С большим интересом ждал «Тангейзера», но на премьеру не успел купить билеты. От «счастливчиков», попавших на первый спектакль, узнал, что мне повезло, ибо эта классическая вещь была поставлена так, что им – знатокам и тонким ценителям оперного искусства не захотелось возвращаться в зал после первого акта. Не имею права судить об этом получившем скандальную известность событии, но, получив такую информацию, и, самое главное, имея печальный опыт от такого рода «инноваций», не рискнул брать билеты на следующий спектакль. 
В последние годы уже не раз приходилось после посещения новосибирского Академического театра оперы и балета горько сожалеть о том, что классические оперы нелепо и вульгарно «модернизируются» постановщиками. Например, в «Фаусте» Мефистофель в смокинге и в цилиндре въезжает на сцену, стоя в красном лимузине, как принимающий парад злосчастный Сердюков. Персонажи «Аиды», возмущаются зрители, появлялись почему-то одетыми в форму спецназа, а в «Свадьбе Фигаро» – как хирурги в операционной.
Классические опера и балет называются таковыми потому, что прошли испытания временем на вечность. Каждое такое произведение есть гениальное отражение духа определённой эпохи, конкретного народа в конкретной стране, позволяющее зрителю, помимо всего прочего, почувствовать этот дух и проникнуться им. Способствовать его постижению зрителем должны манеры, костюмы и интонации артистов, декорации и световое сопровождение.
То же самое относится и к постановкам классических вещей в драматических театрах. Когда по центральному ТВ анонсировали модернистскую версию «Гамлета» в одном из московских театров, то сердцу становилось больно за русскую культуру. По-видимому, режиссеры, «модернизируя» классику, пытаются сделать её более «доходчивой» и популярной. На деле же они её существенно обедняют и затрудняют понимание глубинной сути. Тем самым, с одной стороны, отбивается желание немногих истинных ценителей оперы ходить в театр, а с другой, формируется искажённое представление об этом виде искусства у тех, кто пытается к нему приобщаться. Потому постановщики и режиссеры, как врачи, должны помнить: «Не навреди!» Осторожно, классика!
Отсюда не следует, что постановщик, режиссер лишается свободы творческой интерпретации классики. Например, традиционная трактовка возвращения князя Игоря с сыном после побега из плена торжественно-радостная, народ его встречает как победителя. Когда же в Новосибирске последний раз слушал эту оперу, то возвращающийся домой Игорь был показан кающимся перед народом за то, что пренебрёг грозным предупреждением свыше – солнечным затмением и понапрасну погубил свою дружину… Именно такая смелая трактовка мне представляется более соответствующей и тексту «Слова о полку Игореве», и логике действительных событий, способствующей постижению духа той эпохи.
Оперное искусство характерно органическим единством музыки и слова. Потому сейчас в России, как и во всем мире, принято исполнять оперы на языке оригинала, чтобы не нарушать это заложенное автором единство. Действительно, если бы, например, в Новосибирске или Москве опера Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем» исполнялась на русском языке, то эта классическая вещь потеряла бы для русских слушателей свою неповторимую прелесть, поскольку им украинская речь в целом понятна.
Украинцы, даже «щирые западэнцы», вполне понимают русскую речь. Однако в советское время опера «Евгений Онегин» в Киеве или Одессе исполнялась на украинском языке. Целая армия филологов занималась переводом русской литературы на украинский язык, которая затем годами пылилась на полках магазинов и списывалась в макулатуру потому, что покупатели предпочитали читать подлинники. Уже тогда определённая часть партийно-государственного чиновничества и украинской интеллигенции сеяла семена ныне буйно разросшегося черттополоха украинского нацизма.
Вопрос о языке исполнения оперы надо решать с учётом конкретной культурно-языковой ситуации в каждой стране. Принцип «так принято во всём мире» не следует превращать в категорический императив. Ситуация в Западной Европе – родине оперного искусства характерна активным межнациональным общением и корневой близостью языков. Потому там исполнение опер на итальянском, французском или немецком языках достаточно понятно для жителей стран этого региона, примерно так же, как понимают друг друга говорящие на родных языках украинцы и русские.
Восприятие на слух западно-европейских языков, тем более в пении, для подавляющего большинства россиян весьма затруднительно. Тем не менее, в нашей стране не так давно даже многие подростки, молодые и немолодые люди напевали арии, куплеты из опер Верди, Бизе или Россини даже тогда, когда могли слышать их только по радио через «тарелки»-репродукторы. Их захватывала не только чарующая музыка, но и прекрасные переводы слов на русский язык. В нынешней России подобное встречается гораздо реже, как ни парадоксально, вопреки тому, что практически каждый может не только слушать, но и смотреть любые оперы по телевизору или компьютеру.
Чтение перевода в субтитрах над сценой театра мешает слушать музыку, улавливать нюансы исполнения, наблюдать игру артистов. Поскольку Большой театр Сибири часто даёт гастроли за рубежом, то оперным певцам, конечно, нужно уметь выступать на языке оригинала. Иногда бывает стыдно, когда в Новосибирске прекрасные оперы в блестящем исполнении слушают в зале почти столько людей, сколько на сцене. В то же время посредственные, но «раскрученные» эстрадные артисты и так называемые «группы», поющие или просто кричащие довольно примитивные фразы, собирают большие переполненные залы. Думается, что исполнение опер в России на русском языке будет способствовать приобщению нашего народа к этому высокому виду искусства, а, следовательно, подъёму музыкальной и общей культуры.
___________________________
Турченко Владимир Николаевич, профессор философии и социологии. 630090, Новосибирск, Цветной проезд, 29,кв. 9. VNT28@yandex.ru, 8-913-959-39-10
02.04.2015. |