Корр.: - Владимир Павлович, судя по официальной биографии, вы не работали с Ельциным в Свердловске. Окончив в 71-м геологический факультет, отказались от работы в столичном главке. Добившись перераспределения лично у министра геологии, укатили искать золото на Колыму. Джека Лондона начитались! Там и вкалывали до грозной осени 1993-го. После расстрела «Белого дома» геолога назначили губернатором Амурской области.
Полеванов: - Вы хорошо подготовились к беседе.
- Тогда объясните, как романтик из тьмутаракани попал на самое хлебное место России - в Госкомитет по имуществу?
- Это кадровое назначение - одна из неразгаданных «дворцовых» тайн за все годы «реформ». Я к этому не приложил никаких усилий. Единственное, в мае 94-го получил аудиенцию у Ельцина. Целых 24 минуты. Думаю, его поразило, что этот губернатор не просит денег, ресурсов.
- А зачем добивались встречи?
- Область перестала быть дотационной. Чтобы привлечь зарубежные инвестиции, я создал залоговый фонд в 17 миллиардов долларов. Его-то и утвердил Ельцин. Месяца не прошло, сам президент прибыл на Амур с незапланированным визитом. Впервые в истории края! Цари, генсеки к нам не заглядывали. Ельцину у нас понравилось.
11 ноября вдруг получаю на свое 45-летие массу поздравлений на правительственных бланках. Из Кремля, от министров. Удивился - к чему бы такое внимание к рядовому губернатору? А уже 14 ноября вызвали в Москву. Там и узнал, что назначен главой Госкомимущества в ранге вице-премьера. На место Чубайса. Как позже выяснил, не благодаря ему, а вопреки.
- А вы хоть знали, что такое приватизация?
- Только благодаря ей мы и сделали область самодостаточной. Все открыто продавали на конкурсах, за все брали максимальную цену, наполняли бюджет. Видно, это и сыграло роль в моем назначении.
Распродажа!
- Что вы увидели на новом месте работы?
- Формальные показатели впечатляли. Около 60 процентов предприятий к концу 1994 года стали негосударственными, 40 миллионов россиян - акционеры. По массовости Россия заметно обогнала страны бывшего соцлагеря. В Польше, где «рыночный менталитет» куда выше нашего, за три года приватизировали лишь 30 процентов госпредприятий, в Венгрии - не более 20.
Но что стояло за высокими темпами и невиданными масштабами российской приватизации? Госимущество продавалось фактически за бесценок. Лихорадочно. Своим. В нарушение даже тех убогих законов, которые тогда были.
- Это все эмоции. Факты где?
- Факты? Пятьсот крупнейших предприятий России с реальной стоимостью не менее 200 миллиардов долларов к концу 94-го ушли в частные руки всего за 7,2 миллиарда. Лихорадочная приватизация била и по национальной безопасности России. Запад прибирал к рукам оборонные предприятия. Это подтвердили материалы силовых ведомств, которые я запросил через две недели после назначения. Например, подставная российская фирма на средства гражданина США Д. Хэя, связанного с ЦРУ, приобрела около 30% акций Московского электродного завода с НИИ «Графит», производящего стратегический графит для военного ракетостроения. И научно-исследовательский институт под давлением американцев отказался принять заказ Военно-космических сил России. Один секретный институт создал уникальную, стопроцентно эффективную технологию противоракетной обороны на основе плазменных зарядов. Но какая-то «светлая» голова решила приватизировать его помещения и отдать под склады для импортных напитков и сигарет. Подобная участь постигла и ряд других оборонных институтов, предприятий.
- Так вы же вице-премьер, Владимир Павлович. Вам и карты в руки! Исправляйте перегибы.
- В том-то и дело, что руки были связаны. Надо мной - первый вице-премьер Чубайс, куратор приватизации. Подо мной - замы Кох, Мостовой, Васильев… Люди того же Чубайса. Я их уволить не мог, чтобы свою команду сформировать. Анатолий Борисович давал понять, что моя роль в правительстве чисто исполнительская. Дескать, механизм приватизации уже отлажен и мне остается лишь подписывать подготовленные решения.
Выбор был невелик: либо подписывай не глядя, и тогда я член команды, до сих пор бы болтался где-нибудь во властных структурах. Либо пытайся изменить ситуацию в интересах страны. Я выбрал второй путь. Стал менять правила игры. С мест пошли звонки, что замы мои продолжают прежнюю политику. Лишил их права подписи, все замкнул на себя. Чубайс устроил выволочку. Я прикинулся шлангом, как говорят в армии. Мол, должен войти в курс дела.
- Вы с ним отношения не обостряли?
- Тогда еще нет.
Изгнание советников
- В Госкомимуществе сидели 35 советников, сотрудники иностранных фирм. В основном американцы. Свободно пользовались базой данных. Могли заранее знать, где, когда и на каких условиях пройдут аукционы по продаже госимущества, даже когда это составляло не просто коммерческую, а государственную тайну. С такой информацией победить на аукционе - дело техники. В любой западной стране доступ иностранных специалистов в подобные учреждения строго ограничен. Я приказал забрать у них пропуска и не пускать в здание. Но охрана - военизированное подразделение «Демократического выбора России» - не выполнила приказ. Американцы на сутки забаррикадировались в компьютерном центре. Видно, заметали следы. Я не стал вызывать ОМОН, чтоб не привлекать излишнее внимание. На следующий день заменил демократическую охрану простой милицией, что оказалось в три раза дешевле. Восстановил российскую юрисдикцию над Государственным комитетом РФ. Боже мой, что тут началось! Чубайсу это не понравилось. Наша, западная пресса подняла крик, что я враг реформ, подрываю российско-американские отношения, ввел казарменный режим и одним махом разрушил безупречный механизм приватизации. Но я держался.
Следующий шаг - приостановил приватизацию алюминиевых заводов. Вспомните «Прощание с Матерой» Валентина Распутина. Мы затопили гигантские площади в Сибири под ГЭС, чтобы вырабатывать дешевое электричество для производства стратегического алюминия. А теперь заводы начали задешево скупать иностранцы. Те же печально известные братья Черные. Опять скандалы с Чубайсом. Обстановка накалялась с каждым днем. Посол в США Воронцов слал панические телеграммы из-за океана, что госдеп недоволен Полевановым, надо его снимать.
- А что ваш с Чубайсом прямой начальник - премьер Виктор Степанович Черномырдин?
- Я пытался объяснить ему ситуацию. Но он отвечал: «Не мешайте Чубайсу проводить реформы!» Тогда я пошел ва-банк. Подготовил подробный «Анализ первого этапа приватизации и предложения по его совершенствованию». С цифрами, фактами, приложив записки из силовых органов. «По сути, произошло крупнейшее в истории России разбазаривание государственной собственности, что само по себе явилось одним из источников кризиса и заложило основы многочисленных будущих конфликтов, направленных на передел собственности, - писал я Черномырдину. - Цели приватизации искажались некомпетентными и умышленными действиями и в Центре, и на местах, что резко криминализировало ситуацию. В результате обвальной приватизации Российское государство серьезно ослаблено. Наблюдается скрытая интервенция иностранного капитала с целью подрыва обороноспособности и экономики страны для обеспечения принятой Западом стратегии «гарантированного технологического отставания России».
Я предлагал премьеру ряд мер по исправлению допущенных просчетов. Просил воздержаться от форсированного проведения второго этапа. «Связьинвест», «Норникель» и прочие серьезные объекты еще не стали тогда легкой добычей олигархов. Отдельный пункт: «Поскольку большая часть ответственности за упущения I этапа лежит на первом заместителе Председателя Правительства А. Б. Чубайсе, он объективно не заинтересован в искоренении недостатков и будет пытаться проводить прежнюю, во многом дискредитировавшую себя линию в области приватизации». Поэтому я просил поручить курирование Госкомимущества другому первому вице-премьеру.(Полностью документ см. на нашем сайте.)
- И какой была реакция?
- Записку отправил Черномырдину 18 января 1995 года. 24 января меня уволили. В Госкомимуществе я пробыл 70 дней.
- А как же Ельцин, ваша надежда и опора?
- Я давно пытался встретиться с ним. Почему-то верил, что Борис Николаевич все поймет и поправит зарвавшихся приватизаторов. Но его заблокировали напрочь! Краткую аудиенцию у президента удалось получить с огромным трудом. Уже назначили день встречи, я основательно подготовился к разговору. В последний момент кто-то вычеркнул мою фамилию из рабочего графика президента. Прорвался к нему слишком поздно, когда МВФ поставил ультиматум: или увольняете Полеванова, или Россия не получит транш в шесть миллиардов долларов. Разговор был коротким: «Ничего не могу сделать. России нужен транш. Я вас в Контрольное управление отправлю. Пересидите, а там видно будет». Но по тону Ельцина понял - ничего мне в Кремле не видать. И действительно, вскоре убрали и из Контрольного управления президента.
И я вновь стал заниматься поиском золота.
Что оставит после себя новая волна приватизации?
- В бытность работы в правительстве в конце 1994-го – начале 1995-го в должности председателя Госкомимущества мне пришлось первому заговорить о недопустимости приватизации стратегических объектов и необходимости национализации тех из них, которые были приватизированы поспешно.
Россия имеет уникальную территорию, простёршуюся на 11 тысяч километров. Поэтому стратегические отрасли должны находиться под контролем государства. А нефть, электроэнергия, дороги, порты – являться его собственностью. Возможно, в этот перечень стоит добавить и уголь, поскольку нам надо обогревать огромные пространства. По меньшей мере, должна существовать государственная компания, которая будет продавать это топливо по льготным ценам людям, которые не могут платить по рыночным.
В России сейчас обширное поле работы для государственного регулирования экономики. К тому же, необходимо минимизировать негативные на первых порах последствия вступления в ВТО. Вместо этого некоторые наделённые властью люди предлагают довести до конца приватизацию, распродать в ускоренном темпе находящиеся в государственной собственности крупные компании. Министр экономического развития Эльвира Набиуллина выступила против переноса сроков продажи «Роснефти», «Транснефти», ФСК и «Русгидро» – фактически в пику взвешенной, продуманной позиции по этому вопросу вице-премьера РФ Игоря Сечина.
Красиво звучат заявления о необходимости по идеологическим соображениям довести до конца все планы по приватизации. Но, как говорят, где начинается идеология, там кончается экономика. И это действительно так. Экономика в России попросту развалится. Мы получим обнищавшее население, олигархический капитализм и крах государственности. По меньшей мере – сделаем Россию латиноамериканской страной.
Если же конкретизировать последствия такой политики, то получим резкое – в разы! – повышение цен на бензин. Уже сейчас стоимость 95-го приближается к 30 рублям за литр. Кстати, в полунищем Египте за него платят 6 рублей. За счёт обделённого народа у российских абрамовичей и прохоровых появятся новые возможности для покупки футбольных и баскетбольных команд. Я считаю такую политику преступлением.
Но ведь те, кто её продавливает, не боятся последствий для себя лично. Почему? Они надеются «в случае чего» отсидеться в любимых ими Соединённых Штатах. А желание урвать сейчас жирный кусок госсобственности, наделить ею «своих» настолько велико, что можно пренебречь возможной опасностью. Вот что скрывается за настойчивыми попытками вернуться к политике 90-х, которая у большинства народа вызывает только идиосинкразию.
Желание нажиться, экономическая безграмотность, либеральный фундаментализм – пожалуй, в такой последовательности можно выстроить мотивы поведения этой группы лиц. Какое им дело до того, что их американские патроны спят и видят ослабевшую Россию, распавшуюся на десяток государств, лелеют «голубую мечту» – столкнуть её с Китаем…
Подобной политике, выстроенной на антигосударственнических постулатах и импульсах, пора положить конец. Необходимо принять федеральный Закон, согласно которому стратегические объекты становятся собственностью государства. И только механизм референдума позволит это изменить.
http://kp.ru/daily/25789.3/2770793/
http://file-rf.ru/context/1270 |