражении Новороссии?
Стрелков: А немедленно начнется бодяга вокруг Москвы. Если противник отступил в одном месте, его начинают давить в другом.
( Свернуть )
Ну почему я всегда сравниваю политику в отношении Донбасса с политикой Милошевича? В свое время в 92-м году я сам был участникомвсех этих событий, на уровне рядового бойца, но тем не менее. Я много общался, разговаривал, слушал, когда югославская народная армия на территорию Сербской Крайны, в Боснию, последовал ультиматум со стороны Запада Милошевичу, выведи войска и все будет нормально. Соответственно Милошевич вывел войска и начал усиленно снабжать сербский местный отряд – вооружение, боеприпасы, все снабжение шло с территории Югославии, инструкторы там тоже были.
Ну это один к одному, как у нас на Донбассе сейчас. Потом хорватская армия защищает сначала Книнскую Крайну, потом Вуковарскую Крайну и Милошевичу Запад говорит:«не вмешивайся, договоримся потом». Милошевич уступает.
Потом происходят Дейтонские соглашения, Милошевич сдает Боснию в состав Боснии-Герцеговины, хотя все местные сербы хотели быть в Сербии и за это и выступали. И свою республику Сербскую они рассматривали как промежуточный этап перед возвращением в состав Сербии.
Он уступил, причем, помните, он перед своей смертью там обещал, все всем расскажу типа, и тут же умер, его до суда не довели, а просто уморили и все, чтобы он не дай Бог чего-то не сказал. Но по как бы неофициальным каналам ему было обещано, что сдавай Боснию и никаких к тебе претензий, стоило ему отказаться от Боснии, тут же началось Косово, только он вывел войска из Косово, тут же случился тамошний майдан… все.
Шаг за шагом, последовательно этап за этапом.
Потому если состоится сдача Донбасса, тут же без перерыва начнется ситуация с Крымом. На что надеяться тут?
Вы поймите, я не знаю, чем вызвано это взбрыкивание Путина, теперь можно так это говорить, то есть взятие Крыма, воссоединение Крыма, но для Запада это все и теперь сколько бы Путин ни уступал, они его будут добивать до конца. Если он это поймет, у нас есть шанс более-менее бескровно, без огромных потрясений, возродить Россию.
Теперь у него выбора на самом деле нет, если он будет уступать, они его в Гаагу точно загонят, а если он захочет остановиться, ему придется обращаться к русскому народу, через голову своихсмотрящих иначе их никак не назвать. Только такая для него альтернатива. А для нас альтернатива, я могу сказать, что пока нельзя быть в оппозиции Путину, что пока остается шанс все-таки обратиться через голову, это будет значит, что будет куплено спасение России. А иначе прольются потоки крови с неизвестным результатом.
И еще получим во главе Шувалова на царство, как мне сказали недавно.
С места: Гогенцоллерна?
Стрелков: Ну говорят Шувалова, ну там примерно то же самое, только еще хуже.
Вопрос: Возможно именно это испугало правящий слой в России, включая Путина, что в общем-то эта идеология она грозит и правящему слою Российской Федерации, это была одна из причин, почему в общем зачистили именно вот это. Как вы думаете?
Стрелков: На мой взгляд и да и нет, потому что для того, чтобы довести Донбасс до нынешнего состояния, все-таки недостаточно было просто формирования какой-то там идеологии. Понимаете, ведь в принципе по большому счету, да и по маленькому тоже, не только Донбасс, а и вся Новороссия от Харькова до Одессы могла бы повторить путь Крыма.
В Крыму ведь не произошло никакого формирования национально-освободительного, социального и прочего отдельного движения, там обычная наша российская система, там плавно вся партия регионов и не только партия регионов, но и практически все представители украинского политикума, в отличие свободовцев, среднебоковцев и прочей сволочи плавно перетекли в Единую Россию, в государственную партию. Но там половина крымского правительства Аксенова там представители именно бывших государственных националистических движений. Министр сельского хозяйства бывший свободовец, например.
То есть ничего там не произошло, все люди остались на тех же самых местах, но тем не менее Крым вошел в состав России и в общем-то где-то плюсы, где-то минусы, уровень жизни наверное остался прежним, ну где-то понизился, где-то повысился теоретически может быть, теоретически наверное может повыситься до среднего российского уровня.
Теоретически, но не в условиях военных действий, которые происходят, потому что Крым, когда мы разговаривали с Аксеновым Сергеем Валерьевичем, у которого я все-таки был помощником, правда по официальной версии меня там как бы не было, но ничего страшного, бывает. У него было полное понимание и у меня естественно было, что Крым, присоединенный вместе с Новороссией – это заутюжено. Крым, отрезанный с севера враждебной страной по перешейкам, это сухая рука, которая будет сохнуть, это засыхающий виноград, вянущий. Понимание, что он завянет, было уже тогда, но тем не менее, Крым более-менее вписывается в российскую действительность, политическую, социальную, экономическую.
Точно так же могло произойти и на Донбассе. И допустим лично у меня было ощущение, что так и будет, и надежда, что так и будет по ряду причин, потому что в любом случае воссоединение Украины, воссоединение Новороссии с Россией все равно на мой взгляд ставило Россию в противоречие с Западом, в противостояние, и должно было способствовать возвращению России на круги своя. То есть превращение России из сырьевого придатка в статус суверенного независимого государства. Это просто логика развития событий. Логика развития событий говорит о том, что если мы для Запада остаемся в статусе полуколонии, сырьевого придатка, то у нас ничего не изменится.
Как только мы начинаем с Западом бороться, то это вызывает процессы, которые объективно ведут нас к большей независимости, к большему и социальным в значительной степени …. Иначе не получить поддержку народа. А чем сильнее обостряется обстановка, чем она тяжелее, тем больше требуется правительству поддержки со стороны народа, а не со стороны кучки олигархов. Это понимание было. А вот что непосредственно создавалось там, давайте без иллюзий, там вообще ничего не успело создаться. Вся местная элита была очень жестко вписана в олигархические схемы Ахметова и Ефремова, местных олигархов очень жестко. И она, местная элита в подавляющей своей части, либо враждебно отнеслась к народному восстанию, либо нейтрально, не торопясь в него вмешиваться. То есть они ждали, что войдет Россия и тогда они вольются в ту же «Единую Россию», как говорили, имело место в Крыму, либо Украина восстановит порядок и они, поскольку не выступали против, то останутся при своих. То есть те политические активисты, которые были, они тоже в значительной степени были ахметовцы.
Пургин, например, ну он наиболее такой или господин Захарченко, из местных бандитов, они в общем-то никакой альтернативы предложить не могли. Тем более не мог предложить альтернативы какой-то Александр Бородай, который на халяву проскочил, извините за выражение, и стал премьер-министром. У него давно уже никакой идеологии нет. Когда-то он был уважаемым мной человеком, и соавтором в газете «Завтра». Но он давно уже никаких идей социальной справедливости не высказывал, он давно уже мутировал в обычного пиарщика, прислужника власти. А там, когда была катастрофическая нехватка всего и понимание, что все это можно получить только из России, теоретически и практически, но и вообще понимание, что Донбасс без российской поддержки не продержится никак, оно накладывало очень сильные ограничения на все практически действия, в том числе военные, то есть когда занимались военными вопросами, я отлично понимал, что перспективы нет, если не будет российской помощи.
А я-то рассчитывал на российское вмешательство, такое же как в Крыму, а иначе нас обязательно задавят, просто соотношение сил, соотношение ресурсов, оно неподъемное. А принять на вооружение некую черную идеологию автоматически означало отсечь всю помощь, поэтому не из чего там было формироваться, идеи среди людей носились, очень огромное количество людей писало мне письма и по интернету и вручную, с предложениями как нам типа не сдавать Новороссию, как срочно создать народное правительство, народный банк, еще какие-то схемы, но все это было конечно знаете, умствования, все это было конечно очень хорошо и интересно, но неприменимо в конкретной ситуации.
И потом не было местного актива именно такого, в Крыму какой-никакой актив был. Там были структуры, то же аксеновское «Народное единство», «Русское единство», то есть там была какая-то структура, а здесь не было вообще. То есть придя туда, я столкнулся с ситуацией, что лидеров нет, просто нет. То есть если в Севастополе мы могли работать,опираясь на местных, и нас, тех люди, которые туда приехали, не было практически видно. То есть был лидер, была группа у местных, а в Донбассе этого не было, элита самоустранилась полностью, ярких лидеров нет, Губарев в то время был в плену, а когда его выменили, все было поздно, уже все места были заняты. И та группа, которая сидела в Донецке, опять же я рассчитывал на то, что когда мы войдем в Славянск, поднимем вооруженную силу движения, это даст мощный толчок тем структурами Донецка, чтобы они организовали у себя настоящее правительство, настоящий парламент, начали активно работать. Нет, они как сидели, так и продолжали сидеть, принимали какие-то законы, но не могли наладить власть, единственно на что их хватило, это на проведение референдума.
Потому что на первоначальном плане все упиралось в референдум. Вот они проведут референдум, после этого проведутвыборы. И как вы сами понимаете, в начале референдума видимо были надежды, прозвучало то, что референдум надо перенести прозвучало буквально за два дня до его проведения, когда уже поздно было отменить. Но в начале это явно согласовывалось.
То есть все должно было закончиться на референдуме, а вот когда референдума не произошло, началось то, что я называю ? деморализацией, все развели руками, что делать дальше. Позиция России была непонятной уже тогда. Все строилось в расчете на Россию, что делать?
То есть здесь опять нужно было сформировать наверное какое-то правительство, комитет общественного спасения, но местные кадры, которые были, они этого просто не могли сделать по своим моральным и деловым качествам. Ждали, что я там подниму знамя? Но как? Я не местный представитель, я извините из России, чужой для вас, но как, вы же понимаете.
С места: Цареву почему не дали?
Стрелков: Царев там был. Но потом ему приказали уехать, и он уехал. То есть внизу условно говоря народное движение было очень мощное, но совершенно отсутствовало то, что Ленин называл партией. И совершенно отсутствовал иммунитет. То есть средний класс был готов, но высшая элита совершенно не была готова, либо она была против, либо полностью самоустранилась. И в этом вся беда. Некому было возглавить это движение по-настоящему из местных, кто мог бы считаться легитимным. Так формально объяснялось удаление всех российских командиров, то есть они не местные типа, они нам мешают в переговорах. Так вот поверьте, местные все лидеры, как Пургин, Пушилин, они меня тоже не переваривали тогда. Потому что они так или иначе были встроены в местные схемы, а я с эти схемы никак не встраивался. Они хотели прийти к власти и обогатиться, чем собственно они сразу и занялись, когда в качестве марионеток пришли к власти, они очень хорошо обогатились.
Вопрос: Неужто трудно так понять, что вы министр обороны будущего правительства, а они другие министры и прочее…
Стрелков: Вы понимаете, что все было очень сложно понять, дело в том, что сразу была проведена политика «разделяй и властвуй», одновременно с назначением меня министром обороны был назначен министром внутренних дел Захарченко, а министром Государственно безопасности Ходаков. И соответственно, когда я пришел в Донецк, у них уже были свои батальоны, которые мне даже формально не подчинялись… Все, политика, «разделяй и властвуй», ее классический принцип, была нормально проведена, в этом отношении я аплодирую.
Вопрос: Игорь Иванович, а Антюфеев с Приднестровья где был?
Стрелков: А Антюфеев с Приднестровья действительно был призван, но понимаете, что Антюфеев с Приднестровья не мог вытянуться в Донецк и сказать, вот принимайте, я Антюфеев с Приднестровья.
Естественно, что он приехал с определенным мандатом, вместе с Пинчуком и Березой, двумя своими товарищами по Приднестровью. Ну и естественно, он проводил ту политику, которая ему предписывалась. Ну не считая того, что он вечно был пьяный…
Вам просто все это представить сложно, со стороны все это выглядит наверное легко, как же так, вооруженные силы есть, люди есть, люди даже поддерживают, верят, готовы пойти и в огонь и в воду, почему он типа не взял власть и не сделал все… ну невозможно это было… понимаете, мы реально вели бои каждый день, вы что думаете, мы каждый день захватывали вагон патронов, чтоб каждый день вести бои.
Там было столько проблем, к тому же понимаете, я как военный командующий, чтобы брать политическую власть, я должен был кого-то назначить на свое место. Потому что невозможно одновременно заниматься политической работой, в таком сложнейшем регионе, который к тому же нифига не знаешь, извините за выражение, я уже на жаргон перехожу. Ну не знал я Донбасс вообще, я там никогда не жил, никогда не работал, в экономике я ноль, в политике я кое-что соображаю, но я не профессиональный политик.
С места: А Петровский?
Стрелков: Про Петровского я отдельно скажу. А кого ставить? Петровский что? А его я тогда почти не знал, мы с ним там приятельствовали достаточно сильно уже по месту работы. Петровский сказал, вот я хочу быть начальником ГРУ, ну я знаю, что он может, ну а поскольку он был единственный ГРУ-шник у меня в штабе… Катастрофически кадров не было.
С места: Он местный?
Стрелков: Ну вообще-то он российский полковник. Он только родился в Донбассе.
Вопрос: А Луганск?
Стрелков: А на Луганщине в самом начале я не был.
Вам кажется, что если бы существовал план, если бы было время на подготовку, может сразу удалось сформировать какие-то структуры и зайти с ними, единственно, что удалось собрать, это достаточно аморфный отряд и срочно заскочить пока не подвели, вот так.
Действительно, действовали по принципу: главное ввязаться в бой, а там видно будет, потому что просто физически ощущал, что еще несколько дней и они там все сдуются. Ну вы же помните, да, что они там захватили СБУ в Луганске, …. И изо дня в день, и продвижения никакого. Вообще никакого. Телевидение они даже не смогли там захватить, ничего не смогли, то есть там не было скоординировано и надо было срочно идти вперед. Для этого и пошли. Ничего мы не успели организовать, ничего не было, никакой поддержки, никакой налаженной связи. Взводами командовали рядовые срочной службы, ротами сержанты. Офицеры не шли, вообще не шли, такая ситуация была, при массе добровольцев в Славянске 33 афганца было, то есть ветеранов Афганистана, из них 7 офицеров. Они пришли ко мне на встречу и спросили, а российская армия войдет? Я говорю: «не знаю». «Ааа, ну ладно».
Короче на следующий день пришли добровольцами 3 человека из 30, и ни одного офицера, потому что зарплаты я платить не мог, оружия катастрофически не хватало, боеприпасов не хватало, формы не было, не было ничего. А они извините не привыкли к этому, они в Афганистане воевали, у них все было, со всеми ресурсами. Каждый знал, что если его убьют, то семья не останется… а тут на свой страх и риск надо было идти воевать. Вы думаете, что самое страшное?То, что если у нас это повторится, то будет то же самое. Вот один к одному. Тот, кто привык? у нас масса чеченцев, у нас масса афганцев, и вот когда если что наступит, большинство из них скажет, извините, я на такое не подписывался.
Вопрос: Это менталитет такой?
Стрелков: Это менталитет постиндустриального общества. Я над этим долго думаю, почему у нас вот так, почему мы не можем, почему патриоты, которых достаточно много, почему они вообще не могут объединиться ни в какую партию. Почему у нас тут мизерные группы, по 3 человека, по 10, по 50, по 100? И даже у меня в Движении вот буквально недавно было очередной стопырь, регулярно, даже у нас, и я пытаюсь это объяснить себе, почему у нас так, почему мы все ссоримся, знаете, мы все с вами понимаем Великую Единую Россию которая была общинной, глубоко общинной.
Люди вырастали постоянно в коллективе. Люди с детства социализировались в обществе, учились взаимодействовать с другими людьми, учились совместно работать. Пять поколений. Люди не могли выжить вне общины. Сейчас наше общество, в результате того, что прошло 100 лет и особенно за последний 25 лет, усугубило в себе индивидуалиста. Каждый по себе чувствует, что индивидуальное всегда вылезает, потому что индивидуум может прожить без общества. Созданы какие-то комфортные рамки и человек может прожить один. Пока вода течет из крана, пока хлеб есть, свет есть, все, он ни в ком не нуждается по большому счету.
Вопрос: А Союз ветеранов? И офицерский корпус не поддержал?
Стрелков: И это тоже было, но извините, здесь один момент есть. После 91 года у нас офицеров много ушло в Красную Армию? Никого. А после 17 у нас все-таки 3 года гражданская война шла. Все-таки разница есть, согласитесь, ну и 80 процентов где-то разделилось, что Генштаб разделился, где-то 40 процентов у красных, 40 у белых, остальные вообще не служили. По офицерскому корпусу примерно тоже самое, чуть-чуть больше белых, чуть-чуть меньше красных.
Вопрос: Но, Игорь Иванович, и те и другие мобилизацию использовали? А добровольно воевало в Красной Армии исключительно мало.
Стрелков: Нет, были и добровольцы. Там был сложный исторический вопрос, который сейчас думаю не в тему обсуждать, Вот если еще раз возвращаясь к этой теме, проблема именно в том, что современное общество воспитывает индивидуума. А выжить в условиях кризиса у нас может только общество. Вот когда у нас будет кризисная ситуация по-настоящему, вот тогда мы начнем объединяться, мы все патриоты. А до этого мы все тысячу найдем способов переругаться, перессориться и сказать, что вот он недостаточно монархист, а вот он недостаточно социалист, а вот тот недостаточно православный, а вот этот – вообще. И так и будем, делиться, делиться и делиться. И это закономерность. Я ни к чему не призываю в данном случае, я просто констатирую факт. Не выиграем войну на Донбассе это будет и у нас, к сожалению, а противник в этом отношении он намного более активно пользуется различными механизмами.
Вопрос: У них отрегулировано как-то?
Стрелков: У них деньги. Они все это, помните, как в старом советском мультфильме, про летучий корабль. «Построишь? Куплю». Не надо Полкану строить дом, он его купит. Нам надо к сожалению это построить.
Вопрос: Игорь Иванович, что значит нам нужно делать? Значит нам нужно развивать общинное движение? Воспитывать? Вы упомянули как-то, что Бородай был приличным человеком, возможно и Кургинян когда-то был приличным человеком? Ведь может быть? Я не знаю. Я, например, читала его статьи в газете «Завтра» во время еще президентства Медведева. И там был потрясающий его призыв, что все мы должны нивелироваться от власти, уйти в катакомбы. Ну не в буквальные катакомбы конечно, не в подполье, а что свои структуры создавать, свои школы, свои общины.
Стрелков: Кургенян реально сектант. Как историк я могу сказать, что все, что уходит в секту, уходит в себя, оно все деградирует. И считаю, что путь в сектантство это сознательный, думаю, что Кургинян сознательно это делает. Считаю, что надо жить в том мире, который нам сейчас дан.
Вопрос: Могут ли страна, народ состояться как православные? Роль православия? Как вы считаете, это нужно заслужить? Мы как-то поднимем Православие?
Стрелков: Я считаю, что выжить в качестве безликой массы русский народ вполне может, но это уже будет не русский народ. Народ без веры это просто извините быдло. И появится что-то еще, свято место пусть не бывает, почему вы думаете, что русские люди начинают вступать в мусульманские организации или в языческие? Потому что душа человека требует веры. Причем чем активнее человек социально и чем развитее он интеллектуально, тем больше ему требуется веры.
Я считаю, что христианство - это самая правильная вера, даже с теоретической точки зрения. К вере я тоже пришел не быстро. Я сначала прочитал Евангелие и просто поразился его глубиной. И прочитав коран например, но читал я его не в подлиннике, а в переводе, это было очень утомительно. Может для арабов он и годится, не надо наверное им ничего навязывать, но для нас Православие я считаю, самая правильная вера. А что касается язычества, то оно искусственно. То язычество, которое существовало раньше, оно умерло, последние жертвенники археологи находят в 16 веке. И то, что сейчас язычество это новая фактически религия, ее можно сравнивать с чем угодно, хоть с сайентологией, хоть еще с чем-то. Хотя еще раз подчеркиваю, что и язычники воевали в наших рядах.
Считаю, на чем сейчас должны объединяться патриоты – это максимально отставить в сторону свои разногласия, если есть общие цели. И ни язычники, ни православные по-отдельности не смогут добиться земных целей (подчеркиваю – земных), если не объединятся. Нас противопоставляют. Но у все патриотов враг один. Не буду углубляться, но на мой взгляд наша Православная Церковь находится в глубоком кризисе, в глубочайшем кризисе, но опять же в больном обществе не может быть здоровой церкви, к сожалению, наша церковь – это тоже люди. Но теологические споры мне честно говоря не хотелось бы вести.
Вопрос: Если я правильно делаю выводы из нашего сегодняшнего вечера, из ваших ответов. То судьба Донбасса, уже не говорим о Новороссии, зависит от помощи со стороны России?
Стрелков: Я немного поправлю. Судьба Донбасса связана с Россией неразрывно, просто неразрывно. Это часть России.
Вопрос: Ну я имею в виду Российскую Федерацию. Нам не на что надеяться?
Стрелков: Ну как не на что надеяться? Надежда есть. Российская Федерация еще жива.
Вопрос: Путин как мы видим еще не принял окончательного решения, он пытается все это слить, говоря на жаргоне, но понимает, что это для него опасно потерей опоры в народе, потерей власти. Вопрос такой: может ли случиться, что Америка всем этим бесконечным давлением, ложью, провокациями, поставит Путина перед таким решением, что он сочтет меньшим злом все-таки помощь Донбассу.
Стрелков: Может быть.
Вопрос: Вы не исключаете?
Стрелков: Нет, не исключаю. И он оставляет себе для этого путь.
Мнение участника: Важна роль не наших маленьких патриотических организаций, а роль той части правящего слоя, которые я могу связать с именами Глазьева, Михаила Делягина, Решетникова, которые уже сейчас открыто и активно выступают в средствах массовой информации, может не с такими откровенными оценками как ваша, и разумеется не с такой критикой власти, как мы это делаем, но я думаю что таких людей достаточно много и мне кажется, что в такой критической ситуации, когда в общем-то война, которая уже идет странами запада по отношению к нашей стране когда дойдет до той степени, что все иллюзии исчезнут и даже наши олигархи, которые в общем-то и есть главная причина такой предательской политики Российской Федерации, даже они могут стать перед вопросом, либо сохранить свои миллиарды, но что дальше будет неизвестно, либо все-таки потерять миллиарды и сделать новую Россию. Я думаю, что и олигархи могут встать перед этим вопросом, и получается, что пока жареный петух не клюнул, ничего существенного не произойдет. И только близость катастрофы, близость горячей войны, может что-то изменить.
Стрелков: Я думаю, что во многом вы правы, единственное, что надо сказать, что олигархи и высшие чиновники наши не имеют идеологии. И необходимо иметь идею и понимание, что нужно делать. Теоретически некоторые из них могли бы к нам обратиться за идеологией. Потому что посмотрите, сейчас резкая активизация монархическая, там какие-то новые цари появились. И сейчас чувствуется что наша так называемая элита остро мечется в поисках альтернативных вариантов. На мой взгляд мы должны сформулировать четко, что мы хотим, что мы можем сделать, если кто-то из них условно говоря захочет обратиться это значит спасение.
Вопрос: Тут еще часто подчеркивают, что необходимо разделение труда. Каждый на своем месте, на которое его поставил Господь Бог может делать то, чего другие не могут. И наша задача в отличие от Глазьева, Делягина и Решетникова, говорить более откровенно в том же направлении, чем они это могут себе позволить.
Стрелков: И чем больше мы скажем, тем больше они смогут себе позволить. По одной простой причине. Чем более радикальны мы, тем больше они могут говорить, оставаясь при этом умеренными.
Мнение участника: Задача и русского народа, и вашей организации, вашего движения и вообще не бояться говорить правду, поскольку, кроме нас, ее никто не скажет. Соседу по дому, соседу по работе, а те дальше и дальше, Вот в этом я вижу нашу задачу, которая в незначительной степени может что-то изменить, но нужно делать хотя бы это. |