— В последнее время вы неоднократно говорили о том, что в мусульманском духовенстве Татарстана существует раскол на сторонников традиционного для татар ислама ханафитского мазхаба и тех, кто в той или иной степени сочувствует радикалам (ваххабитам, Хизб-ут-Тахрир и др.). Чем опасна такая ситуация для мусульман в частности и для всех жителей республики в целом?

— Опасна в первую очередь тем, с чем мы столкнулись в прошлом году: терактами. Любая радикальная идеология предполагает некое физическое публичное проявление, которое выражается в насилии. В качестве аргумента в сложившемся противостоянии радикалы выбирают самый легкий способ: физическое устранение соперника. Казалось бы, в прошлом 2012 году убили всего одного человека, Валиуллу Якупова, но удар был нанесен очень мощный — по идеологу, который мог аргументированно спорить, отстаивать ценность традиционного ислама и часто  оказывался умнее оппонентов. Теперь возразить им больше практически некому, и мы видим, что на этом поле традиционного мусульманского духовенства  не осталось того, кто не боится и не стесняется вступать в дискуссию. Многие отсиживаются и помалкивают — боятся стать следующими.  

у нее есть бонус лишь в краткосрочной перспективе — до следующего теракта, стратегически —  это проигрыш

— По вашему мнению, какую позицию в сложившемся противостоянии займет новый муфтий Камиль Самигуллин?

— Если при Ильдусе Файзове до марта 2013 года была очень четкая установка на противостояние радикалам, то с приходом Камиля Самигуллина, перед которым местные власти поставил задачу хорошо провести Универсиаду, перешли к политике переговоров и компромиссов. Об этом говорит его знаменитое заявление «любой вопрос мы сможем решить за чашкой чая». Ваххабитское сообщество стали условно делить на две группы: на умеренных и радикалов. Понятно, что с радикалами как с больными, по сути, людьми не получится договориться  — с ними нужно бороться только силовыми методами. А вот умеренных можно попытаться частично интегрировать в  Духовное управление мусульман (далее — ДУМ), что Самигуллин и сделал. Сегодня в Совете улемов ДУМ РТ (совет мусульманских ученых) три радикала — Равиль Бикбаев, Джалиль Халирахманов и Булат Мулюков. Причем, последнему доверили заниматься вопросами исламской экономики. Такова «чайная дипломатия» нового муфтия. 

— Безопасность действительно была на высоком уровне. Но вылазки были: по центральной улице Баумана ходили члены организации Хизб-ут-Тахрир в футболках с надписью «Я хочу жить в халифате», был задержан и активист Тауфик Васильев, ему дали 10 суток. Агитация велась на Сабантуе в поселке Мирный — просили денег «братьям» на Сирию. Несколько человек вели агитацию на тему халифата в общежитиях и гостиницах среди волонтеров и гостей Универсиады. И все же силовики все сделали правильно в плане безопасности, я им даю очень высокую оценку.

—Когда было принято решение, что Файзов уйдет (хотя я, например, был противником такой перестановки и говорил, что если уход — только после Универсиады), обсуждалось несколько кандидатур. Из них было три «варяга» — кандидаты не из Татарстана. Это муфтий Чувашии Альбир Кырганов, муфтий Ханты-Мансийского округа Тагир Саматов и имам соборной Самарской мечети Иршат Сафин. Также рассматривались три местные кандидатуры — Ильдар Баязитов из казанской мечети «Сулейман», Рустам Батров, он тогда был председателем совета улемов ДУМ РТ, и, собственно, Камиль Самигуллин, как менее популярный вариант.

«Варягов» отмели сразу. Больше всех бонусов было у Ильдара Баязитова как у создателя центра помощи слепым, человека, занимающегося социальными проектами. Но сам Баязитов чудовищно косноязычен, редко выступает с проповедями даже в своей мечети. Тем более, он больше был заинтересован в том, чтобы заниматься хозяйственной деятельностью по строительству новой мечети в Кировском районе Казани. У Рустама Батрова тоже нашелся существенный недостаток: он не знает татарского языка, очень, кстати, переживает по этому поводу. Остался только Самигуллин. Конечно, смущало, что ему лишь исполнялось 28 лет, плюс турецкое прошлое — он обучался в очень консервативном турецком учебном заведении, слушал лекции Ахмеда Джубелли, который в свое время поддерживал чеченских боевиков. Еще у него размещены проповеди в социальных сетях, его псевдоним — Абу Ахмад Казани. Там были, надо сказать, очень странные вещи, в частности, он заявлял, что шахматы — это харам. Но, несмотря на все это, выбрали его.

светская власть вмешивается в религиозную жизнь общества во всех странах, другой вопрос — степень вмешательства

— То есть, в муфтият спустили единственную кандидатуру? Получается, выборы муфтия — фикция?

— Де-факто — да. Стоял лишь вопрос: кто будет формальными его оппонентами? Надо отдать должное, две остальные альтернативные кандидатуры заявились по собственному желанию, без какого-то согласования и указания «сверху».  Это Харис Салихжан, 86-летний ветеран Великой Отечественной войны, и 44-летний мусульманский богослов Фарид Салман. Хотя была интрига с якобы выдвижением от группы казанских имамов Мансура Джалялетдинова, имама мечети «Марджани», но до реальной подачи заявки дело не дошло. Вопрос был уже решенный. В самом начале съезда мусульман Татарстана спросили — кто голосует за Самигуллина? Все подняли руки, и дальше не имело смысла голосовать.

— Значит, можно сказать, что вмешательство светской власти в дела мусульманского духовенства республики — регулярная практика? 

— Ничего плохого в этом не вижу. Не надо думать, что все соблюдают 14 статью Конституции России, в которой прописано, что религиозные объединения отделены от государства. Светская власть вмешивается в религиозную жизнь общества во всех странах, другой вопрос — степень вмешательства. Муфтият Татарстана изначально создавался в 1992 году под контролем властей. Окончательно контроль был установлен в 1998 году, когда номинально в республике было два муфтията, один из которых возглавлял муфтий-националист Габдулла Галиуллин, имам казанской мечети «Нурулла», вторым руководил Фарид Салман, очень адекватный человек, который подчинялся Талгату Таджуддину, верховному муфтию России, находящемуся в Уфе.

Получалось, что какие-то мечети подчинялись одному муфтию, какие-то — другому. Такой раскол власть не устраивал, и в феврале 1998 года прошел объединительный съезд, на котором выбрали Гусмана Исхакова. Он полностью удовлетворял правительство, выступал с его позиций, знал, где надо польстить, соблюдал пиетет к Минтимеру Шаймиеву, поэтому в его деятельность особо не вмешивались. И именно он поставил на поток  интеграцию в местное духовенство зарубежных религиозных деятелей. 

— Эмиссары спокойно существовали в Татарстане с начала 1990-х: в 1991 году в Казань приехал Байтулла Ямак, турецкий нурсист, потом зачастили арабские проповедники, стали приезжать пакистанцы. Все это никак не контролировалось, пока в 1999-м не началась Вторая чеченская война и не стало известно, что студенты местных медресе воюют на стороне боевиков. Первого декабря 1999 года произошел первый в республике теракт — взрыв газопровода на границе Татарстана с Кировской областью. Власти начали что-то подозревать, но Исхаков пошел на хитрость: сказал эмиссарам из арабских стран, чтобы они действовали не подпольно, а через него. Он придавал законный статус арабским проповедникам, давал им свидетельства. 

— Если ДУМ полностью подконтрольно светской власти, почему руководство республики не предпринимает никаких мер для сдерживания ваххабитов? Не видит опасности?

— Думаю, не видит. Более того, начинает испытывать симпатию к ваххабитам. С 2012 года внутри политического истеблишмента Татарстана начинает брать верх та группа, которую мы называем «ваххабитским лобби» или «ваххабитским холдингом». Происходит сращение ваххабитского духовенства с отдельными чиновниками и бизнес-структурами. Могу назвать даже конкретные имена: например, глава Высокогорского района Рустем Калимуллин. Вы спросите, как он к этому пришел?  Он ведь не является классическим в нашем понимании ваххабитом. Схема такова: какой-то ваххабитский имам становится его духовником. Калимуллин начинает приглашать его домой, тот читает у него Коран на семейных собраниях, дает имя его детям, присутствует на всех важных событиях семьи, становится своим, семейным имамом. 

— Не только. Во-первых, это криминал. ОПГ трансформируется сейчас в ОПЭГ (организованные преступные экстремистские группировки), в сводках МВД они уже проходят под таким названиям. Вчерашние ОПГ-шники вернулись с зоны, где приняли ваххабизм, с новыми взглядами. Раньше они рэкетом занимались из чисто бандитских побуждений, а сейчас он приобрел религиозную окраску. Приходят они на рынок, видят там таджика или татарина, говорят ему: раз мусульманин, плати закят, обязательную милостыню по исламу. Если видят, что русский или армянин, пускай платит налог для неверных, джизью. Во-вторых — это молодежь из числа «гопников». Чуть-чуть повзрослев, они начинают попадать под влияние проповедников. Была такая молодежная организация «Сознание», они организовывали за городом мусульманские пикники, так вот, даже по манере говорить, фразеологии, стилю поведения, жестам было видно, что это бывшая гопота. И если раньше они показывали пальцами «козу» на блатной манер, то теперь знак таухида, единобожия, — поднятый указательный палец. Также нужно сказать, что ваххабиты попадаются среди мигрантов. У нас очень либеральное законодательство по борьбе с экстремизмом, в Узбекистане, например, за это дадут 12 лет, у нас — два года, и то за первый раз — условно, вот к нам и едут. Причем, условия существования в узбекской тюрьме значительно отличаются от условий существования в тюрьме российской. Ну, и как было сказано, исламисты работают с чиновниками и бизнес-структурой.

почему, например, многие дворяне уходили к большевикам, революционерам,  ведь они же должны были все при этой власти потерять?

— По оценке вашего центра, сколько в Татарстане ваххабитов?

— Банальный радикализм, противостояние власти, идея идеального государства, общества справедливости. Почему, например, многие дворяне уходили к большевикам, революционерам,  ведь они же должны были все при этой власти потерять? Их тоже цепляла идея коммунизма как некоего справедливого общества. При этом как жить при коммунизме ни Маркс, ни Ленин не говорили. Когда исламистов спрашиваешь, как будет политически устроен халифат, что он будет собой представлять, будут ли там полиция, политические партии, как будет передаваться власть, то тоже, естественно, никто не дает четкого ответа. Плюс — очень легко критиковать социальную реальность, в которой мы находимся. Но важно понять: фундаменталисты — это не бедняки, среди ваххабитов бомжей нет, люди в их рядах состоятельные или из средних слоев. 

— Я считаю, что нурлатский конфликт разгорелся из-за некой «борзоты» приезжих, которые не пытаются интегрироваться, хотят навязать свои ценности, свое мировоззрение, манеру поведения всему окружающему миру. И в данном случае местные жители ответили очень жестко.  Другое дело, я думал, виноватыми сделают только местных, но сейчас задержали и Фаниля Ахметова, так называемого «Федю». Скорее всего, конечно, все спустят на тормозах, и самое большее, что ждет Федю, — условный срок за хулиганство. Это не первый такой случай: у нас уже был конфликт в 2012 году в селе Шумково Рыбно-Слободского района (русская деревня, где поселилась большая таджикская община), потом — татарская деревня Курманаево, тоже недалеко от Нурлата, тоже с таджиками конфликт в мае 2013 года. Всего на сегодняшний день наш Центр насчитал 26 проблемных сельских поселений по республике, где так или иначе существует межнациональный конфликт.

«Нурлаты» повторятся у нас в ближайшее время не один раз. Попомните мое слово

— Главный критерий — наличие мигрантов, не желающих интегрироваться и противостоящих местному населению. Причем, часто интегрироваться отказывается уже второе, родившееся на нашей земле, поколение приезжих. Яркий пример — сам Фаниль Ахметов.

— Очень простой. На Манежной площади в 2010 году был один лозунг, под которым, по-моему, подпишутся все: «Закон един для всех». Если совершается преступление, надо наказывать сразу, не делая скидок, не прислушиваясь к мнению диаспор и т.д. Проблема в том, что сейчас мигранты проникают и в правоохранительные структуры, посмотрите, например, этнический состав Вахитовского ОВД в Казани, в Нурлате та же ситуация…

знаете, кто эту идею вообще впервые озвучил? Максим Марцинкевич, он же Тесак, создатель движения «Оккупай-педофиляй» — русский фашист

— Есть официальная миграционная политика: дотации Кавказу и упрощенный въезд в Россию лицам из бывших советских республик. Есть альтернативное мнение, в частности Алексей Навальный предлагает «перестать кормить Кавказ» и ужесточить визовый режим. Что по-вашему эффективнее?

— Что скажете по поводу недавней инициативы ФМС — вводить на всей территории России лагеря для мигрантов?

— Во-первых, знаете, кто эту идею вообще впервые озвучил? Максим Марцинкевич, он же Тесак, создатель движения «Оккупай-педофиляй» — русский фашист, который не скрывает своих взглядов. Он, правда, предпочитает себя называть национал-социалистом, что не сильно отличается от слова «фашист». И сейчас, как это ни странно, власти, хотя сами они никогда не признаются в этом, взяли на вооружение идею Максима Марцинкевича. Проблема заключается в том, что в этих лагерях в Москве оказались самые безобидные мигранты — вьетнамцы, а не те, кто представляет конфликтную опасность. Система лагерей не будет распространяться и на внутренних мигрантов с Кавказа, наших граждан, которые зачастую даже более агрессивны, чем иностранцы. Лагеря — это лишь попытка найти хоть какое-нибудь решение, вызвать резонанс, посмотреть на реакцию общества. А общество раскололось: большинство одобряет такое действие, хотя понимает, что это не очень хорошо. Возмущается в основном либеральная общественность, они и на своего кумира Навального каркают обычно по этой причине — из-за того, что его высказывания выглядят слишком расистски. Может быть, ситуация как-то и улучшится, но лишь на время.

объективный факт: моноэтничность правящей элиты

— Вернемся в Татарстан. О республике в России часто говорят как об образце толерантности, мирного сожительства национальностей, принято считать, что русские и татары живут исключительно дружно. Но очевидно существование бытового шовинизма: некоторые татарские парни говорят, что ни за что не женятся на русской девушке, а в русских республиках утверждают, что всю власть в Татарстане оккупировали татары и т.д. Возможны ли у нас столкновения русских и татар?

— Вопрос, как правило, дальше ругани в интернетах не идет. Население в массе своей такие идеи не поддерживает. Есть, конечно, объективный факт: моноэтничность правящей элиты. Простейшее доказательство — на 17 министров в правительстве Татарстана всего один русский (министр экологии). А если брать самую верхушку — премьер-министра, президента, главу парламента — это татары. Также для русских здесь существует этнолингвистическая проблема — преподавание татарского языка в школе, его большой объем в ущерб русскому. Межнациональные браки в республике существуют как данность, как реальность, что далеко ходить — у председателя Общества русской культуры Татарстана жена татарка, и таких примеров масса. Не нужно серьезно воспринимать эти идеи, хотя проблема действительно существует. На мой взгляд, важно соблюдать паритет во власти и предоставлять карьерные возможности русским. Сейчас, к сожалению, наметилась тенденция оттока русского населения: переезжают, конечно, и татары, но только из карьерных соображений, а в случае с русскими присутствует национальная причина.