Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Четверг, 28.03.2024, 23:18
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Светочи Земли Русской [131]
Государственные деятели [40]
Русское воинство [277]
Мыслители [100]
Учёные [84]
Люди искусства [184]
Деятели русского движения [72]
Император Александр Третий [8]
Мемориальная страница
Пётр Аркадьевич Столыпин [12]
Мемориальная страница
Николай Васильевич Гоголь [75]
Мемориальная страница
Фёдор Михайлович Достоевский [28]
Мемориальная страница
Дом Романовых [51]
Белый Крест [145]
Лица Белого Движения и эмиграции

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


Дмитрий Соколов. Борьба на два фронта. Адмирал А.В. Колчак и революционные события на Черноморском флоте в марте-июне 1917 г. (2)

Как признавал один из активных участников севастопольской организации РСДРП (б), Алексей Платонов, главными программными лозунгами большевиков в этот период были: передача власти Советам, национализация земли, всеобщая трудовая повинность, «долой империалистическую войну, да здравствует война гражданская», отказ от государственных долгов (19).

Ближайшей же задачей севастопольские ленинцы ставили «подрыв доверия массы к Временному правительству и оборонческим партиям» (20).

Уровень теоретической подготовки севастопольских и крымских большевиков при этом оставался достаточно низким. В результате участникам той же севастопольской организации РСДРП (б) «было трудновато направлять работу среди многотысячных масс Севастополя», ввиду чего в ЦК партии регулярно направлялись просьбы прислать для усиления пропагандистской работы опытных лекторов и ораторов (21).

Как следствие, до определенного времени пораженческая агитация большевиков не просто не находила живого отклика в массах, но вызывала резкое неприятие, и иногда приводила к серьезным конфликтам. Так, в Севастополе в мае 1917 г. на эсминце «Гневный» матросы-эсеры выбросили за борт фельдшера Илью Финогенова, позволившего себе нелицеприятные высказывания в адрес побывавшего накануне в городе военного и морского министра А.Керенского (назвал его изменником революции). Матроса Михайлова с линкора «Борец за свободу» жестоко избили за пропаганду большевистских лозунгов (22).

Когда в конце апреля - начале мая распространились слухи о возможном приезде в Крым В.И. Ленина, на состоявшемся 4 мая 1917 г. делегатском собрании из 409 голосовавших 340 голосовали против его приезда, 49 воздержались и лишь 20 высказались за. На основании этого решения ЦИК Севастопольского Совета разослал телеграмму с распоряжением – ни в коем случае не допускать приезда Ленина (23).

Несколькими днями раньше, после триумфального выступления Колчака на митинге 25 апреля, ЦИК принял решение направить в поездку по стране делегацию наиболее патриотически настроенных матросов и солдат с агитацией за сохранение боеспособности войск и продолжение войны. Делегация побывала в обеих столицах, на Балтийском флоте и на фронтах.

Во главе делегации, состоявшей в большинстве из эсеров и меньшевиков, были поставлены подполковник Александр Верховский и студент-эсер Федор Баткин, срочно произведенный Колчаком в матросы. Выступив на заседании Московского Совета против большевистской идеи братания, Баткин назвал лозунг «Отечество в опасности!» тем лозунгом, «который совершенно справедливо и вовремя брошен в русские сердца и Черноморский флот, гарнизон и рабочие не могли не поднять своего голоса по этому поводу. Но голоса мало – нужно дело. Вот, с чем мы едем. Мы едем не только затем, чтобы призвать всех к единению, — мы едем затем, чтобы, если будет нужно, отдать наши жизни там, на позициях, чтобы показать, как нужно умереть за свободную Россию…

Черноморский флот говорит: пока мы живы, сепаратного мира не будет. Мы выйдем в родное Черное море, и оно похоронит нас, если бы это случилось» (24).

Речь Баткина было решено отпечатать в 2 млн. экземпляров и распространять по всей России и на фронте.

И, надо признать, что в определенной мере усилия агитаторов приносили свои плоды, не только благотворно влияя на настроения в армии и на флоте, но и способствуя распространению сведений о взглядах и действиях Колчака. Об успехах командующего Черноморским флотом в борьбе с противником и анархией писали в прессе.

Всеобщее одобрение вызвало решение адмирала присвоить Дому офицеров флота в Севастополе имя лейтенанта Петра Шмидта – руководителя восстания на крейсере «Очаков» в 1905 г., расстрелянного по приговору суда в 1906 г. Позже при поддержке Колчака было проведено перезахоронение останков П.Шмидта и других ведущих участников революции 1905 г. 5 мая 1917 г. их перевезли с о. Березань в Севастополь. Гробы с останками были помещены в Покровском соборе (25).

Слава и престиж адмирала росли. Но он чувствовал, что положение крайне зыбко и непрочно.

Всячески поощряя «революционность», вставшие у кормила правления политиканы и демагоги, сами того не желая, открыли дорогу более радикальным элементам. Воспользовавшись предоставленной им возможностью открыто выступать перед массами, эти разрушительные силы вырвались на авансцену политической жизни и быстро завоевали лидирующие позиции.

Воспользовавшись внутренней смутой, вызванной падением российской монархии, стремясь во что бы то ни стало утвердиться у власти, Ленин и его партия занялись разнузданной демагогией, включавшей в себя обещания немедленного мира и справедливого решения всех социальных проблем. При этом большевистская агитация включала в себя не только пораженчество и щедрые посулы грядущего «рая». И то, и другое сопровождалось призывами к неповиновению и расправам над офицерами, апеллированием к низменным человеческим чувствам – ненависти, зависти, жажде мести.

Фактическое бессилие Временного правительства в борьбе с разложением и анархией, вкупе с фанатичной приверженностью ведущих его деятелей идеалам либерал – демократии (слепое следование которым в условиях ведущейся войны было поистине гибельным) – явились одной из главных причин растущей криминализации общества и распространения левого экстремизма.
Уже во время первомайских митингов в Севастополе были зафиксированы случаи, когда нижние чины требовали от офицеров снятия погон.

Затем последовал инцидент с помощником начальника севастопольского порта генерал-майором Николаем Петровым, обвиненным в спекулятивных махинациях с казенным имуществом. 11 мая 1917 г. ЦИК Севастопольского Совета потребовал от Колчака ареста Петрова. Однако адмирал ответил отказом, заявив, что даст санкцию на арест только официальному следствию, если оно в процессе расследования дела выявит действительные признаки преступления.

Тогда Совет сам арестовал обвиняемого. В ответ на это 12 мая 1917 г. Колчак обратился к правительству с просьбой об отставке.

«Центральный комитет Совета депутатов армии, флота и рабочих в Севастополе, — говорилось в донесении, — за последнее время своей деятельностью сделал невозможным командование флотом.

Работа комитета ведет не к поддержанию боевой мощи флота, а к его развалу. Сегодня Центральный комитет потребовал от помощника главного командира орта петрова исполнения не подтвержденных мною постановлений комитета и, получив от него отказ в исполнении таковых, арестовал его, несмотря на мое требование не делать этого. Считая, что этим поступком и рядом предшествовавших постановлений Центральный комитет вступил на путь не поддержания дисциплины и порядка во флоте, а разложения флота, при котором власть командования совершенно дискредитирована, причем я лишен возможности осуществлять управление флотом, прошу заменить меня другим лицом для командования флотом. Считаю долгом донести, что никакой командующий не будет в состоянии исполнить свои обязанности, если деятельность комитета не будет ограничена распоряжениями Временного правительства в пределах, установленных для комитетов правил» (26).

Для улаживания конфликта в Севастополь 17 мая из Одессы прибыл военный и морской министр А.Керенский. Визит Александра Федоровича длился всего один день, но график его пребывания в городе был очень насыщенным: побывав на линкоре «Свободная Россия» и госпитальном судне «Император Петр Великий», и выступив перед командами с патриотической речью, министр отправился в Покровский собор поклониться праху лейтенанта П.Шмидта и возложил на его склеп орден Св. Георгия IV степени.

Вечером в зале Морского собрания состоялось делегатское собрание гарнизона, на котором Керенский вновь выступил с пламенной речью, славя Великую революцию, Великую Россию и доблестный Черноморский флот. Адмирала Колчака Керенский назвал «лучшим представителем офицерского корпуса».

Выступление военного и морского министра было встречено аплодисментами. Преисполнившись мнимой уверенности, что подобные инциденты в дальнейшем не повторяться, Керенский в частной беседе сказал Колчаку: «Вот видите, адмирал, все улажено; теперь приходится смотреть сквозь пальцы на многие вещи; я уверен, что у вас не повторятся события. Команды меня уверяли, что они будут исполнять свой долг» (27).

После этого Керенский еще раз обратился к Колчаку с просьбой остаться во главе флота: «Сейчас вас заменить нежелательно, я прошу, чтобы вы продолжали оставаться» (28).

В конце концов, адмирал внял уговорам, хотя от командующего не могло ускользнуть, что особого впечатления на команды судов речи высокого гостя не производят.

В дальнейшем, передавая свои впечатления о приезде министра, Колчак говорил: «Керенский как-то необыкновенно верил во всемогущество слова, которое, в сущности говоря, за эти два-три месяца всем надоело <...> Я доказывал ему, что военная дисциплина есть только одна, что волей-неволей к ней придется вернуться и ему...» (29)

Как следствие, после отъезда военного и морского министра обстановка на флоте нисколько не изменилась.

Буквально на следующий день после отбытия Керенского на эсминце «Жаркий» возник конфликт между командой и командиром корабля, старшим лейтенантом Веселаго, которого во время одного из съездов на берег матросы проводили бранью, смехом и пожеланиями больше не возвращаться (30).

Примерно в то же самое время отстранения от должностей неугодных им офицеров потребовали команды линкоров «Три святителя», «Синоп», эсминца «Керчь» (31).

Пытаясь урезонить матросов, командующий отдал приказ о разоружении этих кораблей.

В своих показаниях чрезвычайной следственной комиссии в Иркутске в январе 1920 г. Колчак упоминает также об инциденте на миноносце «Новик», произошедшем «по совершенно нелепому поводу». Стараниями адмирала после переговоров с командой этот конфликт был улажен (32).

Тем не менее, атмосфера на флоте продолжала накаляться. На митингах уже звучали требования разоружить и арестовать офицеров. Несколько офицеров, не выдержав травли, покончили с собой (33).

Начались нападки и лично на Колчака. На одном из митингов командующего флотом назвали крупным землевладельцем, из-за чего он кровно заинтересован в продолжении войны. Разумеется, адмиралу, ничего не нажившему за все годы службы и не стремившемуся к обогащению, было оскорбительно слышать все это. Большая часть личного имущества Колчака погибла в начале войны после обстрела немцами порта Либавы, где жила его семья и откуда его жена вместе с семьями других офицеров эвакуировалась, бросив в общей панике все, что не могла с собой увезти. С тех пор, по словам самого Колчака, все его имущество заключалось только в том, что у него в каюте оставалось в чемоданах. Отвечая на прозвучавшую в его адрес клевету, на одном из митингов адмирал взял слово и заявил: «Если кто-нибудь… найдет у меня какое-нибудь имение или недвижимое имущество, или какие-нибудь капиталы обнаружит, то я могу охотно передать, потому что их не существует в природе» (34).

Слова адмирала произвели впечатление, и более этот вопрос не поднимался. По крайней мере, в данном конкретном случае.

Однако в дальнейшем политические противники адмирала не раз возвраща¬лись к подобным клеветническим измышлениям.

«Политическая деятельность, которой я занялся <..>, — делился Колчак своими соображениями по поводу сложившейся ситуации в одном из писем к А. Тимиревой, — создала два крупных эпизода: вернувшись из Петрограда, я решил заговорить открыто, и мне пришлось первому, ранее чем высказались правительство и высшее командование, громко сказать о разрушении нашей вооруженной силы и грозных перспективах, вытекающих из этого положения. Мне удалось поднять дух во флоте, и результатом явилась Черноморская делегация, которую правительство и общество оценило как акт государственного значения. Против меня повелась кампания - я не колеблясь принял ее и при первом же столкновении поставил на карту все я выиграл: правительство, высшее командование, Совет Р<абочих> и С<олдатских> Д<епутатов>и почти все политические круги стали немедленно на мою сторону. Казалось бы, что все это должно было наполнить жизнь и отвлечь меня от того, что было так больно и что казалось совершенно потерянным и непоправимым. <…> Я получил и получаю очень много писем и телеграмм отовсюду, почему-то мне приписывают какие-то вещи, значение которых я не разделяю, политические деятели, представители командования говорят мне о каких-то заслугах и выражают мне благодарность неизвестно за что, но все это мне было не нужно и не давало ничего» (35).

Распространению радикальных настроений среди черноморцев способствовало прибытие в конце мая в Севастополь делегации балтийских моряков (многие из которых были попросту переодетыми в матросскую форму партийными функционерами), поведшей активную пропаганду анархических и большевистских идей.

Поселились делегаты в хороших гостиницах, и явно не знали недостатка в денежных средствах. Начались неподконтрольные властям и командованию ЧФ митинги, балтийцы стали разъезжать по всем кораблям, выступать на улицах, площадях.

Агитаторы упрекали моряков: «Товарищи черноморцы, что вы сделали для революции, вами командует прежний командующий флотом, назначенный еще царем. Вот мы, балтийцы, убили нашего командующего, мы заслужили перед революцией и т.п.»(36).

Кроме того, балтийские делегаты привезли с собой изрядное количество большевистской литературы, что также сыграло определенную роль в процессе дальнейшей радикализации масс.

Как отмечал М.Смирнов, «арестовать этих агитаторов не было сил. Их речи имели большое влияние на некультурные массы матросов, солдат и рабочих. Влияние офицеров быстро падало» (37).

О том, насколько эффективной была развернутая делегатами с Балтики активная пропагандистская и агитационная деятельность, можно судить по телеграмме командующего ЧФ, направленной 4 июня 1917 г. военно-морскому министру: «Агитация большевиков, прибывших в Севастополь с депутацией балтийских моряков, в течение последних дней получила сильное распространение. Большевики направили силы на Севастополь» (38).

До открытого неповиновения оставался всего один шаг, который в июне 1917 г. был сделан матросами Черноморского флотского экипажа. Вечером 5 июня они арестовали помощника командира Черноморского флотского экипажа полковника по адмиралтейству Николая Грубера. Этой же ночью на общем собрании Севастопольского флотского полуэкипажа были арестованы командир полуэкипажа капитан I ранга Евгений Гестеско, адъютант полуэкипажа штабс-капитан Сергей Кузьмин и капитан Николай Плотников. Офицеры обвинялись в «провокаторстве, службе в охранке, в хранении разрывных пуль для стрельбы по матросам».

На следующий день, 6 июня, в цирке Труцци состоялось делегатское собрание матросов, солдат, офицеров и рабочих, которое вынесло резолюцию об отстранении адмирала Колчака и начальника штаба капитана 1-го ранга Смирнова от должности, «как возбудивших своими действиями матросские массы» и передаче их постов заместителям, находящимся под контролем комиссии, избранной собранием. Кроме того, в резолюции митинга содержалось требование о передаче вопроса об аресте адмирала на экстренное рассмотрение судовых и полковых комитетов (39).

Решено было обыскать и обезоружить офицеров армии и флота.

Вечером того же дня адмирал направил телеграмму Временному правительству, в которой проинформировал о создавшемся положении и поставил вопрос о своей отставке: [i]«Сегодня делегатское собрание постановило отобрать от всех офицеров оружие, что и приведено в исполнение судовыми и полковыми комитетами, такое же требование предъявлено и мне. Этим поступком наносится глубокое оскорбление мне и всему офицерскому составу, вносится рознь и разлад в вооруженную силу. Считаю, что моя дальнейшая деятельность в Черном море, равно как и деятельность начальника моего штаба, более не может быть полезна для блага отечества. Необходимо немедленное назначение нового командующего флотом и нового начальника штаба» (40).

Вскоре после этого члены судового комитета флагмана «Георгий Победоносец» пришли к адмиралу в каюту с требованием сдать им оружие. Колчак выставил делегацию вон, затем вышел на палубу, приказал выстроить всю команду во фронт и обратился к ней с речью, в которой назвал поступки матросов гибельными для Родины и оскорбительными для офицеров, и сказал, что «даже враги японцы не отобрали от него Георгиевскую саблю после сдачи Порт-Артура, а они, русские, люди, с которыми он делил все тяготы и опасности войны, нанесли ему такое оскорбление, но он им своего оружия не отдаст, и они его не получат ни с живого, ни мертвого» (41).

После этого Колчак со словами: «раз не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идет в море» (42), демонстративно выбросил свое Георгиевское оружие за борт.

Этот поступок адмирала произвел огромное впечатление как в Севастополе, так и далеко за его пределами. В конце июня в Петрограде Союз офицеров армии и флота поднес Колчаку за мужество и патриотизм «Оружие храбрых» — золотой кортик и адрес в знак глубокого уважения.

Но все это будет потом, а вечером 6 июня начальник штаба ЧФ М.Смирнов телеграфировал в Ставку Верховного командования о произошедших событиях: «Делегатское собрание постановило немедленно сменить командующего флотом и меня, сдав должности очередным по старшинству в присутствии комиссии, которую сейчас выбирают.

Митинг требует немедленного ареста командующего флотом. Делегатское собрание с этим не согласилось и постановило завтра обсудить вопрос об аресте. В судовых и полковых комитетах можно ожидать проявления насилия по отношению к командующему до обсуждения вопросов об аресте» (43).

И уже ночью 7 июня из Ставки прислали ответную телеграмму, в которой Колчаку и Смирнову как «допус¬тившим явный бунт», приказывалось «немедленно выехать в Петроград для личного доклада».

Данная телеграмма была зачитана на состоявшемся в тот же день делегатском собрании. Кроме того, на собрании зачитаны резолюции судовых, ротных и полковых комитетов по вопросу о том, как посту¬пить с Колчаком, а также с начальником штаба флота капитаном 1-го ранга Смирновым, следует ли их арестовать или нет. Выяснилось, что за арест Колчака было вынесено только 4 резолюции, а против ареста 68 (относительно Смирнова соответственно — 7 и 50) (44). По другим сведениям, за арест Колчака проголосовала только команда парохода «Аю-Даг» и 455-я дружина государственного ополчения (45).

Вечером 9 июня 1917 г. Колчак и Смирнов покинули Севастополь в поезде американской военной миссии.

Устранение адмирала стало не только важным этапом в процессе дальнейшего разложения и большевизации Черноморского флота, но и сказалось самым отрицательным образом на его боеспособности. Последнее не замедлило проявиться сразу же после отъезда командующего. Получив по агентурным каналам сведения об уходе Колчака, немецкий крейсер «Бреслау» 10 июня 1917 г. вышел в Черное море через протраленный участок в минном загражде¬нии к российским берегам и 12 июня бомбардировал укрепления у устья Дуная, высадил десант, который уничтожил 2 пушки, захватил винтовки и пулемет, пленил 11 человек, после чего успешно возвратился на свою базу. Попытки российских военных кораблей уничтожить «Бреслау» успеха не возымели.

В последующие месяцы падение боеспособности флота и дисциплины судовых команд все более стало усугубляться.

На кораблях и в частях происходили постоянные митинги, судовые команды все чаще отказывались повиноваться своим офицерам, многие моряки занялись спекуляцией, а вскоре и грабежами. Практически полностью отстранившись от политической жизни, последовательно сменившие Колчака на должности командующего ЧФ адмиралы Вениамин Лукин и Александр Немитц, являлись скорее пассивными наблюдателями и не предпринимали никаких реальных мер для борьбы с этими отрицательными явлениями.

Впрочем, необходимо признать, что и Колчак, останься он во главе Черноморского флота, при всей своей решительности существенно не смог бы ни на что повлиять. Так как сохранение боеспособности флота не было возможно без наведения элементарного порядка в стране. Тем не менее, подводя итог деятельности адмирала в должности командующего ЧФ в борьбе за сохранение воинской дисциплины в первые месяцы после крушения российской монархии, с уверенностью можно сказать, что в условиях нарастающего революционного хаоса адмирал проявил незаурядное личное мужество, практически в одиночку противостоя деструктивным процессам. Во имя чего готов был идти на компромиссы со всеми, кто разделял идею защиты Родины от иноземного порабощения.


Примечания:
1. Гончаренко О.Г. Закат и гибель Белого флота. 1918-1924 годы. – М.: Вече, 2006. – с.77
2. Гречанюк Н.М., Попов П.И. Моряки Черноморского флота в борьбе за власть Советов. – Симферополь, Крымиздат, 1957. – с.34
3. Цит. по: Потемкин Е.Л. Социалисты-революционеры Таврической губернии в 1917-1918 годах: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук: 07.00.02., Московский государственный открытый педагогический университет им. М.А.Шолохова. - Москва, 2005. – с.34
4. Платонов А.П. Февраль и Октябрь в Черноморском флоте – Севастополь, Крымский истпартотдел ОК ВКП (б), Крымское государственное издательство, 1932. – с.22
5. Мельгунов С.П. Мартовские дни 1917 года. – М.:Айрис-пресс, 2008. – с.404
6. Краснознаменный Черноморский флот. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Воениздат, 1979. – с.78
7. Указ. соч. – с.79
8. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов. / Сост., коммент. В.В. Крестьянников. – Симферополь: Крымский архив, 2007. – с.7
9. Краснов В.Г. Колчак. И жизнь, и смерть за Россию: В 2 кн. Кн.1 - М.: Олма-пресс, 2000. – с.280
10. Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917-1920 годах. – Севастополь: «Телескоп», 2004. – с.11
11. ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 1, лл. 27 об.-30 // «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна...» / сост.: Т. Ф. Павлова, Ф. Ф. Перчёнок, И. К. Сафонов; вступ. ст. Ф. Ф. Перчёнка. - М. : Прогресс : Традиция : Русский путь, 1996. // http://lib.rus.ec/b/27586/read
12. Плотников И.Ф. Александр Васильевич Колчак: исследователь, адмирал, Верховный правитель России. – М.: Центрполиграф, 2003. – с.73
13. Елизаров М. А. Левый экстремизм на флоте в период революции 1917 года и Гражданской войны: февраль 1917 - март 1921 гг.: диссертация на соискание учёной степени доктора исторических наук: 07.00.02; [Место защиты: С.-Петерб. гос. ун-т].- Санкт-Петербург, 2007. – с.159-160
14. Хандорин В. Г. Адмирал Колчак. Правда и мифы. — Томск: Издательство Томского Университета, 2007. – с.48-49
15. Жуков В.К. Черноморский флот в революции 1917-1918 гг. – М., Молодая гвардия, 1931. – с.44
16. Плотников И.Ф. Указ. соч. – с.76
17. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов – с.42-43
18. Вьюницкая Л.Н., Кравцова Л.П. Дорогами революции: Путеводитель. – Симферополь, Издательство «Таврия», 1987. – с.79
19. Платонов А.П. Указ. соч. – с.31
20. Указ.соч. – с.38
21. Сапронов С.Г. Революционный Севастополь // Октябрь на фронте. Воспоминания. – М.: Воениздат, 1967. – с.274
22. Семин Г.И., Никитина А.С. Посланцы Ленина. Очерки. – Симферополь, Издательство «Таврия», 1977. – с.9
23. Плотников И.Ф. Указ. соч. – с.76
24. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов – с.46
25. Куликов И.И., Кот В.П., Крестьянников В.В., Кулик С.И., Скрипниченко А.А., Терещук Н.М., Фесенко А.А. - История Севастополя в лицах: военные и гражданские руководители города и флотов. К 225-й годовщине со дня основания города – Севастополь: Арт-политика, 2008. – с.34
26. Севастополю 200 лет. 1783-1983.Сборник документов и материалов / Сост. Г.И. Ванеев, И.П.Кондрашов, М.А.Коротков, Н.Н.Фомина // Киев, Наукова думка, 1983. – с.128-129
27. Допрос Колчака. – Ленинград, Государственное издательство, 1925. – с.74
28. Там же.
29. Указ. соч. – с.73
30. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов – с.54
31. Королев В.И. Черноморская трагедия (Черноморский флот в политическом водовороте 1917-1918 гг.) – Симферополь, Таврия, 1994 – с.8
32. Допрос Колчака – с.70
33. Хандорин В.Г. Указ.соч. – с.51
34. Допрос Колчака – с.76
35. ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 1д. 2, лл. 35-42// «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна...»
36. Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак (краткий биографический очерк) – Издание Военно-морского союза, - Париж, 1930. - с.35-36
37. Указ. соч. – с.36
38. Дважды Краснознаменный Балтийский флот. – 2-е изд., испр. и доп. – М.:Воениздат, 1978. – с.118-119
39. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов – с.65-66
40. Дроков С.В. Адмирал Колчак и суд истории. – М.: Центрполиграф, 2009. – с.152
41. Смирнов М.И. Указ. соч. - с.36-37
42. Дроков С.В. Указ.соч. – с.153
43. Надинский П.Н. Очерки по истории Крыма. Часть II. Крым в период Великой Октябрьской социалистической революции, иностранной интервенции и гражданской войны (1917-1920 гг.) – Симферополь, Крымиздат, 1957. – с.23
44. Плотников И.Ф. Указ. соч. – с.83
45. Севастополь: Хроника революций и гражданской войны 1917-1920 годов – с.67

Впервые опубликовано: информационно-аналитическая газета «Крымское эхо»

http://kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=8271


Категория: Белый Крест | Добавил: rys-arhipelag (10.06.2012)
Просмотров: 747 | Рейтинг: 0.0/0