Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Пятница, 29.03.2024, 00:48
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


С.П. Пыхтин. Февральские события 1917 года. Часть 3.
Манифест Николая II и Манифест Михаила

Окончательная редакция акта об отречении Императора Николая II гласила:

«В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание.

Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны, во что бы то ни стало, до победоносного конца.

Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда доблестная армия наша, совместно со славными нашими союзниками, может окончательно сломить врага.

В эти решительные дни в жизни России, почли мы долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думою, признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную Власть.

Не желая расставаться с любимым сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие НАШЕ брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляем ЕГО на вступление на Престол Государства Российского.

Заповедуем брату НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу.

Во имя горячо любимой Родины, призываем всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародного испытания и помочь ЕМУ, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России!

г. Псков.

НИКОЛАЙ.

2 марта 15 час. 1917 г.

Министр Императорского Двора генерал-адъютант граф Фредерикс.

Этот документ, по поводу содержания которого было затрачено столько сил высших руководителей армии и политических деятелей, на который они возлагали большие надежды, оказался до смешного недолговечен. Точнее говоря, он уже утратил значение в момент подписания.

Главная цель отречения виделась всем его инициаторам и организаторам в сохранении монархии. Но взбунтовавшемуся Петрограду уже было мало простой замены одного царя другим. Подобно тому как 1 марта опоздал манифест о «правительстве народного доверия», который мог бы исправить положение 25 или 26 февраля, 2 марта опоздал манифест о смене монарха, который, возможно, был бы спасительным 27 или 28 февраля. Горячечное воображение взбунтовавшейся столицы уже грезило «республикой», то есть фактически анархией, чему никакое «временное правительство», кто бы в него ни входил, не имело сил противиться. Теперь, осознав безвластие, никакое формальное решение не могло «успокоить население и восстановить нормальную жизнь в стране». Самозваная власть Временного комитета Государственной думы, не имевшая опоры в войсках Петрограда, оказывалась игрушкой в руках стихии и должна была смириться с существованием закусивших удила авантюристов, самозванно образовавших «совет рабочих депутатов». В нем, кстати, не было ни одного рабочего. Восстановить порядок можно было лишь парадоксальным решением - возглавив беспорядок, вместо того чтобы ему противостоять. В этих условиях царь Михаил был еще менее возможен, чем царь Николай.

Практически все возможные соображения, которыми руководствовался Николай, оказались ошибочными. Вряд ли в этот момент он хладнокровно рассчитывал «шахматную партию», самую драматическую в его царствование.

«Довести войну до победного конца». Для царя было очевидно, этот фактор приобрел в 1917 году, накануне победы, ключевое значение. В противном случае четверть века напряженных усилий страны по подготовке к войне, которую предвидели все наиболее проницательные политики, оказывались бесполезными, как и два с половиной года участия в ней, стоившей нескольких миллионов русских жизней. Для главы государства это были не пустые слова - о судьбе России, о чести армии, о благе народа, о будущем Отечества. А вот для разнузданной, опьянённой, обезумевшей черни, каким стало население Петрограда, все это ничего не значило, как и для разложившегося, страшащегося фронта петроградского гарнизона, превратившегося в скопище дезертиров, мародеров и убийц.

«Отречение облегчит народу тесное единение и сплочение всех сил». Как наивно было подобное предположение. Как несправедливо оно уподобляло всю огромную Россию, живущую хотя и беспокойной, но законопослушной жизнью, с ее столицей, оказавшейся взбунтовавшейся метастазой на теле страны. Отречение, наоборот, могло лишь спровоцировать другие части Империи на возмущение, вследствие того простого обстоятельства, что провинция, как правило, живет модой и настроением столицы. И что же? Отказ отречение действительно объединило и сплотило «народ» - но иначе - расширив «внутренние волнения», постепенно охватившие всю страну.

Третья мысль манифеста, предложение отрекающегося царя о замене думской монархии парламентским строем при сохранении монарха. Что-то вроде британской системы, к которой склонялись думские политические силы, и с чем в этот момент соглашался генералитет. В сущности, в этом предложении содержался компромисс, на котором могли сойтись монархисты и либеральная оппозиция, из которых состояло думское большинство. Такая конструкция. Возможно, была бы наилучшей, если бы эта коалиция держала ситуацию под контролем. Однако и это предложение, его реализация могла бы составить целую эпоху русской истории, опоздало не на часы или дни, а на целое десятилетие.

Наконец, отречение опоздало и в своём прямом, непосредственном значении. Пока экстренные поезда с делегатами Временного комитета курсировали из Петрограда в Псков, а затем из Пскова и Петроград, в Таврическом дворце, где этот комитет заседал, ситуация еще раз радикально изменилась. Сохранение монархии оказалось невозможным делом. С одной стороны, у беснующихся толп возник организационный центр в виде Совета рабочих депутатов, знамя которого украшал лозунг: «долой самодержавие», а с другой - думские вожди пришли к выводу, что сохранение временного правительства стоит упразднения монархии. Родзянко телеграфировал Рузскому 3 марта: «Провозглашение императором Михаила подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить». По обыкновению преувеличивая, Родзянко оценивал ситуацию верно.

Суть своего отречения Николай понимал так, как он записал позже в дневнике: «спасти Россию и удержать армию на фронте». Было бы несправедливо подозревать его в этот момент в неискренности. Дело обстояло значительно хуже - государь добросовестно заблуждался, отчетливо понимая ситуацию. Для него она становилась невыносимо-безвыходной. Потому что «кругом измена, трусость и обман». Если вокруг царя одни лишь изменники, трусы и лжецы, то ему ничего иного не остается - как принести личную жертву. Ведь окружив себя такими людьми, он «принес несчастье России». Спасти Россию от нее самой, от народных волнений в тылу и от разложения армии на фронте. Но одновременно спасти страну от изменников трусов и лжецов, оказавшихся на вершине власти. Вот только болезнь зашла слишком далеко. И никакой символической жертвой ее уже нельзя было излечить. В условиях массового помешательства, когда кругом измена, трусость и обман, отречение ни на кого не производит впечатления. Иначе говоря: в политическом отношении монархия в России обратилась в ничто.

По причине, отмеченной выше, в. кн. Михаил Александрович, находившийся все дни бесчинств в Петрограде и имевший дело с членами Временного комитета, оказался после издания манифеста брата в двусмысленном положении. Как человек вполне отдающий отчет в происходящем, он не хуже думских лидеров понимал, что время упущено и, прими он корону, она может тут же слететь с его плеч вместе с головой. Причем без какой либо пользы для дела. Необходимо было найти приемлемый выход из безвыходного положения. Удовлетворить невменяемую толпу, не дать усилиться «совету рабочих депутатов», чьи притязания на власть становились непомерными, и вместе с тем не сжечь мосты для восстановления династии. Времени было в обрез. Но подходящее решение, как тогда казалось, нашлось. Так появился Манифест об отказе Михаила Александровича восприять Верховную власть следующего содержания:

Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

Михаил

3/III – 1917 г.

Петроград

Текст этого манифеста, что бы о нем ни говорили, решал удовлетворительно вопрос о власти. Она учреждалась в виде Временного правительства, на создание которого соглашалась и легальная Государственная дума, и законная монархическая власть. При этом Временному правительству передавалась «вся полнота власти». Династия, в лице своего законного представителя, ничего не предрешая, декларировала установление в будущем образа правления и новые основные законы России Учредительному собранию. Михаил не отрекался от трона, скипетра и короны. Он вручал решение на этот счет «воле народа». Династия, таким образом, не стала ни безрассудно противостоять ходу событий, ни безропотно подчиняться им. В чрезвычайных обстоятельствах, оставленная всеми, она, сохраняя достоинство, отошла в сторону, предоставив самой истории или «народу» разрешить создавшиеся политические противоречия.

Но реализовать заложенные в Манифесте Михаила идеи оказалось некому. Временное правительство, состоявшее из известных всей стране политиков-оппозиционеров, либералов и социалистов, оказалось не долгожданным «правительством народного доверия», а сборищем демагогов, лишенных способности управлять страной.

И заговор тоже

В февральских событиях не было ничего спонтанного. Это на поверхности явлений за импровизацию масс можно было принять внезапно проявившиеся толпы петроградских обывателей и шпаны, спровоцированных на забастовки рабочих и разложившихся в безделье и праздности солдат столичного гарнизона. Кто знает, сколь многотрудна подпольная работа, чтобы могла «неожиданно» и «внезапно» появиться такая массовая «спонтанность»?

В русском сознании укоренилось представление, что «февраль» готовился главным образом большевиками. Но это сильное преувеличение. Не меньшее значение имели и другие социалистические и либеральные партии. Например, действующая под прикрытием Военно-Промышленного Комитета Гучкова и Коновалова, будущих министров временного правительства, Рабочая группа в конце января распространяла в рабочей среде прокламацию, в которой говорилось:

Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии... Пусть весь рабочий Петроград к открытию Думы, завод за заводом, район за районом, дружно двинется к Таврическому дворцу, чтобы там заявить основные требования рабочего класса и демократии… Только учреждение Временного Правительства, опирающегося на организующийся в борьбе народ, сможет вывести страну из тупика и гибельной разрухи, укрепить в ней политическую свободу и привести к миру на приемлемых, как для российского пролетариата, так и для пролетариата других стран, условиях».

Тогда же одиннадцать членов рабочей группы во главе с Гвоздевым, также будущем министром, была арестована, но дело-то было сделано.

События, которые в совокупности составляют т.н. «февральскую революцию» более или менее известны. Что происходило в Думе и чем занимались ее главные деятели, с кем общался государь, чем занималась Ставка, как жил Петроград. Известно практически все. Мемуары, переписка, дневники, подшивки газет, донесения полиции и дипломатов, все это так или иначе доступно. Написаны многие тысячи книг и исторических трудов. Наверное, нет дня и часа, которые бы не были изучены с историографической точки зрения чуть ли не под микроскопом. Тем не менее, их логика малопонятна и остается предметом горячих споров. Дискуссии особенно усилились после того, что произошло в 1989-1993 годах; эти события заставляют пристальнее всмотреться в февраль 1917.

Беспорядки в Петрограде показали, что верховная власть и назначенные ею сановники устали властвовать, утратили энергию действовать, что у них совсем исчезла инициатива. Никто из начальствующих в Петрограде лиц, чья должность предписывала пресечь волнения, начать аресты, ввести самые жесткие полицейские меры и, если потребуется, применить против бунтовщиков оружие – не делал ничего. Когда же власть бездействует или действует так, словно нарочно подталкивает своих противников на возмущение, в последних вселяется какая-то дьявольская энергия, удесятеряя активность.

Скорее всего, злонамеренные слухи об отсутствии хлеба распространяли по Петрограду оптовые торговцы, преимущественно еврейские. Слухи возбуждали женщин-домохозяек и женщин-работниц, создавая повышенный спрос и давая возможность спекулировать мукой, хлебом и всем прочим. Агитаторы политического подполья непрерывно будоражили фабричных рабочих, провоцируя их на забастовки. Поводы были - баснословные выгоды военных заказов толкали фабрикантов на необдуманные шаги. В состоянии брожения находился и 180-тысячный гарнизон. В нем практически не было боевых частей или гвардии, которые, получив приказ, беспощадно подавили бы любую крамолу. Одна из самых непростительных ошибок главного военного командования.

Заговор с целью смещения государя, скорее всего, ускорила активность британских эмиссаров, нахлынувших в Петроград в конце 1916 года. По-видимому, они, сознательно преувеличивая опасность, донесли в Лондон, что власть царя висит на волоске и стоит, пока не поздно, позаботиться о соответствующих мерах. Вот, например, что писал посол Бьюкенен в Лондон в начале 1917 г.:

«Политическое недовольство может ежеминутно раздуть тлеющую искру в пламя, а это нанесет серьезный ущерб делу войны. Запасы топлива на железных дорогах сократились чрезвычайно... Торговля упала до минимума. Многие заводы, производящие вооружение, уже закрыты, и опасность прекращения снабжения как армии, так и городов не может быть исключена». «Хотя император и большинство его подданных желают продолжения войны до конца, Россия, по моему мнению, не будет в состоянии встретить четвертую зимнюю кампанию, если настоящее положение сохранится; с другой стороны, Россия настолько богата естественными ресурсами, что не было бы никаких оснований для беспокойства, если бы император вверил ведение дел действительно способным министрам. В нынешнем же положении будущее представляется книгой за семью печатями. Политическое и экономическое положение может нам сулить неприятные сюрпризы, тогда как финансовое положение может быть испорчено повторными выпусками бумажных денег».

Но что значат внешние влияния, когда собственная среда пропитана нетерпением перемен, предчувствием и ожиданием кризиса? Шульгин позже писал: думцы раскачивали массы на революционное выступление. Вся серая толпа, вся средняя интеллигенция, многие военные, бывшие военными только по одежде, все смотрели на Гос. Думу с каким-то упованием. Все радовались ее нападкам на правительство и сами приходили в волнение. Создавалось общее революционное настроение. Было ощущение близости революции. Революционный микроб отравлял столицу, заражал толпу на улице, проникал на заводы и фабрики, в казармы и канцелярии, в частные дома обывателей.

Да, возник эффект снежного кома. Заговор с целью устранения Николая обернулся переворотом, низвергнувшим монархию руками монархистов. Чиновничество бездействовало, социалисты провоцировали, монархисты сговаривались, духовенство выжидало, гарнизон разлагался, казаки посмеивались, рабочие бастовали, евреи агитировали, генералы политиканствовали, думцы делили портфели, царь раздумывал в нерешительности. В этой зловонной атмосфере столицы, с демонстративным пренебрежением игнорирующей войну, каждое слово, каждое закрытое или конспиративное совещание, каждая критическая статья или громкая оппозиционная речь приобретали силу орудийного снаряда, вырастая до гомерических размеров. Каждая мелочь стала иметь значение и обретать смысл, которым не обладала. Внешняя стихийность. Тайная организованность. Нелепые слухи, которым слепо верили. Участие немецкой агентуры. Масоны. Староверы. Война. Паралич власти. Бездеятельность монарха.

Самое удивительное, никто не целился выше простого требования об ответственном правительстве. Какое управляло в это время Британией и Францией. Даже в стане противника - в Берлине и Вене - функционировали коалиционные правительства, опиравшиеся на парламентское большинство. Так старались крепить единение власти и общества. Между тем лишь одна Россия из всех участников войны испытала на себе незадолго до ее начала ужасы всеобщего бунта, с трудом подавленного. И кому, как ни ей было бы полезно объединить в одном правительстве все политические силы. И тем самым избегнуть взрыва, который чувствовался и с которым не было сил справиться. Но на пути этому единству встал царь, ничего не понявший и ничему не научившийся за 23 года правления. Даже после реформы государственного строя в 1906 году.

Первая мысль поэтому - заменить на троне Николая ребенком Алексеем. Если Николай, которым крутит, как хочет, его жена, не в состоянии пойти на компромисс с либеральной оппозицией, это сделает Михаил в роли регента. С ним можно договориться. Эта мысль вдохновляла разные фракции Думы, объединившиеся в блок, названный «прогрессивным». В него вошли наиболее энергичные и известные политические деятели. Выбор есть и ничего не меняется. Словно нарочно, в министерство назначаются самые одиозные лица, никем не уважаемые бюрократы, которые, за единичными исключениями, вроде адмирала Григоровича, военно-морского министра, ни на что не способны. Не удивительно, что оппозиция радикализуется. Она уже готова на насильственное устранение государя, на дворцовый переворот, против чего не возражает даже в. кн. Николай Николаевич, главнокомандующий на Кавказе. Когда к нему в январе является заговорщик и сообщает о плане устранения императора-племянника, дядя не возражает. Все частности сложились, и взрыв стал неизбежным.

К началу 1917 года царь практически перестает управлять страной и командовать действующей армией. В столице это делает царица, в Ставке - генерал Алексеев. Николай словно нарочно играет судьбой, пренебрегая донесениями охранного отделения, данные которого всё более неутешительны. Но он полагает, что военная победа наступит летом, и это перечеркнет все опасности, исходящие от оппозиции. Еще в начале февраля он говорил: «через три, четыре месяца, когда мы победим, когда окончится война, тогда это будет возможно. Тогда народ примет реформу с благодарностью... Сейчас же все должно делаться только для фронта». Черчилль, первой лорд британского адмиралтейства, писал, что русский «корабль пошел ко дну, уже видя перед собой порт. Отчаяние и измена предательски захватили командный мостик в тот самый момент, когда дело уже было сделано». Британский министр ошибался точно так же, как и царь. Не было сделано главного - на корабле его многочисленные и разношерстные обитатели так и не стали единой командой, сплочённой и воодушевленной общей целью. Лозунг «Все для фронта, все для победы», которым жил государь, - не стал смыслом существования страны и, главное, ее столицы.

Проблема монархической власти в России состояла и в том, что в стране к началу войны 1914 года не было ни одного социального слоя, на который она могла бы опереться, даже на дворянство, не было ни одной политически значимой силы, которая была бы кровно заинтересована в сохранении на троне Николая. Произошло не только социальное, но и личное отчуждение верховной власти. Монарх не правил и не царствовал. И не находил выхода из сложившегося положения. Вот почему царь не мог ни на что решиться - ни на диктаторское искоренение крамолы, ни на правительство думского большинства. Он был в изоляции, которая в конце февраля обернулась для него вакуумом.

Оказалось, что материальные условия в России не значат ничего. Необходимо большее. Уважения к власти, ее безоговорочный авторитет. А их-то как раз и нет. И малейшая ошибка, от которой никто не застрахован, становится для неё фатальной. Тогда жалкая фронда, политическое недомогание, неудержимо превращается в смертельную опасность. И все перестают подчиняться власти, так, как будто ее вовсе нет.

Другими словами, не революция послужила причиной падения монархии, наоборот - падение монархии пробудило дремавшую было революцию, и она прошла все её стадии. От дерзких разговоров до заговора. От заговора - к планированию переворота. От гипотетического плана - к уличным беспорядкам и массовому неповиновению. Неповиновение оборачивается солдатским мятежом. Мятеж, побеждающий в столице - созданием правительства. Наконец, самозванная власть - революцией. И на оппозицию, всего лишь претендовавшую на участие в управлении страной, внезапно сваливается бремя управления страной. И тогда все переходят на ее сторону.

Оставшийся после отъезда царя 28 февраля единоличным руководителем в Ставке генерал Алексеев, получив от Родзянки сведения о том, что власть в Петрограде перешла в руки Временного правительства, тут же стал его сторонником. И в ночь на 1 марта направил главнокомандующим и генералу Иванову следующую телеграмму:

«Частные сведения говорят, что 28 февраля в Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство, под председательством Родзянко, заседая в Государственной Думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное временным правительством, говорит о незыблемости монархического начала в России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства. Ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяется способ ваших действий. Переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работы. Воззвание нового министра путей сообщения Бубликова к железнодорожникам, мною полученное кружным путем, зовет к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложите Его Величеству все это и убеждение, что дело можно провести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию».

Таким образом, из сопоставления этого сообщения и телеграфных текстов, приведенных выше, нетрудно сделать вывод, что Ставка и Государственная дума, Алексеев и Родзянко в сложившихся обстоятельствах не нашли иного выхода, как пожертвовать одним «королём», чтобы спасти всю «партию». У Солоневича, таким образом, были впоследствии основания утверждать, что «в этом предательстве первая скрипка, конечно, принадлежит именно военным кругам». Да, что исключено в шахматах, вполне допустимо в политике. Тот факт, что царский поезд вместо Царского Села оказался в Пскове, вряд ли мог быть случайностью, а переговоры с Рузским оказались тщательно спланированным спектаклем, в эпилоге которого государь должен был превратиться в частное лицо. С той стороны, где действовали генералы-республиканцы и политики-либералы, монархисты-импровизаторы и масоны-конспираторы, надо признать, Февраль был неплохо организован, вот только плохо воплощен в дальнейшем. И если беспочвенная и безродная интеллигенция приняла переворот с восторгом, то народ или мужик, разобравшись, его отверг.

Когда Гучков и Шульгин еще ехали в Псков на встречу с царем, не зная толком, что из этого выйдет, группа политических деятелей, присвоившая себе явочным порядком звание правительства, опубликовала 2 марта следующую декларацию:

ОТ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Граждане!

Временный комитет членов Государственной Думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти.

Для этой цели Временный комитет Государственной Думы назначает министрами первого общественного кабинета следующих лиц, доверие к которым страны обеспечено их прошлой общественной и политической деятельностью.

Председатель Совета министров и министр внутренних дел князь Г.Е. Львов.

Министр военный и морской А.И. Гучков.

Министр путей сообщения Н.В. Некрасов.

Министр торговли и промышленности А.И. Коновалов.

Министр народного просвещения А.А. Мануйлов.

Министр финансов М.И. Терещенко.

Обер-прокурор Св. синода В.Н. Львов.

Министр земледелия А.И. Шингарев.

Министр юстиции А.Ф. Керенский.

Государственный контролер И.В. Годнее.

Министр по делам Финляндии Ф.И. Родичев.

В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:

1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т.д.

2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.

3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.

4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.

5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.

6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.

7. Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.

8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.

Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления в осуществлении вышеизложенных реформ и мероприятий.

Председатель Государственной Думы М. В. Родзянко

Председатель Совета министров кн. Г. Е. Львов Министры: П. Н. Милюков, Н. В. Некрасов, А. Н. Коновалов, А. А. Мануйлов, М. И. Терещенко, В. Н. Львов, А. И. Шингарев, А. Ф. Керенский

Несмотря на громкие имена, украшавшие правительственную декларацию, издавшие ее министры сразу же оказались в двусмысленном положении. В том же Таврическом дворце, где заседало временное правительство, в тот же день возник самозваный Совет рабочих депутатов, состоящий из настоящего отребья - нескольких «третьесортных интеллигентов и второсортных революционеров». Этой публике действительно не было чего терять и они бесстрашно издали т.н. «Приказ №1», за который их надо было бы немедленно расстрелять, поскольку его опубликование спровоцировало армию на разложение. Но никого не расстреляли, а «приказ», отпечатанный в 9 млн. экз., гласил:

ПРИКАЗ № 1.

1 марта 1917 года.

По гарнизону Петроградскаго Округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

СОВЕТ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ постановил:

1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать КОМИТЕТЫ из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4. Приказы Военной комиссии Государственной Думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5. Всякого рода оружие, как-то, винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в [212] распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫДАВАТЬСЯ ОФИЦЕРАМ, даже по их требованию.

6. В строю и при исполнении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной жизни, солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ОТДАНИЕ ЧЕСТИ ВНЕ СЛУЖБЫ ОТМЕНЯЕТСЯ.

7. Равным образом отменяется и титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

8. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на ты воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

Настоящий ПРИКАЗ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах».

Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов

Оба текста - и правительственная декларация, и советский приказ, - выдают политический авантюризм и неуверенность их авторов в своем положении. Самозванцы не имеют реальной власти и одновременно претендуют на нее. И обе группировки, враждуя между собой, вынуждены подчиняться вооруженной стихии, ломая перед нею шапку и заискиваясь. Оба документа доказывают - и временным правительством, и советом рабочих депутатов движет страх. А страх - в политике всегда плохой советчик. Власть, замешанная на страхе и неуверенности, власть, разделённая в самой себе, долго устоять не может. Она обязательно падёт.

Драма героев февраля, с внезапно возникшими событиями которого они не имели возможности справиться, заключалась в том, что они увидели в начавшейся внезапно революции один лишь бунт и решили не возглавить движение, а обмануть его. В отличие от всех этих Родзянок, Керенских, Гучковых, Алексеевых и тех «левых» радикалов, которые действовали под вывеской «совета рабочих депутатов», Ленин, оказавшийся на первых порах наблюдателем процесса, а не его участником, увидел в мятеже и бунте революцию, и в конечном счёте оказался её вождём. Но на эту трансформацию ушло 9 месяцев. Большевистские лидеры вернулись в Россию из иммиграции только в апреле.

Как всегда, революционный потенциал при неразвитой политической оппозиции получает шанс на реализацию в условиях кризиса власти, совпадающий с массовым помрачением. В воюющей России оба эти явления были налицо, но, устранив их причины в виде «царского правительства», февраль тут же породил новую ее форму в лице противоестественного альянса-соперничества «временного правительства» и «совета». Два заключительных пункта правительственной «декларации» и весь пресловутый советский «приказ» не оставляют сомнения в призрачности органов, их издавших, и в их обреченности.

События февраля 1917 года не открывали новую главу, а завершали предыдущую. Февраль подвел черту под предшествующей 300-летней эпохой. Новая глава в истории Государства Российского начиналась только октябрьским переворотом.

5.01.2007

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Исходными материалами для настоящего очерка послужили: документы, помещенные в «Архив русской революции», изданный И.В. Гессеном (в 10 томах, Тера, М, 1991); Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг., Г. Катков. Февральская революция; А. Солженицын. Размышления над Февральской революцией; работы по истории Первой мировой войны А. Уткина; многочисленная русская публицистика, посвященная Первой мировой войне и «февральской революции». Хорошо известные по этим работам факты, охватываемые «февральскими событиями», приведены для цельности изложения.

ЖУРНАЛ "ЗОЛОТОЙ ЛЕВ"

Категория: Революция и Гражданская война | Добавил: rys-arhipelag (22.02.2010)
Просмотров: 1337 | Рейтинг: 0.0/0