Почему ее военнослужащие, в массовом порядке, переходят на сторону ополчения? За что воюют и умирают украинские призывники? Сегодня два бойца, пришедшие в ополчение с «той стороны» рассказывают нам свои истории.

Монолог первый
(Позывной: «Клещ». 24 года. Мирная специальность – архитектор)

«Я служил в 25-й воздушно-десантной бригаде. Нам сказали, что нас отправляют на границу с Россией, в Днепропетровскую область. Ну, на границу, это понятно, без проблем. Но на деле Семь дней мы болтались между населенными пунктами Донецкой, Луганской и Днепропетровской областей. Местные жители не давали нам возможности где-либо выгрузить технику: блокировали, устраивали митинги… Наконец, в Барвенково, нам удалось выгрузиться.

Казалось бы, наша бригада - одна из элитных частей украинской армии -
какое-то к ней уважение, внимание должно быть… Но у меня вообще, было такое ощущение, что мы никому не нужны, никому до нас нет дела: кормили нас плохо, одевали кое-как, недокомплект формы… Оружие выдали, а бронежилеты - нет. Идите и умрите.

Из Барвенково двинулись маршем на военных машинах. Четверо суток пути, час-другой на сон и – дальше. На пятые сутки увидели Краматорск. Вошли в город на боевых машинах, заехали на «Старый рынок», и тут нас опять блокировали жители. Кричат: «Бандеровцы!..», «Нацисты!..», а потом видят, что мы воевать с ними не собираемся – утихли, начали нам все приносить: медикаменты, еду. Наша БМД завалена была всякой домашней снедью…

У нас же все ребята - с востока, замполит только у нас западный был, вот он-то и был такой… оголтелый, агрессивный, и с ним еще человека четыре, а так - ни для кого вопроса не стояло: стрелять или не стрелять в народ. Мы его спрашиваем, замполита: «Вам не страшно восток - с востоком сталкивать?».

По приказанию нашего командира мы отстегнули от автоматов магазины с боевыми патронами и положили автоматы вниз, под ноги, – это была с нашей стороны, как бы, демонстрация миролюбия. И народ обрадовался, вышло руководство к нашему командиру, они переговорили, и он нас построил и отдал приказ
о том, что 25-я бригада переходит на сторону народного ополчения. Люди обнимались, плакали, ну, праздник, короче…
А потом, вместе с активистами ополчения, мы сели на машины и двинули на Славянск.

Я убежден, что во всем, что происходит с армией украинской, виновата власть. Они должны понимать, что нельзя использовать армию – ВДВ и прочие боевые части - в таких внутренних конфликтах. Да, нас хорошо учили, мы умеем воевать, но – с врагом, а не со своим народом!

Ну, ладно, посылаете нас на границу – тоже, не совсем наше дело, но это, все-таки, можно понять: рубежи родины, всё такое… В присяге что сказано? – присягаю на верность украинскому народу и никогда его не предам, а меня, этот народ, с которым власть не может
и не хочет договориться, заставляют убивать….

Это же под колеса нам наши матери, сестры ложатся, что ж их нам – давить? Наши деды с нацистами воевали, а я теперь, вместе с нацгвардией, которая идет под знаменами этих же нацистов, должен убивать свой народ… Ну, вот, так мы и пришли в Славянск. Из оставшихся ребят 25-й бригады, из тех, кто не смог
с нами уйти – сделали штрафбат, стреляли им в спины, в этот самолет, который сбили над Луганском, - 49 человек погибли, - это же наши ребята, власти знали, что их могут сбить, поэтому, под автоматами в самолет загоняли наших штрафников.

Власть и меня, и всю украинскую армию предала. «Беркут» предала и унизила, всю милицию опустила ниже плинтуса. Везде работают отряды националистов-карателей. Под Донецком две роты военнослужащих отказались выполнить приказ – идти в бой. Каратели под прикрытием авиации и артиллерии их наказали: расстреляли своих солдат. Таких случаев – масса. Ополченцы находят много трупов солдат украинской армии с вырезанными органами. Кто и с какой целью их вырезает – не буду говорить, не знаю, могу только догадываться….

Мертвые солдаты лежат по несколько недель на жаре, разлагаются, никто их не убирает, не хоронит… потом экскаватором, всех вместе, сгребают в одну яму и засыпают. А родителям посылают извещения, что их сын «пропал без вести», потому что, если «без вести» - хлопот меньше, пенсию выплачивать не нужно… А многие родители вообще так никогда и не узнают - где, на самом деле, погиб их сын: им приходит извещение, что он умер в результате случайной драки, или в катастрофе, или еще как-то иначе, и вообще – в другом месте, где угодно, только – не на войне: он на этой войне никогда не был…».

(Позывной: «Проха». 27 лет. Открытое, интеллигентное лицо. Уроженец и житель Славянска)

«Как я пришел в ополчение? Ну, путь сюда у меня был не совсем простой. Я, по мирной профессии, экономист
с правовым уклоном. Работы не было,
причем, никакой; от безысходности, два года назад, пошел в украинскую армию, на контракт, тут, на Краматорском
аэродроме: стрелок взвода охраны,
работа не пыльная, с 8 до 5 оттрубил
и – домой.

После событий на Майдане к нам приехал взвод снайперов из кировоградской разведки, то есть это был Первый батальон нацгвардии. Пробыли они дня три, потом прилетела «вертушка» и забрала их.

15 апреля, когда был штурм части – сначала мирно люди пытались разговаривать, потом стрельба началась – я был дома, в увольнении. Звонит командир: «Тревога, нас пытаются взять штурмом, срочно – в часть!».

Приехал – а там уже и киевская «Альфа», «Бета»… Я что заметил: у солдат «Беты» был чистый русский выговор… В общем, побыли и улетели. Но - вернулась кировоградская разведка, плюс еще 25-я десантная бригада, 95-я
житомирская, аэромобильная… Кстати, как раз житомирцев в ней-то и не было,
по говору было понятно, что все – мобилизованные с Западной Украины…

Тут появляется какой-то непонятный полковник СБУ – то ли он ответственный за боевую подготовку СБУ, то ли другой какой пост у него там, - врать не буду, нам ни фамилии его, и ничего такого о нем подробно не сказали: «полковник» - и всё. И вот, этот полковник заявляет, что в Славянске – одни сепаратисты и террористы, и что наша задача – стереть город с карты Земного Шара. Для этого мы осуществляем тотальную зачистку: делаем поквартирный обход с целью уничтожения всего населения Славянска, оставляя только детей
дошкольного возраста, которые потом подлежат обработке. Вообщем, их должны обесплодить, чтобы они не могли размножаться…
- Нет, вы понимаете? – у меня здесь – семья, родня всякая, племянники мои…
А он: «всех уничтожить… обесплодить…».
Снайперы все настроены решительно, у них сомнений никаких: «все – террористы, всех – убить». Я подхожу
к своему командиру, говорю: «Я быстрее перестреляю всех этих снайперов, во всяком случае, сколько успею, чем буду смотреть, как вертолеты нацгвардии будут вылетать на мой город
и стрелять по моим родным и близким!».
С одним снайпером я даже завелся: «Стреляй, - говорю, -в меня, в мою родню, давай, стреляй по «террористам»!» - но до драки не дошло, снайпер ушел, скандал замяли.

Вот, после этого я и связался по телефону с Первым, ну, со Стрелковым, значит, мне друг помог, не скажу – как, только
я смог поговорить с ним по телефону,
и мы с другом покинули часть, приехали, ополченцы нас встретили, и с 29 апреля – мы с другом стали «террористами»
и «преступниками», защищающими родной город.

Конечно, моральный дух там, в украинской армии, и здесь, у ополченцев – это не одно и то же. Разница просто бросается в глаза. Там, не скажу за всех, но,
в основном, на 90%, ребята за деньгами пришли: им обещают большие суммы: вот, например, за голову такого ополченца, как я – 60 тысяч гривен, это за живого, а за мертвого – 50. А у «спецов»
и обычная зарплата намного выше, чем у обычного контрактника. У меня, например, была – 2 400 гривен, а у них – от 5 до 10 тысяч, это, если разведка, а у снайперов – 15 тысяч…

Я очень много думаю, тоже, над этим вопросом – за что они воюют?.. Им очень страшно: они ведь гибнут в гораздо бóльших количествах, чем мы, но и уйти они не могут: их расстреляют
в спину, если оставят позиции. Вот, они и выполняют приказы, лишь бы «отстреляться», и в результате - жертв среди мирного населения намного больше, чем среди ополченцев. Ведь и сейчас, вроде, как стреляют по городу, но - куда? Каждый день – новые разбомбленные «военные объекты» - ни школа, так больница или церковь…

8 июня, когда они пытались взять штурмом Семеновку, их авиация и артиллерия утюжила и нас, и своих, и украинские контрактники не выдержали, попытались убежать из этого ада. Моя теща
(у нее окна выходят на посадку) видела, как они бежали – хромали, падали, форма дымилась, - а за ними шел вертолет Ми-8
и расстреливал их из крупнокалиберного пулемета… А потом, приземлился, экипаж вышел, дострелили раненых, обшарили трупы, собрали документы и улетели…».

«Проха» не боится, что его «вычислят», не прячет ни своего реального имени (Стас), ни своего лица - фотографируется без маски. На вопрос, мечтает ли он снова вернуться к своей мирной профессии, отвечает неожиданно категорически: «Нет. Хочу купить козу и корову и сидеть дома».

Юрий Юрченко