Ислам как религию исламские народы используют в качестве своего знамени, в целях самоутверждения. Утверждая и славя в терактах  на словах Аллаха, они утверждают и славят именно себя в своей земной юдоли. Если бы они исповедовали не Аллаха, а, скажем, Кришну и Вишну, они также стремились бы к самоутверждению. Но вот формы и  способы самоутверждения были бы иными, поскольку таковые детерминированы в значительной мере именно религией, создающей определённую духовную атмосферу и культурную среду.  Пассионарность, тех же индуистов в современной Индии ничуть не ниже, чем у мусульман. Не случайно Индия сегодня очень амбициозна, и вкладывает, в частности, огромные деньги в создание современная  армии. Но индийцы - индуисты стремятся утверждать себя иначе. Индия экспортирует не террор и шахидов, а программные продукты и программистов. 

Так что никак нельзя снимать ответственность с религии  за то, что творят народы её исповедующие, как это принято у фальшивых гуманистов. Ведь, например, Россия и Филиппины находятся на разных концах планеты. Общего очень мало. Но кое-что есть.

Филиппинские сепаратисты из организации MILF, требующей независимости для народа моро, составляющего 3% населения Филиппин и компактно проживающего на юге страны, в  2007 г. захватили 14 морских пехотинцев правительственной армии и отрезали им головы. 

Как вы думаете, кто эти сепаратисты?  MILF расшифровывается, как Moro Islamic Liberation Front - Исламский освободительный фронт моро. Примечательно, что в 2003 г. боевики MILF дважды взрывали бомбы в аэропорту г. Давао, 40 убитых, 150  раненых.

Причём, радикальный ислам практикует террор отнюдь не только в тех случаях, когда речь идёт об ущемлении прав мусульманского меньшинства и национально-освободительной борьбе, как у палестинцев в Израиле или у народов моро на южных островах Филиппин – в Бангсаморо.  Например, Индонезия – мусульманская страна, из почти четверти миллиарда населения около двухсот  миллионов - приверженцы ислама. Ни о каком притеснении и речи идти не может.  Тем не менее, в Индонезии действует террористическая организация Джихад Ласкара (LaskarJihad), ответственная  за убийство более 10 тыс. христиан.

В Судане мусульмане-сунниты составляют 70 % от 40 миллионного населения, местные африканские культы исповедуют нилотские негроидные племена - 25% населения, и  5% христиан. Кстати, ислам пришёл в христианскую в ту пору Нубию в 7-м веке, но до 12 века  христианская община в Судане была наиболее крупной. Этнические и религиозные меньшинства населяют Юг Судана, прилегающий к нему с севера Кордофан, а также  регионы Дарфур на Востоке и Беджа - на Западе. После обретения независимости от Англии и Египта в 1956 г. суданское правительство в Хартуме, ключевые позиции в котором заняли арабы - мусульмане, отказалось от своих  обещаний учредить  федерацию. Мусульманские  власти принялись проводить политику исламизации и арабизации среди меньшинств. В 1983 тогдашний президент Джафар Нимейри ввёл  в уголовное законодательство страны  шариатские нормы и шариатские наказания, среди прочего: забивание камнями, публичная порка, отсечение рук. Исламизация усилилась после прихода к власти в 1989 г. в результате  очередного переворота полковника Омара Хассан аль-Башира, опиравшегося  на партию Национальный исламский фронт во главе с радикальным лидером  Хасаном Абдалла Тураби. Лозунг  правящей партии был: «Джихад, Победа и Мученичество». Сопротивление неисламских меньшинств подавлялось беспощадно. Изощрённые массовые акты насилия, в том числе сексуального, практиковались в отношении женщин. По американским оценкам за два десятилетия,  исламистские радикальные группировки, действующие под лозунгом джихада, в союзе с правительственными  войсками уничтожили на Юге и Востоке  Судана около двух миллионов (!) мирных жителей. Более 4-х миллионов (!) были вынуждены бежать в горы, в соседние Эфиопию, Кению и Уганду.

 Ислам не радикальный, а как таковой, в своих претензиях на мировое господство, вызванных к жизни объективным процессом подъёма исламской ойкумены равно на Ближнем Востоке, в Передней, Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии, обусловленного, в свою очередь, пассионарным толчком рубежа 18-го – 19-го веков, востребует фанатический тип. Здесь мы непосредственно подошли к теме негативного сознания и антисистемы.

Соединение высокой пассионарности и негативного  сознания – первое, что характерно для антисистемных сект, заряженных на физическое истреблению людей.  Например, радикальные исламские группировки в Алжире, вроде «Вооружённой исламской группы» и  «Салафистской группы проповеди и джихада», переименованной не так давно в «Аль-Каиду Магриба» после неудачной попытки законного прихода к власти в 1991 г. все 90-ые годы,  активно боровшиеся с властями, «отличились» акциями показательного массового истребления местного мусульманского же населения. Жертвами террористической бойни стали почти 100 тыс. мирных жителей. 

А, скажем, те же ваххабиты Саудовской Аравии напоминают альморавидов и альмохадов Ибн Тумарта, уничтоживших под  религиозными исламскими лозунгами  в 12-м – 13-м веках цветущую полисную  цивилизацию Северной Африки. Притом истребляли они не только основавших эту цивилизацию христиан, но и мусульман. Поскольку у исповедующих «чистый ислам» антисистемников даже те, кто верует в Аллаха, но по-другому, настоящими мусульманами не признаются, и с ними допустимо обращаться, как с кафирами.    

 Специалисты по исламу обращают внимание, что учение ваххабитов хотя и не явно, но глубинно и принципиально расходится с нормативным ортодоксальны исламом - исподволь ваххабизм проповедует дуализм и материализм – типичные антисистемные признаки. А, учитывая, какими методами ваххабиты утверждают свои «религиозные идеалы», и как готовят свои «кадры» – стремясь истребить личностное начало и превратить человека в зомби,  в их антисистемности не остаётся никаких сомнений. То есть связь между феноменом терроризма и исследуемыми в этой книге феноменами антисистемы и негативного сознания очевидна.

Выше я писал о терроризме в средневековом исламском мире в исполнении с смертников - ассасинов или, иначе, хашшишинов - членов секты исмаилитов-низаритов. Это была именно антисистемная секта, её руководители и идеологи являлись носителями негативного сознания. Весьма соблазнительно современных шахидов записать в этот разряд. На Западе возник термин «суицидальный терроризм» (suicide terrorism) в качестве  обозначения терроризма  смертников. Таковой связывают с  бессознательным влечением к саморазрушению и собственной к смерти. Этот термин западные авторы прилагают к исламским шахидам. Но современный исламский терроризм далеко не всегда имеет подобную природу. Палестинский шахидизм ХАМАСА, к примеру, равно как и кавказский, феномен иного рода, нежели средневековый исмаилитский террор или современный ваххабитский террор, который, действительно, сродни исмаилитскому. Не случайно Саудовская Аравия – центр ваххабизма – государственной религией здесь является ислам именно в салафитской или, иначе, ваххабитской версии, выражает интересы США на Ближнем Востоке, имеет с Америкой и Англией особые отношения, а палестинцам в их борьбе с евреями в Израиле помогает меньше других исламских стран.    

Отрицание значимости и ценности жизни собственной и других людей несомненно является признаком негативного антисистемного сознания. Но, хотя негативный импульс здесь имеется, палистинский шахидизм - не проявление конституционного негативного сознания антисистемников,  а, скорее, именно импульс – то есть временная и ситуативная негативация сознания.  Здесь аналогией является феномен  японских камикадзе во время Второй Мировой войны, которых также никак нельзя считать антисистемниками.

Упомянутый выше Фархад Хосрохавар - специалист по современному Ирану из Франции исследовал психологию басиджей - так называется  иранская полувоенная, состоящая из добровольцев милиция – массовая организация – более 10 млн. человек,  имеющая отделения во всех сколь-нибудь крупных населённых пунктах Ирана, основанная самим аятоллой Хомейни в 1979 года. Термин «басиджи» переводится с фарси как «мобилизация».  Басидж-и Мостозафин буквально -  «мобилизация угнетённых». Басиджи формально подчинены Корпусу Стражей Исламской революции,  но, подобно китайским  хунвейбинам, реально они подчиняются непосредственно верховному правителю Ирана. Основной задачей басиджского ополчения считается защита Исламской революции и её принципов, басиджи также организует религиозные церемонии, осуществляют надзор за нравами и политическими настроениями в стране. Так вот во время войны с Ираком 1980-1988 г.г. среди басиджей возникло движение смертников, которые «разминировали» своими телами минные поля иракцев и взрывали иракских солдат вместе с собой.  Хосрохавар, исследуя их мотивацию, отмечает, что они были проникнуты «смертоносной религиозностью» - подсознательным влечением к смерти, что было связано с разочарованием  в результатах Исламской революции, так и не осуществившей в достаточной мере их религиозный идеал исламской республики, в которой торжествовала бы справедливость в общественных отношениях. Это разочарование породило де отчаяние и чувство вины басиджей, что подталкивало их идти на смерть.

Однако, едва ли в мотивации смертников - басиджей стоит искать рациональное основу.  Негативация сознания басиджей, их влечение к гибели носили, как и у японских камикадзе  характер ситуативный,  и были обусловлены психологическим напряжением  военного времени. Это был эмоциональный порыв. Не случайно движение смертников ещё до окончания войны стало сходить на нет.  Замечу, многие вполне нормальные люди время от времени переживают с той или иной остротой подобные чувства – нежелание жить, невыносимость жизни. Если такие чувства обеспечены и подогреты высоко пассионарностью, они могут оказаться достаточным стимулом для принесения себя в жертву.

Но сам факт возможности временной негативации сознания и влечения к смерти  подсказывает организаторам терактов, вполне хладнокровным и руководствующимся  рациональными соображениями и интересами, возможность искусственного психологического настраивания человека - потенциального исполнителя теракта на подобный поступок. Если басиджей к актам самопожертвования подвигла фрустрирующая атмосфера военного времени, то в других случаях, смертников  готовят планомерно, отбирая субъектов с  подходящим анамнезом и, применяя кодирующие, то есть формирующие искусственную психологическую установку техники. Например, известно, что для будущего смертника «полезен» травмирующий психику эмоциональный опыт, скажем, переживания смерти близкого человека. Не случайно, шахидок подбирают из числа вдов или сестёр убитых боевиков.  Если потенциальный смертник такого травмирующего опыта не имеет,  то ему его организуют. Например, смертниц при подготовке к теракту насилуют. Либо выбираются персоны, вступившие в конфликт со своей средой, нарушившие конвенциональные нормы, и тем самым подвергнутые осуждению в своей среде. Гибель в теракте представляется таким людям избавление от душевных мук, связанных с переживаниями смерти близких людей или конфликта с окружением.

Теперь кратко подведём итоги и сделаем выводы. Итак, кавказский терроризм – часть глобального исламского терроризма, который суть ни что иное, как способ самоутверждения и преодоления глубинных комплексов миром ислама,  то есть народами, исповедующими  ислам.  Хотя, как всем известно, доктрину управляемой исламизации  исторической России  или, как теперь модно выражаться, «постсоветского пространства», и внедрения сюда радикального ислама в ваххабитском варианте разработали ещё в 70-х годах в Совете по внешним связям и других структурах западного глобального олигархата (ГО), а практическим её осуществлением занимаются ЦРУ и английские спецслужбы, это никак не отменяет заинтересованного участия в ней собственно исламского мира, имеющего, что называется, свой интерес.

Нам русским  важно понимать, что в условиях нынешней глобализации, пока радикальный ислам существует в мире, он никуда не денется и в России. Фундаментальным в исламе является положение о единстве исламской уммы, где бы не находились её части. Притом речь идёт о единстве отнюдь не только духовном, как в христианстве, но и организационном, и политическом. Не случайно тот же ваххабизм исламоведы называют не просто религиозным течением, но именно религиозно-политическим. Религиозная составляющая самоидентификации у пассионарных этносов, или испытывающих пассионарную индукцию, или даже попросту сохраняющих традиционную культуру, намного сильнее гражданско-политической. Что и естественно, религия определяет не только собственно сознание, но глубинные пласты подсознания, инстинкты, а гражданство вне религиозного и национального контекста даже чувством нельзя назвать, это скорее рассудочное понимание. Инстинкту, чувству оно не может противостоять и в малейшее мере. Это доказано на многочисленных примерах фиаско европейской доктрины мультикультурализма и интеграции иноплемённых иммигрантов. Когда не только «свежие» мусульманские иммигранты, но и потомки иммигрантов, родившиеся в Европе в благополучных семьях, получившие хорошее образование в престижных университетах уходили в радикальные исламистские секты.  Поэтому российские мусульмане и впредь будут ощущать себя частью исламского мира, и мы будем оставаться для них кафирами даже, если они не будут подавать в том вида. 

А радикальный ислам существовать будет ещё очень долго, потому что природа и источники его глубоки, комплексы, лежащие в его основе очень сложно изживаемы. Во всяком случае, в ближайшие десятилетия существенных перемен не предвидится. Наш российский кавказский терроризм связан также с психологической «ломкой» и специфическими комплексами в ходе происходящего сегодня распада традиционной культуры в кавказских республиках и в диаспорах в условиях  массовой иммиграции кавказцев в крупные российские мегаполисы. Всё это само по себе травмирующий психологический опыт, тем более, учитывая очевидную этническую некомплиментарность между русскими и кавказцами. И, как ни умасливай и не ублажай российских мусульман,  русская пословица: «сколь волка не корми, он в лес смотрит» будет описывать ситуацию точнее, чем все многомудрые отчёты и доклады.

Впрочем, есть один верный способ избавления от исламистского  терроризма -  но это нужно просто идти и спиливать кресты на кремлёвских храмах и ставить вместо них полумесяцы. Потому что никакие паллиативные меры эффекта не дадут. Тогда нас в метро и в поездах взрывать не будут, но тогда лучше сразу учиться носить тюбетейки, хиджабы, никабы, отличать халяльную еду от нехаляльной,  ориентироваться на местности, чтоб не дай Бог не спутать в какой стороне находится Мекка, совершая пять раз в день намаз. Потому что мусульмане, когда они берут верх, с трудом терпят рядом с собой кафиров и толерантностью не страдают даже в лёгкой форме. Если примеров Косово, Судана, Индонезии, Кашмира не достаточно, подробнее об этом можно пораспрашивать беженцев из Ичкерии в 90-ые. И  даже русские Татарстана много интересного могут рассказать.

Причём важно понимать, что негативизм радикального ислама и радикального кавказского этницизма обращён именно против нас русских, как нации, а отнюдь не против политической или административной системы, каких-либо партий или иных институций.  Никто из мусульманских радикалов не кричит, что будет резать правых или левых собак, либеральных или консервативных свиней. Они резали в 90-х в Чечне и обещают резать впредь именно «русских собак» и «русских свиней».

Терроризм смертников на Кавказе отличается от терроризма ХАМАСА в Палестине, хотя израильские «специалисты» и пытаются убедить нас в обратном. Отличается именно в части мотивации. В Палестине арабы добиваются создания независимого палестинского государства. И это чаяние всего палестинского народа. Поэтому палестинский терроризм осмыслен и вполне рассудочен. На российском же Северном Кавказе сепаратистскими настроениями обуреваемы, разве что, самые непримиримые и самые неадекватные. Большинство же и особенно кавказские элиты прагматично понимают, что глупо выходить из состава РФ,  когда бюджет на 80-90% формируется федеральными дотациями. Нигде кроме России  - ни в Турции, ни в воображаемом исламскими утопистами гипотетическом  «Великом исламском халифате» никто кавказским мусульманам таких преференций, как те,  что упомянуты в начале,  не предложит. Сепаратистские настроения, скорее, больше выражены  у нас у русских – мы совсем не горим желание жить с кавказскими мусульманами в  одном государственном  доме. Так что, хотя стремление к независимости от России в мотивационной базе кавказского исламизма присутствует,  но отнюдь не в качестве главной её составляющей. Исламистский терроризм в России -  проявление иррационального комплекса неполноценности, который свойственен сегодня всему мусульманскому миру, и стремление к самоутверждению.

По большому христианскому счёту мы русские должны были бы помочь нашим кавказским согражданам преодолеть эти комплексы. Коли наш христианский долг – помогать ближнему. Однако это рассуждения вполне отвлечённые. В нашей нынешней реальной в высшей мере критической ситуации – вымирания по миллиону в год и полной деморализации,  в реальных условиях  политического, экономического, демографического перманентного предколлапсного состояния нам не нужно отвлекать силы от собственного элементарного выживания. Остатки воли и сил интеллектуальных и нравственных важнее употребить на наше собственное выздоровление. Сегодня Кавказ было бы лучше отделить, кавказские диаспоры резко уменьшить, как минимум до численности середины 80-х годов, то есть до начала русофобской либеральной революции, и поставить твёрдую границу. Наше имперское призвание нисколько не умалится этим, наши геополитические позиции пострадают, но не катастрофически. Наша русская душа никогда не ощущала своим домом Кавказ и не плакала по нему, она плачет по Малой Руси - Киеву, Чернигову, Полтаве, плачет по Севастополю, Новороссии, Донбассу, слободской Украине. И  наши русские судьбы никогда не решались на Кавказе, они, в конечном итоге, определяются  в наших русских деревнях и малых городах, которые сегодня умирают медленной смертью. Однако процессы такого рода развода сложны, инерционны и энергозатратны. И пока мы волей судеб с кавказскими мусульманами живём в общей государственной квартире, нужно, по крайней мере, трезво смотреть на вещи, сохраняя вменяемость в оценке ситуации и практической политике.

Если теракты смертников – проявление ситуативной негативации сознания в результате психологической кодировки – по сути, зомбирования ваххабитскими инструкторами, то глубинная русофобия северокавказских мусульман, то есть неприязнь к русским – конституционное свойство их психологии и их бытовой культуры, связанное с нашей очевидной этнической некомплиментарностью. Примечательно, впервые джихад России чеченцы, а именно шейх Мансур, объявили ещё в 1784 г., когда Россия ещё и не думала присоединять Кавказ. Делить кавказских мусульман на умеренных и радикалов можно и нужно, но нужно также понимать, что и те и другие всегда будут ощущать нас чужими.

Самое тупое и вредное что можно делать в этой ситуации это поощрять кавказский исламистский терроризм, как это делает нынешняя российская русофобская власть, пытаясь банально откупиться, формируя у кавказцев логическую связь: чем больше терактов, тем больше страха перед ними, тем больше бонусов и привилегий. Это как ничто обеспечивает терроризму моральную поддержку в мусульманской среде и социальную базу. Не нужна даже никакая помощь от арабских ваххабитов, когда деньги потоком шлют из Москвы. Необходимо формировать прямо противоположную связь – пока будет террор со стороны кавказских исламистов в русских городах, Кавказ будет последовательно дискриминирован экономически и социально, инвестиции туда не пойдут, а выходцам с Кавказа будет закрыт въезд в крупные города за пределами Кавказа. Только тогда боевики на Кавказе и в диаспорах перестанут находить в любом мусульманском доме, если не кров и пищу, то, во всяком случае, понимание и молчаливую моральную поддержку, как это происходит сегодня. Потому что кавказские народы сами по себе не пассионарны, в отличие от палестинских арабов и иранцев. И они материальные блага ценят высоко, повыше русских, и жертвовать своим благополучием отнюдь не склонны.

Сегодня кавказские радикалы в терактах  утешают свои комплексы неполноценности, торжествуя после каждого удачного теракта победу. Начальники  «Имарата Кавказ»,  амиры джамаатов, полевые командиры охотно берут на себя ответственность за тот или иной теракт -  убийство детей и женщин русских кафиров у них не зазорно, напротив, считается доблестью. Нужно ставить дело так, чтобы террористические действия всякий раз оборачивались для них, в конечном итоге, не победой, а поражением. Притом нужно понимать, что непосредственных исполнителей и, тем более, заказчиков увещевать совершенно бесполезно. Упор нужно делать именно на среду – семьи, тейпы, суфийские общины – тарикаты, клановый и семейный бизнес диаспор,  и т.п.  Если после теракта будет жёстко поражаться в правах весь род террориста и нести убытки по всем линиям его тейп, всё его село, в котором на следующий день после теракта будет остановлено строительство на бюджетные деньги школы или дороги, то едва ли удавшийся теракт многими будет восприниматься как победа. А от самих таких «победителей» будут отворачиваться как от прокажённых.

Также, учитывая то обстоятельство, что в терроризме кавказские мусульмане ищут своеобразно понимаемой ими чести, нужно шире освещать реальное положение вещей. Ваххабизм есть ни что иное, как радикальный ислам, нанизанный на арабский нацизм. Это доктрина не просто исламского, но именно арабско-исламского превосходства. А в подоплёке - попросту арабского превосходства. В каждом джамаате при местном амире есть прикомандированный  «смотрящий» араб, что-то вроде комиссара-политрука. И он зорко следит, чтобы местные исламисты действовали не в собственных интересах, а именно в интересах арабского ваххабитского начальства, которое, в свою очередь, находится в тесной тайной связи с западными спецслужбами. Не случайно любой теракт приурочивается к какому-либо событию в глобальной политической игре, о котором его исполнители, порой  ни сном, ни духом.  

Арабы - ваххабиты смотрят на нормативных мусульман, как масоны на профанов. Или, как евреи на христиан.  Евреи  считают, что они дали христианство гоям, как ущербную неэффективную в конкурентной борьбе религию, но сами-то они на христианство смотрят иронично, и своё «истинное» знание и свои настоящие принципы, которые дают им преимущество в упомянутой борьбе за место под солнцем,  надёжно прячут от чужих глаз в каббале и в талмуде. Масоны свои  лозунги религиозной свободы, демократии и прочее подобное, что теперь называется «западные демократические ценности», с помощью которых ростовщический кагал завоевал и смог «переродить» Европу и всю западную, некогда христианскую цивилизацию, предназначают для профанов, а уж сами-то они руководствуются совсем другими принципами и преследуют совсем другие цели. Также и арабы - ваххабиты считаю, что нормативный  ислам это для дикарей – тюрок,  кавказцев и т.д., сами же весьма вольно, если не сказать пренебрежительно обращаются с исламской догматикой. Вся Россия и весь мир должны знать, что кавказские мусульмане, завлечённые ваххабитами, были, есть и будут у арабов на побегушках. Иной роли арабы им не отводят и никогда не предложат. В Чечне одним из первых это осознал Ахмад Кадыров.  Какая же честь быть на побегушках? Любой теракт с участием смертников на Кавказе на практике суть принесение ими себя в жертву не Аллаху, но амбициям, целям и интересам их арабских кукловодов, и планам «стратегов» из Совета по внешним связям и Бильдерберг клуба, которые выпустили джина радикального ислама из бутылки. 

 Наконец, нужно понимать, что единственный веский довод против террора,  который признавал ещё при легендарном Алексее Петровиче Ермолове и будет впредь признавать мусульманский Кавказ – это сила. Притом сила армии и спецслужб здесь далеко не главный, хотя и необходимый момент. Но самое главное это наша интеллектуальная и духовно-нравственное сила, наша сплочённость, как народа, наше чёткое осознание и блюдение своих национальных целей и ценностей, как это было у казаков в 19-м веке, наша способность к национальному возрождению во всех отношениях – политическом, культурном, экономическом, религиозном, нравственном.

Если кавказцы видят, что еврейские банкиры и кучка так называемых олигархов отобрали у русских всю собственность и оставили с голым задом в положении париев и пролетариев, в «лучшем» случае, в положении прикормленной прислуги, как это обстоит с так называемыми силовиками, что ставленники этих олигархов оккупировали Кремль и прочие институты власти, а другие их креатуры оккупировали телеканалы, газеты, театры, студии, издательства и т.д., на какое уважение мы можем рассчитывать? Если они видят нашу русскую разобщённость, отсутствие русской солидарности, когда даже русская милиция и прочие силовые структуры за мзду или из малодушия повсеместно принимают сторону наших обидчиков, видят нашу полную деморализацию и растерянность в ходе либеральной русофобской перманентной революции, длящейся уже 20 лет, какого признания мы можем ожидать? Нас убивают в метро, в поездах и в собственных домах именно потому, что нас презирают. И положа руку на сердце,  нужно признать, что повод для этого мы даём сами – не просто не умея, но, фактически, отказавшись отстаивать реально свои национальные русские интересы и своё национальное русское достоинство.