Алексей Чалый — тот самый крымский управленец, который приехал в Кремль в свитере подписывать договор с Советом Федерации и Путиным. Председатель координационного совета, или, по-простому, народный мэр Севастополя, был избран толпой на всенародном собрании и тут же начал всех удивлять. Быстро и конкретно объявил о пророссийской ориентации города, организовал ополчение, а в немногочисленных выступлениях как-то подозрительно искренне говорил не просто о безопасности и выгодах, а что защитит право Севастополя на русскую цивилизационную ориентацию. Он нашел деньги на зарплаты и пенсии, но за все время не дал ни одного большого интервью. Он как-то особенно видит будущее Крыма и даже будущее России, но никому так и не удалось до сих пор с ним об этом поговорить. Это самый загадочный политик из тех, что появились в Крыму на волне последних событий. И нам удалось с ним пообщаться

Митинг 27 февраля, судьба Крыма еще не была решена. Перед горсоветом Севастополя толпа. За порядком следят крепкие люди с рациями в бронежилетах. Им помогают очень старательные граждане, одетые кто как, — самооборона. Каждые полчаса здесь выступают какие-нибудь администраторы и политики: севастопольские — серьезные, в куртках, российские — с сияющими лицами, в наглаженных рубашках и дорогих пальто. Все произносят длинные патриотичные речи, скандируют, сливаются в экстазе с толпой.

Но больше всего люди на площади хотят видеть ею избранного мэра Чалого. Он сидит в здании горсовета, охраняемый ополченцами, — работает над будущим города. Но несколько раз в день выходит, чтобы доложить народу о результатах своей работы. Толпа стихает в ожидании. Окруженный депутатами, выходит Алексей. Берет мегафон.

— Мы провели встречу…

Мегафон не работает. Кто-то подходит, торопливо нажимает кнопки.

— Мы провели…

Не работает все равно. Чалый опускает мегафон, чтобы кричать так. Получается плохо. Он выглядит как человек, который не спал три дня, у него красные глаза, и кажется, что он покачивается под слабыми порывами ветра.

— Мы провели встречу с главнокомандующим вооруженными силами Украины, — напрягает голос народный мэр, но все равно получается очень тихо. — С Игорем Ильиным. И пришли к взаимному согласию, что главная наша задача — предотвратить любые столкновения и обеспечить безопасность и мир.

Все. Развернулся, ушел.

Да, он был в свитере.

Прошел референдум, Крым перестраивается на жизнь в составе России, пресс-служба Чалого оперативно выкладывает на своем портале новости и записанные на видео короткие заявления мэра. Но в интервью он всем отказывает. Мы пишем ему письмо: умного человека важные темы для разговора не оставят равнодушным. Приходит ответ — текст синим шрифтом под нашими вопросами. В такой форме вступил с нами в диалог Алексей Чалый.

Вы используете в риторике слова «любовь», «честь», «великая цивилизация». Вы трезво мыслящий, уважаемый человек. Для вас это не просто правильные слова?

Нет, не просто. Если необходимо, я и подраться за это готов.

Многие севастопольцы описывают жизнь, «когда мы были с Россией», а на самом деле вспоминают советское время. Но Россия теперь другая. Вам не кажется, что, не ощутив эту разницу, люди могут обмануться?

Кажется. Но нужно участвовать в изменении общественной среды, а не просто быть в ней пассивными наблюдателями. Да и по сравнению с тем, что было, все будет выглядеть позитивно.

Насколько все-таки опыт СССР исторически актуален? Есть ли в нем что-то такое, что мы могли бы взять в будущее?

Конечно, очень многое. Во-первых, СССР преуспел в формировании сложных организационно-управленческих систем (другой вопрос — их направленность). Их много: образование, спорт, искусство, техника, наука и т. д. А именно тот, кто умеет создавать такие системы, сегодня управляет миром. С точки зрения морали тоже было много позитива (правда, смешанного с негативом, что в итоге сыграло решающую роль).

Почему за 23 года украинской независимости большинство крымчан не вписались в украинский проект? Вот в русскоязычном Днепропетровске многие вписались, почему в Крыму — нет?

Про крымчан не буду. Про севастопольцев скажу. История, традиции («Наши мертвые нас не оставят в беде»). Ну, и работали люди над тем, чтобы Украина в Севастополе не воспринималась, — каюсь, я не последнюю скрипку в этом играл (например, в Севастополе был написан свой учебник истории, чтобы дети не забывали о военных подвигах предков-россиян. — «РР»).

Все постсоветские государства болеют сходными болезнями: олигархи продолжают делить советское наследство, чиновники воруют из бюджета, граждане имеют мало возможностей влиять на свои чаще всего авторитарные правительства. Можно понять тех украинцев, которые хотят в ЕС. Что заставляет вас верить, что российский проект все же не обречен, не проиграл окончательно в холодной войне?

Ответственность за тысячу лет истории страны. Теперь она лежит на нашем поколении. Мы не просто наблюдатели, но участники.

Возможна ли в нашей культуре настоящая демократия, не в смысле западных стандартов, а в смысле искреннего участия граждан в делах своего города, региона, страны? Почему в России пока не очень получалось?

А нужно, чтобы получилось? Я не уверен. У меня очень много претензий к западной демократии, и я бы не хотел, чтобы Россия все буквально взяла из той цивилизации.

Многие майдановцы в Киеве не фашисты, они говорят, что просто устали от режима Януковича. Возможен ли еще диалог с ними, с мирными сторонами Майдана?

Пусть они сначала отделят мирных от немирных. Пока у них это не очень получается. И заодно научатся уважать людей с другим языком и другими ценностями. Тогда, конечно, можно и нужно говорить.

Что бы вы посоветовали пророссийским активистам в Донецке, Харькове, Одессе и других регионах? Каким им быть?

Самоорганизовываться и бороться.

Это был непростой шаг, когда вы взялись за управление городом. В чем личные причины этого поступка?

Я понял, что мы у последней черты. И мы остались одни (в Севастополе это, правда, не первый раз происходит). Если не сейчас, то далее достаточно жесткая оккупация. С посадками активистов, выдавливанием Черноморского флота и эмиграцией русских. Считал, что обязан сделать все от меня зависящее, чтобы этого не допустить. Если хотите, могилы предков защищал.1

Сейчас кажется, что история пошла быстрее. Что сейчас борется в мировой истории — не страны или армии, а какие идеи и идеалы, какие картины будущего?

Потом, потом, слишком философский вопрос.

Есть ли у России привлекательная для всего мира модель будущего, как у СССР эпохи расцвета?

Тоже сложный вопрос. Сейчас нет. Но ее нужно создавать.

Все хотят знать, кто такой Алексей Чалый. Какие моменты в вашей биографии самые важные?

Пока не до мемуаров.

Если у вас появятся перспективы административной или политической карьеры в «большой России», вы ими воспользуетесь?

Я так далеко не загадываю.

В ютубе появилось новое выступление Чалого. О том, что он подписал распоряжение о роспуске отрядов самообороны, потому что внешний враг более не угрожает. «Мы стали субъектом Российской Федерации, а не маргинальной территорией националистического государства, — говорит Чалый жителям Севастополя. — Спасибо вам большое!»

P. S.

Коротко и четко ответив «РР», Алексей Чалый в конце письма добавил: «Прошу пока более не писать. Где-то через месяц, по моим оценкам, смогу отвечать на подобные вопросы». Мы обязательно поговорим с ним подробнее через месяц.

http://expert.ru/russian_reporter/2014/13/on-pervyij-nachal/