Стоит ли ломать голову над вопросом о том, где ставить ударение в слове «договор» – на третьем слоге или на первом? Другое дело, например, со словами «му?ка» и «мука?», «за?мок» и «замо?к», где от ударения зависит их значение.
Другая ситуация со словами «рожки?» и «ро?жки», «творо?г» и «тво?рог». Вариативность ударений в них уже давно узаконена в нормативных словарях. Почему бы к ним не присоединить диаду «до?говор – догово?р», да присовокупить к ним заодно и другие формы, до сих пор не признаваемые за литературные?
Вот как отреагировал на такую инициативу авторов современных нормативных словарей русского языка и их покровителей из Министерства образования и науки Александр Бобров: «В этом году 1 сентября – светлый День знаний превратился в день Незнайки. Именно в этот праздник Министерство образования и науки утвердило перечень словарей, которые «легализуют» до?говоры, кофе-унисекс (среднего рода) и брачащихся с йогу?ртом. Пресса подняла шум, а вот многие филологи, как ни странно, ничего страшного в новых нормах «современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного» не увидели. Язык, мол, – организм живой и должен, по их мнению, изменяться (то есть деградировать?) вместе с обществом. Мол, если одна часть общества начнет вдруг упорно класть докуме?нты не в портфе?ль, а ложить доку?менты в по?ртфель, другой части ведомство Фу?рсенко (или Фурсе?нко – неважно) предложит толерантно смириться и с этим, при?нять как данность… Зачем потребовалось разрешать разрушение норм, потворствовать неграмотности, разливающейся, как осенний паводок?
Как ни странно, на Московской книжной ярмарке восстали против этих четырех словарей грамотные журналисты, русские учителя, последние любители книги, а грубые женщины из Минобразования и картавящие дамы Института русского языка РАН (!) оборонялись, оправдывались: ну ведь говорят, часто употребляют: какая разница догово?р или до?говор? А такая, что к любой из десяти Христовых заповедей можно внести поправки на современность или добавить житейские оговорки. Но это называется ересью.
Вот как серьезно ставится вопрос! Между тем законсервировать язык в неизменном состоянии невозможно. И.А.Бодуэн де Куртенэ в свое время писал: «Нет неподвижности в языке… В языке, как и вообще в природе, все живет, все движется, все изменяется. Спокойствие, остановка, застой – явление кажущееся; это частный случай движения при условии минимальных изменений».
Вопрос об ударении в слове «договор» и о форме множественного числа от него возник не сегодня. Довольно основательно он обсуждался в 60-е гг. прошлого века еще К.И.Чуковским в его книге «Живой как жизнь». Он, в частности, писал: «Не так-то легко оказалось побороть инстинктивное отвращение к формам: инженера, договора, площадя, скоростя. Но и здесь я решил преодолеть свои личные вкусы и вдуматься во все эти слова беспристрастно». (К.И.Чуковский. Собр. соч. в шести томах. Т. 3. – М.: Художественная литература, 1966, с. 24).
Побороть инстинктивное отвращение к этим формам и им подобным К.И.Чуковскому при всем его желании не удалось. Он писал: «Так убеждал я себя, и мне казалось, что все мои доводы неотразимо логичны. Но, очевидно, одной логики мало для оценки того или иного языкового явления. Существуют другие критерии, которые сильнее всякой логики. Мы можем сколько угодно доказывать и себе, и другим, что то или иное слово и по своему смыслу, и по своей экспрессии, и по своей грамматической форме не вызывает никаких нареканий. И все же по каким-то особым причинам человек, который произнесет это слово в обществе образованных, культурных людей, скомпрометирует себя в их глазах» (там же, с. 31).
Вот как старый сказочник, в частности, писал о возможности склонять слово «пальто»: «И как бы ни были убедительны доводы, при помощи которых я пытался оправдать склоняемость слова пальто, все же едва я услыхал от одной очень милой медицинской сестры, что осенью она любит ходить без пальта, я невольно почувствовал к ней антипатию. И тут мне сделалось ясно, что, несмотря на все свои попытки защитить эту, казалось бы, совершенно законную форму, я все же в глубине души не приемлю ее. Ни под каким видом, до конца своих дней я не мог бы ни написать, ни сказать в разговоре: пальта, пальту или пальтом» (там же, с. 31).
Подобную ситуацию переживают лингвистически образованные люди по отношению к формам «до?говор – догово?р» и иже с ними. Тонкое чутье языка не позволит им принять эти формы даже под дулом пистолета.
Формы «догово?р – догово?ры» и «до?говор – договора?» делит всех людей, говорящих на русском языке, на два лагеря. Диалог между ними почти невозможен. Носителям второй диады нет никакого дела до культурно-речевых споров. Чаще всего они о них и слыхом не слыхивали. Им хоть кол на голове теши, а они как говорили всю жизнь «до?говор» и «договора?», «зво?нит», «обеспече?ние» и «ква?ртал», так и будут говорить до скончания века. Но следует ли отсюда, что кодификаторы языковых норм должны идти у них на поводу? Нет, не следует: нормативные словари должны учитывать не только статистику распространения языковых форм, но и просветительское назначение этих словарей. Кодификация форм «до?говор» и «договора?» в наше время особенно неуместна. У нашего народа выработалась аллергия против реформ, которые, как правило, ни к чему доброму у нас не приводят. На этом фоне узаконивание нелитературных форм в качестве литературных воспринимается как покушение на самое святое – на наш «великий и могучий» русский язык.
В.П. ДАНИЛЕНКО,
завкафедрой общего и классического языкознания ИГЛУ, доктор филологических наук, профессор.
Иркутск
http://www.za-nauku.ru/
|