Архипелаг Святая Русь

«Законопроект принимался Госдумой в неоправданной спешке без адекватного обсуждения с научным сообществом и сотрудниками РАН. Я считаю, что такой низкий уровень дискуссии между властью и обществом неприемлем, поскольку непременно приведет к полной ликвидации отечественной науки», – пишет Бронислав Гонгальский в открытом письме, копия которого была направлена президенту РФ Владимиру Путину, передает Полит.ру.

Останавливаться на полпути ученый не собирается: «Я же пообещал В.В. Путину, как я могу теперь сойти с дистанции?». Что касается голодовки, то Гонгальской считает, что она даже полезна. «Нисколько не вредно, у меня даже стабилизировалось давление на уровне 120/80, чего давно не было даже с таблетками», – отмечает он.

Стоит отметить, что 25 сентября на 15:00 по призыву академиков РАН Владимира Захарова, Валерия Рубакова и Александра Кулешова намечены «гуляния» ученых у здания Совета Федерации, где будет рассматриваться проект закона о реформе РАН. Предыдущие две подобные акции 18 и 19 сентября собрали у стен Госдумы около тысячи человек – от академиков РАН, ученых-мегагрантников, профессоров ведущих университетов до рядовых ученых, студентов и аспирантов.

Протест у Госдумы вечером 19 сентября завершился задержанием трех молодых людей. После трех часов задержания в автозаке и в Отделении полиции на ул. Большая Дмитровка, 28 выпускник мехмата МГУ Илья Воронцов был отпущен без предъявления протокола о задержании. Двум другим задержанным – аспиранту ИМЛИ РАН Александру Маевскому и Илье Худякову – грозит административный штраф в размере 20-30 тыс. рублей по статье АК 20.2 часть 2 за то, что они якобы участвовали в возложении гвоздик, надгробия и венка «в память о РАН 1724-2013» у входа в Госдуму. Венок и надгробие теперь находятся в полиции как вещественные доказательства правонарушения.

Как ранее сообщал «Новый Регион», 18 сентября Госдума приняла во втором и третьем, окончательном чтении скандальный законопроект о реформе Российской академии наук. Сотрудники РАН заявили, что не поддерживают закон и продолжат устраивать акции протеста во всех регионах страны, где находятся научные учреждения.

Позже Оргкомитет постоянно действующей конференции научных работников РАН обратился к членам Совета Федерации с просьбой не разрывать связи между Российской академией наук и ее отделениями. По мнению ученых, это может привести к росту сепаратистских настроений.
NR2.ru: http://www.nr2.ru/moskow/461586.html

На снимке Бронислав Иосифович Гонгальский у 5-й штольни в Наминге,

"После войны в расщелинах Кодара были найдены богатые урановые руды
Мраморного месторождения. Рекогносцировочными  аэропоисками в 1948
году была обнаружена аномалия, куда под осень и был выброшен отряд Снежинской
экспедиции под руководством Федора Федоровича Тищенко. С Федором Федоровичем мы
познакомились в партии №137, где он работал в должности старшего геолога по массовым
поискам. О его встрече с Берия ходило много рассказов, но о его
первооткрывательстве я узнал от Дмитрия Гавриловича Сергеева, который записал
воспоминания Тищенко в 1966 году. О работе отряда рассказывала Мария Николаевна
Сергеева (Литвинцева), работавшая коллектором в отряде Тищенко. В 1948 году не
удалось оценить масштабы оруденения из-за рано выпавшего снега. В мае 1949 года
отряд Тищенко направился для оценки аномалии. Работа была тяжелой, многие
маршруты проходили по отвесным скалам. В мае еще лежал глубокий снег,
приходилось раскапывать снег, чтобы извлечь радиоактивные образцы. После
обнаружения уранинитовых богатых  руд, Тищенко был вызван в Москву к
Берия, о чем он любил первое время вспоминать, позже, правда, он отрицал, сам
факт встречи. К осени в Чару стали прибывать заключенные, часть из которых была
расположена в лагере на границе песчаной пустыни в предгорье Кодара. В средней
части фотографии узкая полоса пустыни, месторождение в горах Кодара. В
считанные дни была проложена автомобильная дорога к месторождению, поставлены
бараки для охраны, палатки для заключенных, среди последних были, в основном,
немцы Поволжья, украинцы и прибалты. На верхний лагерь дрова переносили
заключенные на спине, поскольку приходилось преодолевать трехсотметровый
отрезок отвесных скал по веревочным лестницам. Бывали случаи, когда выбившиеся
из сил носильщики срывались с обрыва. Охранялся только выход из кара, вокруг
были неприступные горы. Были попытки преодолеть Кодар и уйти на север, но
беглых настигали охранники, и только кисти рук для сверки отпечатков доставляли
лагерному начальству. После прибытия заключенных, геологов к месторождению
допускали только для показа точек в сопровождении охранников. Для
транспортировки руды был построен аэродром, пройдены 3 штольни, но больше
рудных тел не было вскрыто. Фактически с Мраморного вывезли несколько десятков
ящиков урановой руды, собранной у подножия крутого обрыва, вскрывшего скарновое
тело с гнездами уранитита.

Неожиданное продолжение воспоминаний о Мраморном месторождении случилось
много лет спустя в Москве при встрече с Анной Георгиевной Теремецкой. Я был
занят подготовкой к изданию двухтомника "Месторождения Забайкалья”, написанного
большим коллективом геологов Забайкалья к 100-летию академика Сергея Сергеевича
Смирнова. Анне Георгиевне шел 87 год, и, услышав разговор о Забайкалье, она и
сообщила о том, как в юности ее призвали в ведомство Лаврентия Берия, и она
закрывала Мраморное месторождение. Не подтверждение запасов Мраморного
месторождения привело к необходимости привлечения независимых экспертов для
оценки месторождения. Поскольку Анна Георгиевна описывала урановые слюдки в
рудах редкометальных месторождений юга Забайкалья, то была направлена для
выяснения геологической ситуации на Мраморном месторождении.  Проделав
несколько маршрутов, Анна Георгиевна пришла к выводу об отсутствии здесь
месторождения. Федор Федорович Тищенко кинул ей в лицо, что она враг народа.
Для утверждения заключения Теремецкой были привлечены кураторы из Ленинграда и
Москвы, они повторили некоторые ее маршруты и подтвердили правильность выводов.
Заключенные быстро были перебазированы в другое место: где-то на Сюльбане были
найдены радиоактивные аномалии, но и там месторождения не
оказалось.  Анна Георгиевна рассказывала, что написав отчет, она не
могла показать его даже своему непосредственному начальнику в ВИМСе, отчет был
рукописным на проштампованных листах, лично ею запечатан в конверт и отправлен
на адрес Берия.

Проверка аномалий и геологическая съемка коллективом партии, где главным
геологом была Елизавета Ивановна Бурова,  привели к открытию
Удоканского месторождения медистых песчаников. Иркутский писатель Дмитрий
Гаврилович Сергеев работал в отряде Е.И.Буровой техником-геологом. Он
вспоминал, что медную зелень приносили все маршрутчики, что было тривиальным в
этом районе и, уже заканчивая сезон, Елизавета Ивановна принесла с маршрута
образцы с богатыми первичными рудами. Наутро весь отряд был направлен для
опробования находки.

В последние годы жизни Елизавета Ивановна очень беспокоилась о том,
насколько рачительно потомки отнесутся к ее открытию, не будут ли упрекать,
если эксплуатация месторождения приведет к нарушению природной системы - этой
жемчужины севера Забайкалья"

Другие работы и материалы о Гонгальском здесь:

http://www.igem.ru/site/lab_rudmest/personal/gongalsky%20.htm

http://kotelnikowa.ucoz.ru/blog/b_i_gongalskij/2012-11-05-110