Архипелаг Святая Русь

Украина по-прежнему стоит на пути самоуничтожения, и пока ничего не указывает на то, что она собирается свернуть с этого маршрута. Напротив, началась новая, гораздо более тяжелая стадия кризиса, потери возросли, а вероятность мирного урегулирования уменьшилась. Что произойдет на Украине в близком будущем, и какие выводы сделает из этих событий грузинская политическая элита?

Прагматизм – штука полезная

В последнее время риторика грузинских властей по поводу украинского кризиса изменилась. Эмоциональные заявление в поддержку «евромайдановцев» остались в прошлом. Правительство, предположительно, старается занять сравнительно осторожную и конструктивную позицию.

На прошлой неделе, в интервью, данном CNN, премьер-министр Ираклий Гарибашвили заявил следующее: «Хочу пожелать дружественной нам Украине и украинцам мира и стабильности. Надеюсь, что на Украине вскоре восстановятся мир и стабильность. Не могу сказать руководителям Украины, каким путем должна идти их страна, впрочем, для этого у Украины есть пример Грузии. Мы уже послали им хороший пример: с одной стороны, мы движемся в направлении Евросоюза, и этот процесс стал необратимым 27 июня, благодаря подписанию договора об ассоциации с Евросоюзом. И в то же время, мы стремимся к нормальным, конструктивным отношениям и сотрудничеству с Россией. Факт, что Россия – наш сосед, и мы должны иметь с ней нормальный, конструктивный диалог».

Премьер отметил, что мир и стабильность в регионе должны входить и в интересы России. По его словам, грузинская сторона доказала, что представляет собой конструктивное правительство, конструктивный народ, которые имеют нормальный диалог со всеми, в т.ч. и с Россией.

«Россия, со своей стороны, также подтвердила поэтапную нормализацию отношений, в частности, открытием рынка для грузинских сельскохозяйственных продуктов»,- заявил Гарибашвили. Кроме того, он исключил посредничество между Россией и Украиной: «Думаю, это невозможно, т.к. у меня нет прямого диалога с президентом Путиным, поэтому я не смогу быть медиатором между Россией и Украиной. У нас пока есть собственные неразрешенные проблемы с Россией» (ИнтерПрессНьюс).

К слову, последнюю фразу Гарибашвили Кремль может воспринять, как намек на то, что официальный Тбилиси считает желательным начало прямого диалога между лидерами двух стран. Впрочем, главное здесь, вероятно, в другом – впервые за последние годы позиция грузинского правительства, с соответственной риторикой и подтекстами, возможно, гораздо ближе к подходу Берлина, а не Вашингтона. Этот момент крайне важен, поскольку несогласие между США и Германие в последнее время возросло, возникла некая трещина, заполнение которой пока видится невозможным. Если бы Россия ввела войска в юго-восточную Украину, это консолидировало бы западных союзников, однако, исходя из нынешнего положения, Берлин сохраняет возможность не сжигать «восточные мосты» и ищет решение, которое урегулирует украинский кризис, с учетом интересов России.

Значительное место в стратегии Владимира Путина занимает именно игра на противоречиях США и Германии (шире – Евросоюза). В этой ситуации слабые страны Восточной Европы становятся перед важным выбором: либо выполнять роль рупора Вашингтона, либо поддержать позицию Берлина. Это довольно трудно, учитывая, что эти позиции не разнятся диаметрально, хотя отличие в нюансах, в данном случае, носит принципиальный характер.

Руководство Саакашвили не видело в евроинтеграции иной роли для Грузии, кроме как «троянского коня Вашингтона». Оно было ориентировано на модель поведения Польши (периода Качиньского) и прибалтийских правительств. Ни для кого не секрет, что, несмотря на дружественную риторику, тогда в отношениях Грузии и Германии начался чуть ли не «ледниковый период». После прихода новой власти, ситуация частично изменилась – несмотря на то, что часть правящей коалиции по-прежнему сохраняет ориентацию на радикальное крыло вашингтонского истеблишмента (а не те группы, на которые опирается администрация Обамы), правительство старается содействовать сближению с Германией, в которой видит не столько донора (хотя и не без этого), сколько ключевого посредника в отношениях с Россией.

Оставим в покое события далекого 1918-го, когда кайзеровская Германия преградила путь последующему продвижению своих турецких союзников на Южный Кавказ; вспомним хотя бы мирные планы Бодена и Штайнмайера. В период их презентации, предложения немецких дипломатов казались нам недостаточными и несовершенными, а после Августовской войны эти схемы урегулирования конфликтов стали для нас более чем желанны. Проще говоря, в 2008-м, в последний момент, немцы могли нас спасти, но режим Саакашвили высокомерно отказался от спасательного круга (мирного плана и сопутствущего посредничества). Имеем ли мы роскошь вновь отказаться от этого огромного (условно, «немецкого») ресурса мирного урегулирования?

Очевидно, что маневрирование в треугольнике «Вашингтон-Москва-Берлин» исключает резкие движения, хотя бесспорно следует отметить, что правительство Грузии (осторожно, но все же) выражает позицию, которая, так или иначе, близка к духу германской внешней политики (разделит ли оно впоследствии взгляд Берлина на будущее отношений Европы и России, пока сказать трудно), и что крайне важно, в отличие от своих предшественников, отказывается от резкой конфронтационной риторики. Откровенно говоря, к такой риторике должен прибегать лишь тот, кто готов к конфронтации. Мы прекрасно помним, к чему привел нас, в этом плане, «выпендреж» Саакашвили, который всерьез воспринимали лишь его последователи. Для остального мира он был, попросту, смешон. Короче говоря, власти, несмотря на тактические ошибки в связи с рассмотренной проблемой, стоят на верном пути, и будем надеяться, так же и продолжат.

Интересно, что в последнее время риторика «националов» в связи с Украиной несколько обесцветилась и частично освободилась от истеричного энтузиазма. Возможно, причина в том, что Саакашвили и членам его группы в Киеве намекнули, что их советы радикального толка никому особенно не нужны. Впрочем, существенного значения это не имеет; что бы ни делали «националы» на Украине, ничего особенного они не изменят – масштаб проблем явно превышает их интеллектуальный ресурс.

На восточном фронте перемены

Война продолжается. Новый президент Украины, Петр Порошенко, может и надеялся предстать перед страной «голубем мира», успокоить и объединить ее, но инерция вооруженного противостояния, ее логика подтолкнули его в противоположном направлении. Он, попросту, превратился в лидера одной из воюющих сторон, имеющего проблемы не только на линии фронта.

Украинская армия по-прежнему сохраняет значительное преимущество в тяжелом вооружении. Она все еще имеет шанс изгнать повстанцев из всех населенных пунктов, но он постепенно уменьшается – сопротивление становится все более стойким и организованным. Мы часто критиковали наше командование за неверные решения, но, справедливости ради, надо отметить, что то, что сегодня творит украинский Генштаб, грузинским генералам и в голову бы не пришло. В некоторых случаях, из-за очевидно идиотских директив из Киева и бездарности командиров, украинские военные на юго-востоке оказываются в тяжелейшем положении.

Если полтора месяца назад один день военных действий обходился Украине в 2, максимум, 3 млн. долларов, сейчас, по оценке экспертов, этот показатель превысил 5 млн. долларов. Расходы очень быстро растут. Некоторые эксперты считают, что когда они достигнут 10 млн. долларов в день, Киев будет вынужден согласиться на перемирие, пусть даже на тяжелых условиях, или резкое сокращение масштаба операций, дабы избежать быстрого краха украинского государства и его военной машины.

Конечно, это не единственный негативный фактор, но, как говорили встарь, ведение войны, прежде всего, требует «денег, денег и денег», которых у страны, находящейся в преддефолтном состоянии, нет. К этому добавляется тотальная коррупция и воистину африканские стандарты логистики – часть военных находится на переднем крае без бронежилетов, в самые драматичные моменты зачастую остается без снабжения, Центральный(!) госпиталь Украины умоляет население приносить лекарства для раненых и т.д.

Концентрация артиллерии у Славянска и ее активное применение, в конце концов, дали украинской армии возможность занять город, но это имело несколько парадоксальные последствия. Известный полевой командир, Игорь Стрелков, практически, без проблем прорвал окружение, и переместился со своим отрядом в Донецк. Раньше значительную часть властных структур Донецка контролировали силовики и официальные лица, связанные с олигархом Ринатом Ахметовым, а часть – радикальное крыло повстанцев. Некоторые обстоятельства указывают на то, что Ахметов, опираясь на свои кадры, готовил почву для перемирия с центральной властью (по принципу: «признание юрисдикции – взамен на расширение прав региона»; речь, предположительно, шла о создании такой же «олигархической республики», какую Игорь Коломойский основал в Днепропетровске).

Возвращение Стрелкова в Донецк изменило ситуацию. Опираясь на бойцов из Славянска, он консолидировал власть и значительно ограничил позиции «ахметовских». После этого начались активные атаки повстанцев на находившиеся в тяжелом положении украинские группировки (донецкий аэропорт, окрестности Саур-Могилы и т.д.). Украинские силовики в ответ начали наступление на Луганск, с массированным использованием бронетехники, где бои продолжаются с переменным успехом. Жертвы с обеих сторон за последние дни значительно возросли. Перед украинскими военными встала перспектива массированной артиллерийской бомбардировки густонаселенных районов Донецка и тяжелейшего штурма, который, как с политической, так и с военной точки зрения, связаны с огромными потерями. Для Киева гораздо более выгодным было бы соглашение с Ахметовым, впрочем, на данном этапе это сомнительно, т.к. в Донецке доминируют Стрелков и его единомышленники.

Агонии не видно конца

Пока Стрелков консолидировал в Донецке силы повстанцев, в Киеве происходило обратное. Петр Порошенко и некоторые олигархи вступили в явное противостояние с Игорем Коломойским; в т.ч. началась и неприкрытая война в СМИ. Коломойский контролирует часть украинской политической элиты и финансирует целый ряд батальонов на юго-востоке (можно сказать, это его частная армия, имеющая довольно сложные отношения с украинскими военными; они часто обмениваются обвинениями в связи с «оставлением в опасности»).

Несмотря на то, что Коломойский не вывешивал сепаратистских лозунгов, он добился фактической сецессии Днепропетровска и прилежащих районов. Влияние центральной власти и назначенных ею чиновников здесь весьма относительно и практически, носит символический характер. Без нейтрализации этого фактора, Порошенко не сумеет сконцентрировать рычаги власти, необходимые для успешного продолжения войны.

Есть и другие факторы: «олигархическая республика» Коломойского стремится к полному присвоению активов донецких кланов, что окончательно нарушит баланс сил между различными влиятельными группами, без которого немыслима стабильность центральной власти Украины.

Так или иначе, внутри украинской правящей элиты образовалась трещина, и углубление конфликта может завершиться как полным хаосом, так и формированием диктаторского режима. А это будет очень грустным финалом для «майдана», который размахивал демократическими лозунгами.

Так что, за взятием Славянска несколько странно последовала консолидация сил повстанцев и противостояние в украинской правящей элите. Что касается пропагандистского эффекта, он был частично нивелирован событиями 11 июня, когда жертвами «градов» повстанцев стали десятки украинских военных (по сведениям некоторых источников, жертв может быть более ста).

С военной точки зрения, взятие Славянска приблизило украинских военных к Донецку, но не позволило решить важные задачи: полный контроль российско-украинской границы, деблокирование украинских подразделений, находящихся в фактическом окружении на юге зоны конфликта, разрыв коммуникаций между Луганском и Донецком и т.д. Регион на грани гуманитарной катастрофы, угроза нависла над сотнями тысяч мирных граждан. Вероятность мирного соглашения мала, позиции сторон весьма далеки друг от друга, по-видимому, они пока не ощущают себя загнанными в угол, и, предположительно, попытаются в ближайшем будущем достичь решающих военных успехов.

Война продолжается, и Украина платит очень высокую цену за многолетнюю деградацию и преступную безответственность своей элиты. А мир наблюдает за агонией старой Украины, и пока никому не известно, родится ли вообще новая Украина и какой она будет.