Так получилось, что года три я занимался историей Первой мировой войны, и мы сделали 32 серии по 39 минут «Великая и забытая». Я пришел к выводу, что это кульминация судьбы России в ХХ веке. То, что с нами случилось, как мы сегодня с вами живем, и почему так живем - причины в той войне. Поэтому я ее называю самой важной в истории России войной и даже говорю, что эта война, которой нужна любовь. А почему войне нужна любовь? Да потому, что мы настолько забросали грязью эту войну, настолько постарались её забыть, настолько вычеркнули ее из всей нашей истории… Знаете, как говорят - локтевая связь, вот мы потеряли локтевую связь с нашим отечеством, из истории просто выпали какие то 4-5 лет, связанные с Перовой мировой, с её событиями, и между нами нынешними и прошлым возникла такая большая пустота. Для того, чтобы восстановить эту связь, мы должны о Первой мировой войне говорить, думать, рассказывать и вспоминать. Потому что там было огромное количество героев. Там было замечательное русское полководческое искусство. Мы были в двух шагах от победы, а если бы победили, то ясно, что мы нас было больше 250 миллионов. И мы жили бы совсем не так, как живем сейчас.

У меня два деда воевали тогда, один на Румынском фронте, другой на Чёрноморском флоте, и оба воевали, судя по воспоминаниям, очень прилично и геройски. Один из них пришел с медалью, другой с георгиевским крестом и простреленной рукой. И если я буду считать это грязной, негодной, никому не нужной войной, я предам своих дедов. И так мы уже давно предали достаточно многих в нашей истории тем, что отказались от того дела, ради которого они отдавали жизнь и здоровье.

Мне кажется, что все больше и больше людей начинают понимать, что случилось в семнадцатом году. По сравнению с девятьсот тринадцатым годом мы живем сегодня гораздо хуже. Даже если рассмотреть все показатели, я уже не говорю о продовольствии, но даже если брать рабочее законодательство, как жил рабочий человек, как жил крестьянин. каковы были накопления крестьян в крестьянском российском банке, то можно сделать совершенно четкий вывод: мы еще никогда не жили лучше, чем в тринадцатом году. Может быть, мы только сейчас продвигаемся к тому уровню. 

Потерянная локтевая связь с историей России очень важна для нас сегодня. Чтобы её восстановить, надо знать, какой была наша с вами Родина. После событий семнадцатого года сразу всем людям, жившим в России, внушили, что в прошлом были только грязь, тьма и мусор, нет родины и нет истории. История была отменена. С октября 1917 года начинается новая история, отечество и новая жизнь. Перерезана какая-то живая струя, которую надо восстановить. Собственно говоря, я мог бы уже успокоиться в своей жизни, но для меня вот эта суть, что мы не имеем этой локтевой связи со своей историей, она существенная. Это придает мне силы еще бегать, работать, ни у кого не спрашивая, нужно это или не нужно, в силу своих убеждений. 

Константин Николаевич Леонтьев, (тот, про кого Толстой сказал: «самый глубокий русский ум 19 века», писатель и дипломат, мыслитель, врач, во время крымской войны 1853 – 1854 был ассистентом знаменитого Пирогова, а потом он тяжело заболел и поехал на Афон, где с помощью старца выздоровел, после чего бросил дипломатическую деятельность и занялся журналистикой и философией), сказал так: «двадцатый век настоящую историю зароет в землю, а населению России выдаст суррогат». И вот мы этим суррогатом практически пользуемся до сих пор. А что такое суррогат вместо настоящей истории? Федор Иванович Тютчев когда-то утверждал, что у России есть только один защитник - это её история. Но если история не настоящая, а фальшивая, если она суррогат, разве она может кого-то защитить? 

Сегодняшняя задача – воссоздание настоящей истории. Россия - такая страна, где, собственно говоря, экономическая составляющая всегда была не самой главной, а была мистика, духовная связь неба и земли, императора и крестьянина. Можно сказать, что все мы в России крестьяне, потому что в IX-X веке даже Романовская династия была крестьянской.

Не восстанавливая настоящую историю, мы утрачиваем ощущение действительности, в которой мы с вами сегодня живем. Очень многие сегодняшние явления невозможно понять, если мы не оценим того, что произошло в течение всего XX века. 

Народ - это явление очень подвижное. Народ может называться толпой, может и бандой. Вопрос в том, в каком состоянии сегодня русский народ, который в основе своей государствообразующий? 
Здесь есть целый ряд социологических проблем, на которые можно ответить только с точки зрения истории, если она настоящая. В Первой мировой войне наши потери соизмеримы с французскими, английскими, а во Второй мировой мы до сих пор не знаем, сколько у нас погибло людей. Сталин сказал 7 миллионов, потом 12. При Хрущеве - 20, при Брежневе - 27, сейчас Медведеву доложили, что речь идет о гораздо больших цифрах. Отсутствие настоящей истории потерь приводит к тому, что мы не знаем, в каком состоянии народ, куда ушел маятник. Ведь есть точка, после которой маятник обратно не возвращается, точка невозврата.

А вот к чему точка невозврата пройдена? То ли к России, то ли к русскому государству. К чему еще? Это очень важная проблема сегодня. Нам все время говорят, президент говорит – мы воспитываем новую элиту. Но элита воспитывается столетиями! Хорошо, сейчас все быстрее делается, но все равно, чтобы появилась уничтоженная в течение двадцатого века элита, нужно минимум полвека. Она так просто не появится. Сегодня у нас элитой считаются те, кого чаще всего показывают по телевизору, но это заблуждение. А народ без элиты – не народ.

Из кого сейчас в социальном смысле состоит наше общество, наш народ? Это – по сути своей – дети жертв и дети палачей. Но дело том, что для будущего дети жертв так же бесперспективны, они так же мало что могут сделать по своему сознанию, как и дети палачей. Потому что дети жертв – это дети, которые несут на себе страх, страх жертвы. А дети палачей несут на себе страх разоблачения. И, по сути, это отнимает у народа энергию, которая нужна для преодоления. А народ всегда должен что-то преодолевать. Не важно, какие проблемы - экономические, социальные, нравственные, они могут быть разные, но если мы несем в себе психологию жертв и палачей, мы одинаково бессильны. У нас одинаково отсутствует энергия созидания.

Почему нужно знать наши потери? Чтобы знать, в каком мы состоянии сегодня находимся (генетическом, социальном и пр.), надо знать, какова у нас была убыль. 

Аристотель когда-то говорил: если мы даём народу слова не в тех смыслах, которые они на самом деле несут, народ путается и не знает, что делать. А у нас очень много слов, которые не значат ничего. Например – политэкономия социализма. Такой политэкономии никогда не было, и быть не может. Диктатура пролетариата – её никогда не было, и быть не может. Потому что даже у Маркса на кладбище в Лондоне, надпись совсем другая, не «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а там написано: «Работники всех стран, соединяйтесь!». Это совсем другое. Пролетарий - это тот, кто либо плохо работает, либо не хочет работать совсем. А работник - это совсем другое, это уважаемый человек, понимаете? Таких слов очень много у нас, к сожалению, идеологически подправленных, умышленно подающихся нам совсем не в том смысле, какой в них изначально заложен. Так что очень важно - доискаться до смысла слов, если мы хотим, чтобы история была нам помощником, защитником и другом.

Виктор Правдюк, март 2013 г.

Источник