Иногда в исторической литературе затрагивается также вопрос о роли Сербского отряда в захвате находившейся в Казани части «золотого запаса» России. Ещё в августе 1919 г. «белый» публицист Ю.А.Еленев (являвшийся в 1917 г. первым редактором-издателем газеты «Казанское Слово» и фактически редактировавший при «белых» местную газету «Обновлённая Россия») писал в омской газете «Русская Армия» - печатном органе военного министерства Российского правительства (правительства адмирала А.В.Колчака) - о том, что сербский полк (носивший уже к тому времени имя Матии Благотича) взял Казань и спас «от большевиков для Всероссийского Правительства золотой запас до 800 миллионов рублей».(49)

То, что сербы «дошли» до находившихся в центре Казани банковских хранилищ первыми из военных, подтверждается целым рядом свидетельств (в частности, воспоминаниями бывшего управляющего Казанским отделением Народного банка РСФСР П.А.Марьина). Причём, возможно, до этого, несмотря на выставленную «красными» охрану, в банке уже побывали мародёры из числа местных жителей(50) (хотя П.А.Марьин о якобы имевшем место стихийном грабеже не упоминает).

Сербы были здесь уже утром 7 августа 1918 г.: их офицер прошёл в сопровождении работников банка в кабинет управляющего и заявил, что должен занять его. «Я задремал сидя на стуле, - вспоминал П.А.Марьин. - Меня разбудили, сказав, что меня требует к себе сербский офицер. Выглянув в окно, я увидел на улице выстроенный отряд во главе с офицером. На вопрос последнего, имеется ли в банке вооружённая сила и какая, я ответил, что имеется воинская охрана, большая часть которой разбежалась, побросав винтовки, а остальная исключительно банковская. Часть из воинской охраны была приведена солдатами, после произведённого обыска в здании и во дворе несколько из них были поставлены в ряды солдат, а несколько человек отправлены куда-то под конвоем. С этого момента в банк была введена чешская охрана и оставлена банковская».(51)

Очевидно, что сербы, ускорив падение Казани и оперативно заняв банк, весьма поспособствовали быстрому захвату казанской части «золотого запаса», масштабная эвакуация которого «красными» на пароходах, согласно воспоминаниям того же П.А.Марьина и руководителя специального отряда, большевика А.И.Бочкова должна была начаться 5 августа 1918 г.

А.И.Бочков, например, вспоминал, что: «5-го августа в 9 ч[асов] утра предполагалась перевозка золота на приготовленные уже пароходы». Однако возглавляемый им «отряд товарищей», сформированный в помощь чекистам «для сопровождения золота вверх по Волге», был неожиданно обстрелян «чехами».(52) П.А.Марьин также упоминал о срыве погрузки ценностей на пароходы и баржи. По его словам, представилась возможность вывезти на автомобилях в Арск только «около 200 ящиков золота в монете на сумму 12 миллионов рублей».(53)

Однако утверждение о том, что именно благодаря Сербскому отряду удалось «отбить» у «красных» казанскую часть золотого запаса, является всё же, по моему мнению, преувеличением: это, в равной мере, стало заслугой и «чехов», и «каппелевцев», и «белой» речной флотилии.     

В дальнейшем, вместе с чехами и словаками, сербы играли на подступах к Казани роль основной ударной, а затем - оборонительной силы, несколько недель пытаясь прорвать фронт и развить наступление в направлении стратегически важного Романовского моста. При этом в официальных документах (приказах, обращениях, объявлениях и т.д.), а также в публикациях казанских газет того периода, бывший «Интернациональный (сербский) батальон» («Сербский революционный батальон») чаще всего фигурировал под названием «Сербский отряд» (любопытно, что в одном из объявлений коменданта города Казани он упоминался также как «сербский отряд чехо-словацких войск»)(54).

Большевик А.Кузнецов в своих воспоминаниях «Казань под властью чехо-учредиловцев. (5 августа - 9 сентября 1918 года)» отмечал, в частности: «Чехи и сербы (которых, впрочем, в городе было мало видно) держали себя гордо и при расспросах обывателей о положении на фронте, пожимая плечами и криво улыбаясь, заявляли, что кроме побед и быть ничего не может, что на днях возьмут, если уже не взяли, железнодорожный мост через Волгу. Даже были слухи, что он уже взят и что в лесу вплоть до моста (от Казани он в 30 верстах) наложены горы трупов «китайцев», которые составляют «ядро Красной армии».(55)

Переброска сербов и чехов на передовую, находившуюся в непосредственной близости от Казани, судя по всему, осуществлялась в очень спешном порядке. Имеются свидетельства того, что их перед этим не успели даже накормить «горячей пищей». Так, один из обывателей («Гражданин Б.Б.»), сетуя на указанное обстоятельство, писал в письме в редакцию газеты «Новое Казанское Слово»: «Не успев отдохнуть, наши спасители от большевистского кровавого кошмара пошли дальше в бой, чтобы отстоять своею грудью мирных граждан г[орода] Казани от нашествия головорезов-убийц большевиков».(56)

Практически сходу - в десятых числах августа 1918 г. - было предпринято решительное наступление у Романовского моста. «Наши доблестные войска, - говорилось в радиотелеграмме, отправленной в Самару уполномоченным «Комуча» и «всем радио-станциям», - бьют противника по всем направлениям. Чешские войска и части Народной Армии с боем продвигаются на правом берегу Волги к г[ороду] Свияжску. На левом берегу наши части Народной Армии, сербы и чехи с боем продвигаются к Романовскому мосту. Противник бежит. В его рядах полное смятение и расстройство».(57)

Причём, сербам в этом наступлении была вновь отведена роль главной ударной силы. Однако ему помешало ставшее, по общему признанию, роковым событие - гибель в бою майора Матии Благотича, произошедшая, согласно большинству свидетельств, 12 августа (по другой версии - 16 августа) 1918 г.

«Сербы стремительным натиском было уже подошли к самому мосту, - вспоминал ротмистр В.А.Зиновьев, - но в этот момент был убит пулей воевода-майор [М.]Благотич, который их вёл. Сербы дрогнули и отошли к городу. Наше дальнейшее наступление как будто захлебнулось. Фронт установился в 15 - 20 верстах от города».(58) При этом тело сербского «воеводы», судя по всему, так и не было отбито у «красных».

По словам чрезвычайного уполномоченного «Комуча», товарища (заместителя) управляющего военным ведомством В.И.Лебедева, гибель майора Матии Благотича стала для борцов с большевизмом «невознаградимой потерей». В связи с этим в газетах было опубликовано его обращение «Тяжёлая утрата» следующего содержания: «Радио Комитету Членов Учредительного Собрания и Управляющему Военным Ведомством.

Доношу Вам о тяжёлой и невознаградимой потере одного из славнейших солдат, освободивших город Казань, маиора [М.]Благотича, погибшего в бою за счастие и величие России. По поводу его геройской смерти мною издан приказ по войскам Казанского формирования:

16 вечером(59) в жестоком бою в направлении к Романовскому мосту убит майор [М.]Благотич, командир сербского отряда. Имя этого воина, одного из главных освободителей Казани, ведущего легендарный храбростью и доблестью свой геройский отряд на приступ Казани и в дальнейшую борьбу за её обеспечение, войдёт славным именем в историю освобождения России. Приказываю в честь этого доблестного воина присвоить мортирной батарее, Народной Армии, дравшейся в раионе действий майора [М.]Благотича, наименование «мортирной батареи майора Благотича».

Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах и батареях».(60)

«Комуч», со своей стороны, тоже отреагировал на гибель сербского «воеводы». «С благоговением чтим память героя маиора [М.]Благотича», - говорилось в одном из полученных из Самары сообщений.(61)

Именно с этой потерей, в первую очередь, связывалась военная неудача у Романовского моста и дальнейшая утрата «белыми» наступательной инициативы. Весьма показательно, что данное обстоятельство признавали как «белые», так и «красные». Причём, в воспоминаниях последних Матия Благотич зачастую фигурировал в качестве чехословацкого военноначальника. Непосредственная участница казанско-свияжских событий августа - сентября 1918 г. Л.М.Рейснер (назначенная перед возвращением «красных» в Казань комиссаром разведывательного отдела при штабе 5-й армии РККА) даже «присвоила» ему генеральское звание, а  Г.А.Тихомирнов называл Матию Благотича «командующим чехо-словацкими войсками».

В своей статье «Свияжск», опубликованной в № 6 - 7 за 1923 г. журнала «Пролетарская Революция», Л.М.Рейснер писала: «6-го августа 1918 г. из Казани бежали немногочисленные, наскоро сформированные полки, и лучшая их, сознательная часть зацепилась за Свияжск, остановилась, решила стоять и драться. И в то время, как толпа дезертиров, бегущих от Казани, докатывалась чуть ли не до Нижнего Новгорода, запруда, образовавшаяся в Свияжске, уже остановила чехо-словаков, и генерал, пытавшийся взять штурмом железнодорожный мост через Волгу, был убит во время ночной атаки. Таким образом, первое же столкновение белых, только что взявших Казань, а потому и морально, и материально более сильных, - с ядром Красной армии, пытавшимся защищать переправу через Волгу, - снесло голову чехо-словацкого наступления. В лице генерала Б. оно потеряло своего популярного и талантливого вождя. Вероятно, ни белые, упоённые недавней победой, ни красные, сплотившиеся вокруг Свияжска, не догадывались, какое историческое значение имели их первые пробные стычки».(62)

Г.А.Тихомирнов упоминал Матию Благотича в связи со смертью в тот же день - 12 августа 1918 г. - командующего левобережной группой войск «красных» Я.А.Юдина (Яниса Юдиньша), «геройски погибшего», по его словам, «в один из упорных боёв с чехами, потерявшими в этот день [М.]Благодича(63), командующего чехо-словацкими войсками».(64)

Для «белой» Казани майор Матия Благотич за очень короткое время успел стать настоящим героем, ярким воплощением бескорыстной, самоотверженной борьбы с большевизмом за свободу России и всего славянского мира.

19 августа 1918 г. на заседании Казанской городской думы(65) первым пунктом повестки дня стал доклад городского головы «об увековечении памяти героя наших дней сербского маиора [М.]Благотича, павшего при защите города смертью храбрых». «Управа предлагает, - писала местная кадетская газета «Камско-Волжская Речь», - образовать в гимназиях стипендию имени павшего героя, присвоить одному из городских училищ название, посвящённое его памяти, прибить доску на доме, где жил покойный, назвать его именем одну из улиц города, оказать денежное пособие его семейству (после смерти маиора остались двое детей) и, наконец, возложить венок на его гроб.

Дума принимает доклад управы».(66)

Казанская газета «Народная Жизнь», в свою очередь, сообщала, что Казанская городская дума «постановила почтить память павшего в бою героя, сербского майора [М.]Благотича следующим: 1) город Казань принимает на себя образование и воспитание двух его детей; 2) учреждается по одной стипендии его имени в мужской и женской городских гимназиях; 3) одному из городских училищ будет дано название «Имени сербского майора Благотича», и в этом училище повесят его портрет; 4) в случае нахождения тела [М.]Благотича - похороны устроить на счёт города и возложить венок на его гроб». «Хотя не объявлено ещё подписки на стипендии имени доблестного защитника Казани, - добавлялось далее, - но добровольные пожертвования уже начались».(67)

О принятом Казанской городской думой решении В.И.Лебедев проинформировал также самарские власти - в дополнении к своей телеграмме «о геройской смерти командира Сербского отряда майора [М.]Благотича».(68)

По инициативе местной общественности начался также сбор средств в «фонд Матии Благотича» (в других источниках - «фонд семьи героя Казани, сербского майора Благотича»), а также на стипендию его имени. Весьма показательно, что среди тех, кто жертвовал на это, были и мусульмане. Так, одно из «писем в редакцию» за подписью «Мусульманин, бывший солдат», опубликованное в «Камско-Волжской Речи», гласило: «Прошу редакцию газ[еты] К[амско]-В[олжская] Речь открыть приём пожертвований на обеспеч[ение] семей майора [М.]Благотича и воинов сербов и чехов.

При сём жертвую для передачи по принадлежности 25 руб[лей] семье [М.]Благотича, 25 р[ублей] чехо-слова[ка]м и 25 руб[лей] сербам».(69)

На этой общей героико-патриотической волне популярность сербов среди казанцев возросла ещё больше, что проявилось, в частности, во время широко отмечавшегося 21 августа 1918 г. «Дня Народной Армии»,(70) во время которого по всему городу производился «кружечный сбор» в пользу сражающихся войск. «По улицам рассыпалась целая молодая армия сборщиков и сборщиц, собиравших обильную дань, - отмечалось в газете «Камско-Волжская Речь». - Особенным успехом пользовались сербские офицеры-сборщики. Каждый считал своим долгом опустить свою лепту в кружки этих героев».(71)

Правление «Союза Казанских Женщин» («Союза женщин»),(72) организовало 25 августа 1918 г. в здании бывшего Казанского губернского дворянского собрания(73) «грандиозную» лотерею-аллегри «в пользу сербских и чехо-словацких частей» (согласно объявлению - «в пользу наших братьев-освободителей сербов и чехо-словаков»). Пожертвования деньгами, вещами и продуктами принимались ежедневно с десяти часов утра до пяти часов вечера «в Дворянском Собрании, гимназии Мануйловой, по Поперечно-Казанской ул[ице], д[оме] Пальчиковой и в театре «Электра» до конца сеансов».(74)

21 августа 1918 г. «одна из гражданок г[орода] Казани, не пожелавшая открыть своего имени, отчества и фамилии», передала «через другое лицо» коменданту города Казани «подзорную трубу и облигацию 5 % займа 1914 года в одну тысячу руб[лей]» с пожеланием, «чтобы эта лепта послужила фундаментом для образования стипендиального фонда в одном из высших учебных заведений г[орода] Казани для стипендиатов-сербов».

Сообщая об этом в опубликованном в прессе объявлении «От Коменданта города Казани», последний указывал на то, что: «Стипендии будет присвоено имя «Стипендия Маиора Благотича», Командира сербского отряда чехо-словацких войск, храбрейшего из храбрых, отдавшего жизнь свою за освобождение г[орода] Казани, а с ней, наверно, и всей нашей исстрадавшейся Родины. Да будет незабвенна память в сердцах наших этого великого славянина и да послужит сердечный патриотический порыв и жертва гражданки г[орода] Казани первым камнем создания памятника героям, отдавшим жизнь свою за счастье России».(75) Пожертвования на создание стипендии принимались в Управлении коменданта города Казани под расписку начальника хозяйственной части.

Вслед за этим - 1 сентября 1918 г. - в «Камско-Волжской Речи» было опубликовано письмо профессора-медика С.С.Зимницкого. Как сообщал учёный, находя, что «одним из достойнейших памятников» павшему «при защите Казани герою майору [М.]БЛАГОТИЧУ» может служить стипендия его имени при медицинском факультете Казанского университета, «группа членов Шахматного клуба препровождает при сём в редакцию собранные для образования фонда стипендии 2000 рублей и просит редакцию открыть дальнейшую подписку, надеясь, что Казанское Общество не откажет в поддержке этому симпатичному и благому делу». Редакция «Камско-Волжской Речи», со своей стороны, откликнулась на данную инициативу и объявила о проведении приёма пожертвований.(76)

В № 22 за 24 августа (6 сентября) 1918 г. «Нового Казанского Слова» другой известный казанский профессор - историк К.В.Харлампович призвал объединить в один капитал эти пожертвования. По его мнению, стипендию легче было бы образовать «именно при медицинском факультете»; сам К.В.Харлампович обязался ежемесячно вносить на пополнение «медицинской стипендии» по пять рублей.

Одновременно учёный сокрушался о том, что два этих «благородных сердечных порыва», судя по газетным сообщениям, почти не нашли «отзвуков в груди других Казанцев». «И если теперь, - писал К.В.Харлампович, - когда сербы, наши освободители, всё ещё находятся в Казани и под Казанью, не будет собран достаточный капитал, то с течением времени об их подвиге и совсем забудется, и две суммы, положенные в основание двух стипендий, останутся только вечным памятником неблагодарности Казанской...».(77)

«Граждане! - Призывало 17 августа 1918 г. «Рабочее Дело». - Народная Армия и наши братья, чехо-словаки и сербы, спасли вас от ужасного ига грабителей и насильников.

Теперь ваша очередь придти им на помощь. Жертвуйте все, кто что может.

Каждая копейка пойдёт на великое дело спасения нашей родины от германско-большевистского ига.

Помните, что промедление смерти подобно.

Знайте, что помогая нашим спасителям и защитникам, вы готовите вашим детям светлое будущее.

Самый же лучший способ помочь чехам и сербам - это создать Народную Армию, спасающую и Россию, и их».(78)

1 сентября 1918 г. была организована «Казанская Олимпиада в память майора Благотича». «Казанск[ое] общ[ество] поощрения рысистого коннозаводства с видными спортсменами, - сообщалось, в частности, в № 17 за 18 (31) августа 1918 г. «Нового Казанского Слова», - устраивают в воскресение 1 сентября состязания на беговом ипподроме, часть сбора с коего поступает в фонд семьи героя Казани, сербского маиора [М.]Благотича».(79)

В «спортивной олимпиаде» - атлетических упражнениях и конных бегах (в качестве наездников) - приняли участие известные русские борцы и артисты цирка - ученик И.М.Поддубного И.М.Заикин, А.А.Дмитриев, А.С.Кельцев и другие.(80) «В фонд маиора Благочича(81) и народной армии, - писало 5 сентября 1918 г. «Новое Казанское Слово», - поступило - от цирковой администрации - 1110 руб[лей], О[бщест]ва Поощрения Рысистого Коннозаводства - 3195 руб[лей], И.М.Заикина - 13722 руб[ля] и А.С.Кельцева - 2675 руб[лей]».(82)         

По инициативе «Союза Казанских Женщин» («Союза женщин») был организован приём в «Крёстные Матери» для чехословацких и сербских солдат. Каждая «крёстная мать» брала на себя заботы «о доставке на фронт самого необходимого для солдата в походной жизни: табаку, мыла, сахара, полотенца, портянок, почтовой бумаги, конвертов и т.п.».(83) «Союз женщин, - писало, в частности, 1 сентября 1918 г. «Рабочее Дело», - сообщает, что 3-го сентября будут отправлены подарки крестных матерей чехо-словацким и сербским воинам».(84)

Наконец, 1 сентября 1918 г. состоялось «скромное торжество», организованное Исполнительным Комитетом «Казанского союза Георгиевских кавалеров», во время которого представителям Сербского отряда была поднесена Казанская икона Божией Матери. На дощечке, прикреплённой к образу, была выгравирована надпись: «Нашим дорогим братьям освободителям от большевистского ига сербам на добрую память от Казанского союза Георгиевских кавалеров. 15 августа 1918 г. Казань».(85)

Помимо Матии Благотича, в публикациях тех лет и воспоминаниях участников событий гражданской войны в Казани очень редко можно было встретить персонифицированные упоминания о других офицерах и рядовых Сербского отряда. Так, известно имя поручика Чедомира Протича, к которому перешло командование Сербским отрядом после гибели Матии Благотича. Ю.А.Еленев упоминал также «героя взятия Казани» Любомира Пилю - бывшего адъютанта майора Матии Благотича, командовавшего впоследствии ротой и погибшего в июле 1919 г. в бою с «красными» под Челябинском.(86)

Есть основания предполагать, что в это время Казань также посещали представители сербской военной миссии. Так, сообщая об открытии 3 сентября 1918 г. «Казанским женским обществом помощи Народной Армии» «в помещении Дворянского собрания» общежития «для офицеров, прибывающих с фронта», газета «Новое Казанское Слово» писала, что: «Это скромное торж[ество] посетили представители франц[узской] и сербской миссий, комендант гор[ода] Казани, городской голова, представители думского комитета помощи нар[одной] армии, а также и др[угие] лица».(87) Некий «полковник сербской армии» упоминался также в помещённой в № 177 за 10 сентября (23 августа) 1918 г. в «Рабочем Деле» заметке о чрезвычайных заседаниях Казанской городской думы 6, 7 и 9 сентября 1918 г. Из данной публикации можно сделать вывод, что он выступал перед гласными на заседании 6 или 7 сентября, вместе с представителем «французской миссии», «чешских войск» («чешским полковником») и полковником А.П.Степановым, призывая казанцев к «мужественной самодеятельности» в деле оказания массового вооружённого сопротивления наступающим большевикам.(88)

Не случайно, конечно, и то, что «сербский вопрос» нашёл прямое отражение в заявлениях новых «комучевских» властей. В одном из них, обосновывающих неизбежность продолжения войны с Германией, говорилось, в частности: «Наконец, мы не можем забыть те братские народы, лучшие сыны которых сражаются в наших рядах за освобождение России и за освобождение своей родины. Приняв их помощь, мы связали судьбу России с судьбами Чехии и Сербии. Восстановление Сербии и образование независимого Чешского государства должны быть непременными условиями будущего мирного договора».(89)

Подобными настроениями была навеяна, например, и опубликованная в № 4 за 27 августа 1918 г. газеты «Народная Жизнь» заметка «Угнетённым народам. (Посвящается памяти сербского героя майора Благотича)» за подписью «П.Ж-е.». «Хочется [...] верить, - отмечал автор, - что Россия, освобождаемая из-под большевистского ига, самого тяжёлого ига, какое когда-либо знала история, окончательно стряхнув с себя это позорное ярмо и став снова той же великой и великодушной Россией, какой она была до своего порабощения большевиками, - снова вспомнит о своих меньших братьях, пришедших ей в тяжёлую минуту на помощь, и исполнит по отношению к ним свой исторический и, на этот раз, нравственный долг. Только при такой вере геройская смерть майора [М.]Благотича и других сербских и чехо-словацких героев становится нам понятной, и только в этой вере мы находим утешение и надежду на лучшее будущее...».(90)

Наравне с чехами и словаками, сербы неоднократно приводились «комучевским» руководством, православным духовенством и казанской прессой в качестве примера стойкости, героизма и славянской солидарности.

Иногда также сербов, вместе с чехами и словаками, открыто противопоставляли местному населению, которое в своей массе весьма неохотно записывалось в «Народную Армию». Так, чрезвычайный уполномоченный «Комуча» эсер В.И.Лебедев отметил в своём выступлении 15  августа 1918 г. на митинге в Казанском городском театре (частично процитированном в воспоминаниях А.Кузнецова), что: «В то время как чехо-словацкие, сербские части народной армии бьются, спасая Казань, среди нашего населения есть много разгильдяев, знающих военное дело и всё ждущих, когда их возьмут за шиворот».(91)

«Сограждане, ужель же мы не встанем, как один, на защиту дела общего всей нашей Родины любимой, - говорилось в одном из воззваний, подготовленных агитационным отделением отдела формирования «Народной Армии». - Чужие - чехи, сербы и то сражаются за возрождение России. Ужели же её сыны не поспешат все, как один, в ряды Народных Добровольческих полков. Подумайте, что ждёт нас в случае, когда большевики придут опять в Казань. Вы помните кошмар кровавый в Ярославле. А нам не то ещё сулят».(92)

25 августа 1918 г. в «Камско-Волжской Речи» было опубликовано «письмо в редакцию» за подписью «Кн[язь] Кропоткин» с показательным названием «Не забывайте». Судя по всему, её автором являлся бывший помещик Казанской губернии, известный земец, деятель «белого» движения поручик князь А.А.Кропоткин (Крапоткин) (1859 - 1949), похороненный впоследствии на Сербском кладбище в Сан-Франциско. 

«Кто брал Казань, Самару, Симбирск? - Вопрошал он. - Чехи, сербы и офицеры, которые почти с голыми руками бросились на большевистские батареи у Арского поля, взяли орудия, сами вооружались и помогали братьям своим, славянам, выбивать врага из Крепости и казанских улиц.

В тяжёлые дни обороны Казани город оберегается уже 10 дней чехами, сербами и офицерами, пока не придут другие на их смену не торопясь. Граждане собираются на валах чтобы наблюдать бои, создавая при этом панические рассказы вместо духовной поддержки своим героям.

Пора понять, что народ, желающий жить самостоятельно и свободно, должен уметь и уважать лучших своих сынов, и подражать им в любви к родине».(93)

Сербы фигурировали также в воззвании «Православного Церковного Союза Казанской Епархии» «Народная Армия. Российские воины!». «Да благословит Господь, - говорилось, в частности, в нём, - Ваши подвиги за святую веру и единое нераздельное отечество - землю Русскую.

В союзе с братьями-славянами - чехами, сербами, словаками, - Вы идёте за правду славянскую против неправды немецкой. От этой неправды много терпели и много боролись с ней общие отцы и просветители славян - святые братья Кирилл и Мефодий; их молитвы да помогут Вам постоять за правое дело».(94)

В № 167 за 12 (25) августа 1918 г. газеты «Рабочее Дело» была опубликована заметка «Беседа у капитана Степанова» за подписью «Б.Н.», где сообщалось, что «третьего дня», то есть 23 августа, «командующий Народной армией» А.П.Степанов провёл встречу, на которую пригласил «представителей редакций Казанских газет и представителей политических партий и городского голову». Помимо прочего, А.П.Степанов отметил на ней, что: «Операции под Казанью ведутся всё время чехами и сербами. Между тем, эти отряды страшно утомлены нравственно и физически, их ноги прямо сбиты до крови. Командный состав рассчитывал, что эти войска найдут отдых в Казани, что их заменят люди, полученные на месте. Но расчёты не оправдываются, войска идёт сравнительно мало».(95)

Одновременно с этим Сербский отряд, по-видимому, выполнял и полицейские функции, о чём имеется ряд косвенных свидетельств. Причём, действия сербов в отношении своих военных и политических противников отнюдь не отличались гуманизмом.      

В первую очередь, это было связано с деятельностью сербской контрразведки, которая носила самостоятельный характер и, вероятно, не была подконтрольна местным военным и гражданским властям. Н.А.Знаменский указывал в 1924 г., что в Казани действовало несколько контрразведок - «чешская, сербская, фронтовая Нар[одной] Армии и Полит[ический] Отдел Учред[ительного] Собрания».(96) Казанский историк А.Л.Литвин также писал в изданной в 1995 г. книге «Красный и белый террор в России. 1918 - 1922 гг.», что в то время «в городах действовали чешские, а в Казани и сербская, контрразведка».(97)

РНЛ