Архипелаг Святая Русь

Нищий миллионер: татарстанец живёт в бараке и отдаёт деньги бедным

3 января 2016 года на 80-м году жизни скончался известный казанский благотворитель Асгат Галимзянов, которому при жизни в Казани был поставлен памятник.

Асгат Галимзянович Галимзянов родился 2 марта 1936 года в с.Булым-Булыхчи Апастовского района ТАССР (в некоторых СМИ его имя писали как «Асхат», он не возражал). Работая возчиком на Казанском колхозном рынке, выращивал скот у себя в сарае и на вырученные деньги подарил 75 пассажирских автобусов детским домам. Именно он стал прообразом памятника Благотворителю в центре Казани.

В бронзовой скульптурной композиции запечатлен дедушка Асгат, ведущий под узды коня, запряженного в телегу с детьми.

Активная благотворительная деятельность А.Галимзянова отмечена высокими государственными наградами – орденами «Трудового Красного Знамени», «За заслуги перед Республикой Татарстан», золотой медалью им.Л.Толстого «За выдающийся вклад в дело защиты детства», званием «Почетный гражданин Казани». В конце 2007 года Асгату Галимзянову в Москве была вручена Международная премия святого апостола Андрея Первозванного «За Веру и Верность» – за милосердие и обширную благотворительную деятельность. Он награжден орденом Андрея Первозванного в виде серебряной многоконечной звезды, знаком к нагрудной ленте и иконой Всехвального апостола. А.Галимзянов являлся членом Республиканского совета по вопросам благотворительной деятельности.

В июне 1987 года в популярном общесоюзном журнале «Смена»  (№1441, Июнь 1987)

Читателям «Смены» хорошо знаком живущий в Казани возчик одного из магазинов Бауманского райпищеторга Асхат Галимзянович Галимзянов. Ему сорок девять лет, из них три года он работал милиционером, двенадцать лет — шофером, пять — слесарем, а последние годы — возчиком с зарплатой 110 рублей. Его часто можно видеть на улицах Казани идущим рядом с жеребцом Орликом. Семнадцать лет этот человек по мере сил и возможностей активно помогает детским домам страны. Силы у него есть и материальные возможности тоже. Причем год от года масштаб помощи увеличивается. Только за последние семь лет он перевел, например, на счет Ивановской интернациональной школы-интерната имени Стасовой около четырех тысяч рублей, а Дому ребенка № 1 в Казани оказал помощь в различных формах на сумму свыше сорока тысяч рублей. Крупные суммы денег он переводил в Фонд мира, а после трагедии в Чернобыле от него поступило на счет № 904 десять тысяч рублей.

Откуда такие деньги у простого возчика с маленькой зарплатой? Механика здесь простая. На основе семейного подряда Асхат Галимзянов берет по договору бычков в хозяйствах республики, откармливает их в течение нескольких месяцев и сдает затем по государственным закупочным ценам. Стоимость молодняка, кормов вычитается при окончательном расчете; на счете Галимзянова остаются солидные суммы, и тогда он пишет заявление о переводе этих сумм на счета детских учреждений. Чаще всего тех огромных денег, которые заработаны тяжелейшим многомесячным трудом, он и не видит. Подпись, распоряжение — и деньги уходят в помощь детям-сиротам или по адресу человеческой беды.

После публикации очерков о Галимзянове в «Смену» буквально хлынул поток писем.

«Конечно, эта история необычна. Все мы стараемся что-то сделать в основном для своего дома и семьи. Этот же человек — особой души, фанатик альтруизма, действительно человек новой эры, новых побуждений и великой доброты. Как бы хотелось посмотреть на него, увидеть его лицо» (К. Мишукова, Ноябрьск Тюменской области).

Эта публикация — ответ на просьбу не только К. Мишуковой, но и многих других читателей «Смены». Почти в каждом письме — а отклики продолжают поступать — содержится вопрос, как сейчас обстоят дела у Галимзянова, не сломили ли его духа, остается ли он верен своей идее активного добра?

23 февраля нынешнего года в Казани произошло событие, я думаю, неординарное — на территории Дома ребенка № 1 был открыт памятник, созданный на средства Асхата Галимзянова.

В самом деле, ситуация невиданная: простой возчик заказывает скульпторам монумент и дарит его городу, республике, детям. Автор монумента Виктор Рогожин и сам Асхат Галимзянов осторожно освободили памятник от закрывавшего его полотнища, и глазам сотен людей, пришедших на церемонию открытия, предстала большая десятифигурная композиция «Сказка» — женщина-воспитательница в окружении детей, персонажей сказок и животных.

Признаюсь читателям «Смены» — минута открытия памятника была минутой и моей радости. Два года назад я познакомил Асхата Галимзянова со скульпторами Радой Нигматуллиной и Виктором Рогожиным, которые и взялись за осуществление трудного замысла. И вот работа завершена. Буквально накануне, выступая в одной из передач татарского телевидения, я пригласил жителей Казани прийти на открытие необычного монумента, и было радостно, что казанцы откликнулись на приглашение. Добро все-таки заразительно, мы истосковались по добру в атмосфере рвачества, безразличия, равнодушия, воцарившейся было в нашем обществе в минувшие годы, и духовный посыл Галимзянова, отвергнувшего границу между «моим» и «общим», пробуждал в душе каждого лучшие начала.

Приятно было видеть среди выступавших на митинге представителей Министерства здравоохранения республики, райисполкома, райкома комсомола. Ведь до этой минуты все долгие годы подвижнической деятельности Асхата Галимзянова официальные лица добрых слов в его адрес не произносили. Санэпидстанция, пожарная служба, управление главного архитектора горисполкома донимали его беспрестанно. Почему-то всех раздражало подсобное хозяйство, которое организовал Асхат в тупичке одной из самых неказистых городских улиц, на месте бывшей свалки. Эту свалку разрешил занять ему Бауманский райисполком Казани — мусора было с двухэтажный дом, — но когда Галимзянов основал здесь «ферму», райисполком оказался в числе его противников.

Галимзянов перечислял крупные суммы денег на счета детских учреждений страны, а казанский уголовный розыск и ОБХСС проверяли и проверяли его на предмет «обоснованности» деятельности. Фантастично, непостижимо, но фактическая сторона преследований и гонений, которым подвергался Асхат Галимзянов за свою благородную деятельность, зафиксирована в десятках протоколов, докладных и справок, подшитых в толстом томе с красноречивой надписью — «Дело № 2891. Галимзянов». Дело это и поныне хранится в одном из учреждений Казани, теперь, я думаю, уже как памятник человеческой глупости.

Об этих драматических и трагикомических обстоятельствах, предшествующих мигу победы, не следует забывать. Они много крови попортили нашему герою. И об этом я напомнил собравшимся, выступая на открытии памятника. Ведь, по существу, именно публикации «Смены», мощная поддержка, какую оказали Асхату Галимзяновичу сотни читателей журнала, их гневные письма («Смена» № 16 за 1985 г.) спасли «предприятие» Галимзянова от бульдозера. Тогда ведь еще не был опубликован Закон об индивидуальной трудовой деятельности, еще не вступили в силу его идеи и положения. Отбиваться приходилось, сообразуясь с велениями совести, а не со статьями закона.

Но не будем злопамятными. Тем более что сам Галимзянов не принадлежит к их числу.

Прошла неделя со дня открытия памятника, и я снова в хозяйстве Асхата. Сидим в его доме-кормокухне. Рядом, отгороженные кроватью, два бычка. Болеют, требуется им домашнее тепло. На другой кровати, положив морду на подушку, лежит старая Овчарка, давний член семьи Галимзяновых. Четырнадцать лет собаке, пришла последняя пора, и Асхат заботливо кормит ее, держа миску у морды. Вечер, лошади Орлик и Васька — одна Асхата, другая его младшего брата Талгата, который тоже работает возчиком, — еще стоят во дворе нераспряженными. Здесь же носится жеребенок Буян. В загоне — сорок бычков. Тут же собаки, кошки, бродят куры. Большое население в семье Галимзяновых. И всех надо накормить, напоить.

Сыну Асхата Галимзянова Радику, первому его помощнику, двадцать пять лет. Работал на тепловозе, но попал в аварию, сотрясение мозга, и врачи запретили ему работать по специальности. Теперь грузчик на хлебозаводе, учится на сварщика в трамвайно-троллейбусном управлении, а все свободное время на «ферме». Убежденный сторонник отца, его последователь.

— Надо создать в городе одно большое подсобное хозяйство, которое бы целиком обеспечивало детские дома, детские сады картошкой, мясом. А то привозят ведь детям залежалое! Как это сделать? Подчинить хозяйство Министерству здравоохранения, а не Министерству сельского хозяйства. Развернуться хочется. Мы же пока во всем зависимы. А нужны свои фураж, машины, чтобы не бегать по каждому пустяку. Надо получить полтонны барды — бегаешь за ней целый день, высунув язык. Устаешь не от работы. От глупости. Отдавать людям мы могли бы и больше…

— А не жалко все время отдавать?

— А мы привыкли уже отдавать. У нас как бы обязанность появилась, долг лежит на душе — отдавать.

— Но ведь часто даже благодарности в ответ не услышишь. Как соседи относятся к вам?

— По-разному. Большинство до сих пор не может поверить, что никаких денег мы себе не оставляем. Подозревают, будто мы хитрим. Нормальный человек, мол, не может отдавать. Нормальный человек устроен, мол, так, что должен только брать.

— Ну, а что ты отвечаешь? Споришь?

— Нет, зачем? Мы же никому свой образ жизни не навязываем. Они живут по-своему, мы — по-своему.

Разговариваю с Лялей, дочерью Асхата. Двадцать лет, оператор на швейной фабрике №5. Тоже убежденная последовательница отца. И помощница во всем.

— Чем я занимаюсь дома? — улыбается. — Собаками занимаюсь, попугаев, канареек кормлю, домашних голубей. Клетки их чищу. Маленький жеребенок тоже на мне. Но главное — мама. Она ведь у нас инвалид первой группы вот уже семнадцать лет, а квартира у нас без всяких удобств. Дел дома хватает. Накормить мужчин надо, обстирать их. Работа у них грязная.

В последний год в доме Асхата Галимзянова живет его младший брат Талгат. Так уж случилось — не задалась у него семейная жизнь. Сорок пять лет Талгату, он возчик в пятом роддоме. Как и все из рода Галимзяновых, человек работящий, надежный. Спрашиваю его о дальнейших планах.

— Дальше? Побольше бы быков надо держать! Да негде здесь — тесно, задыхаемся, участок маленький… Хочу брату совет дать: надо всем детям в первом детдоме заказать через казанский мехкомбинат шубы. Сразу большую партию на весь Дом ребенка. И с запасом. Теплые шубы из натурального меха! А то для заграницы шьют, а для наших детей не шьют.

— Это во сколько ж рублей обойдется вся партия?

— Да они недорого стоят, недорого, — включается в разговор и сам Асхат. — Ну, тысяча, ну, полторы тысячи! А то я ни разу не видел детей в шубах! Что это такое?

Вот такие помощники у казанского возчика-мецената. Подарили в этом году казанскому дому ребенка № 1 новую машину «Нива» стоимостью одиннадцать тысяч рублей. Памятник «Сказка» обошелся им в двенадцать тысяч рублей. Перечислили 8 тысяч рублей в фонд помощи пострадавшим от стихийного бедствия в Грузии. Но вот не перевели еще дыхания, а мечтают о партии шубенок для детей-сирот (у каждого такого ребенка есть живые родители, между прочим). Странные люди, заражающие и других своей добротой и бескорыстием. Часто на подворье Асхата Галимзянова я вижу, например, Льва Александровича, слесаря, соседа Галимзяновых. Приходит поработать, помочь. Нередко засучивает рукава и другой сосед — Сергей Наумов, работающий электриком на хлебозаводе. Оба любят животных, и оба помогают бескорыстно.

— Почему мне не жалко этих денег? — переспрашивает Асхат. — А чего их жалеть? Все, что надо, у нас есть. На свои силы мы надеемся. Вон еще быки растут. Новые деньги будут. У меня мысли не о деньгах, а о детях…

Читаю письма, пришедшие от читателей «Смены». Это своего рода коллективное размышление о природе добра.

«Как много еще людей, у которых нет ни сердца, ни чувства любопытства к жизни. Вместо того чтобы радоваться что на нашей земле появляются альтруисты, с которых, собственно, начинается коммунизм, они порой заводят на такого человека «дело». Галимзяновы между тем — это как бы часть природы, окружающей нас, и, подобно самой природе, они, защищая других и помогая другим, мало заботятся о себе, а потому фактически беззащитны перед грубой силой. В житейской суете мы, люди, можем грешным делом иногда и обидеть такого человека, посмеяться над ним. Но как только такой человек покидает нас, мы остро ощущаем его отсутствие и долго жалеем о нем, поминая всегда добрым словом. В Москве есть улица, носящая имя Федора Гааза. Кто он такой? Известный поэт, полководец? Нет, скромный тюремный врач, живший в царской России, подвижник, заслуживший благодарность потомков тем, что, не щадя сил и здоровья, старался облегчить страдания больным и несчастным, которых немало было среди тех, кого гнали по этапу на каторгу. А в украинском городе Ромны есть улица замечательной русской женщины Александры Деревской. В годы войны она спасла сорок двух сирот, став матерью двадцати шести сыновьям и шестнадцати дочерям разных национальностей. Ее уже давно нет в живых, но народная память о ней не угасает. И кто знает, может быть, попав в Казани на улицу Межлаука, люди, особенно приезжие, будут спрашивать: а где здесь хозяйство Асхата Галимзянова? Этот человек — альтруист, в лучшем смысле слова достопримечательность города…» (В. Лебедев, Псков).

«В то время, когда большинство людей занято заботами о своем собственном материальном положении, конечно же, чистое бескорыстие выглядит чем-то странным, подозрительным и даже глупым. Но как хороша, как прекрасна эта «глупость»! Наш герой является человеком нового, коммунистического общества, человеком, для которого труд на благо общества действительно простая естественная потребность. Оказывается, такие люди уже родились, уже живут среди нас. Само рождение этих счастливых людей дает жизни замечательную перспективу» (Е. Серков, Красноярск).

Этот читатель, наверное, прав. Во всяком случае, я, пожалуй, не встречал более счастливого человека, чем Асхат Галимзянов. Но все это моральная сторона проблемы. А есть еще и не менее важная экономическая сторона. Галимзянов кормит людей. Он обеспечивает мясной стол сотням своих сограждан. Наверное, утопично призывать всех следовать принципам жизни Галимзянова. Кто-то пойдет за ним, а большинство откажется. Путь Галимзянова из труднейших. Но на его примере можно понять другое: оказывается, человек в наше время может зарабатывать огромные суммы денег, не воруя, не спекулируя, не занимаясь какими-то махинациями, на основе абсолютно честного труда и принося большую пользу людям. А такое понимание также весьма немаловажно для роста нашей экономики и нашего общего благосостояния.

Но вернемся от общих проблем на реальную почву к реальному Галимзянову. Скромный, бескорыстный человек, ничего не требующий для себя. Но это не значит, что этому человеку не нужна помощь. Напомню: квартира у Галимзяновых более чем обыкновенная — двадцать семь квадратных метров, две комнатки, нелепый коридорчик, кухни нет, печное отопление, никаких удобств. Дом старый, обветшавший — если нельзя назвать его аварийным, то полуаварийным вполне: как ни ремонтируй потолки и стены, на них постоянно проступают пузыри, а с потолка падает штукатурка. В квартире стоят две кровати — дочери и больной жены Асхата, а самому хозяину дома и сыну его Радику, по существу, спать негде. Как ни неприятны эти подробности, без них жизнь Асхата Галимзянова будет похожа на неправдоподобный святочный рассказ. Думается, что пора остракизма, которому подвергали Асхата Галимзянова и его дело некоторые районные руководители, прошла, и городу по силам найти для одного из своих наиболее замечательных жителей, скажем, обыкновенную трехкомнатную квартиру. Есть и другая проблема. После публикаций «Смены» в 1985 году Совет Министров Татарской АССР принял решение о предоставлении А. Г. Галимзянову «нового участка земли с тем, чтобы он мог без тех трудностей, которые испытывает, заниматься своим полезным делом». Под этим документом стоит подпись И. X. Садыкова, бывшего тогда Председателем Совета Министров Татарской АССР. Председатель в Совмине ТАССР сейчас другой, но преемственность, наверное, сохраняется, во всяком случае, решения, касающегося А. Галимзянова, никто не отменял. Но кто его будет выполнять? Сам Галимзянов мечтает, что при предоставлении в арендное пользование ста гектаров земли (где-нибудь возле пригородной заброшенной деревеньки в пять — семь дворов, заброшенной фермы, которую можно было бы восстановить), при наличии элементарной техники, которую тоже можно было бы арендовать, он со своим сыном и братом мог бы откармливать пятьсот — семьсот быков.

Хочется верить, что Председатель Президиума Верховного Совета ТАССР Ш. А. Мустаев вернется к забытому постановлению Совмина республики и поможет Асхату Галимзянову.

Недавно в Казани воздвигли памятник известному татарскому революционеру Муллануру Вахитову, и сын Асхата Галимзянова Радик словно бы невзначай спросил у меня, не знаю ли, какова стоимость сооружения памятника подобного рода. Галимзяновы «примериваются» к памятнику для города.

Диас Валеев

Журнал «Смена»  №1441, Июнь 1987