Страницы русской прозы [140] |
Современная проза [72] |
Дурак
Жил-был на свете дурак. Долгое время он жил припеваючи; но понемногу стали доходить до него слухи, что он всюду слывет за безмозглого пошлеца. Смутился дурак и начал печалиться о том, как бы прекратить те неприятные слухи? Внезапная мысль озарила наконец его темный умишко... И он, нимало не медля, привел ее в исполнение. Встретился ему на улице знакомый — и принялся хвалить известного живописца... — Помилуйте! — воскликнул дурак. — Живописец этот давно сдан в архив... Вы этого не знаете? Я от вас этого не ожидал... Вы — отсталый человек. Знакомый испугался — и тотчас согласился с дураком. — Какую прекрасную книгу я прочел сегодня! — говорил ему другой знакомый. — Помилуйте! — воскликнул дурак. — Как вам не стыдно? Никуда эта книга не годится; все на нее давно махнули рукою. Вы этого не знаете? Вы — отсталый человек. И этот знакомый испугался — и согласился с дураком. — Что за чудесный человек мой друг N. N.! — говорил дураку третий знакомый. — Вот истинно благородное существо! — Помилуйте! — воскликнул дурак. — N. N. — заведомый подлец! Родню всю ограбил. Кто ж этого не знает? Вы — отсталый человек! Третий знакомый тоже испугался — и согласился с дураком, отступился от друга. И кого бы, что бы ни хвалили при дураке — у него на всё была одна отповедь. Разве иногда прибавит с укоризной: — А вы всё еще верите в авторитеты? — Злюка! Желчевик! — начинали толковать о дураке его знакомые. — Но какая голова! — И какой язык! — прибавляли другие. — О, да он талант! Кончилось тем, что издатель одной газеты предложил дураку заведовать у него критическим отделом. И дурак стал критиковать всё и всех, нисколько не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний. Теперь он, кричавший некогда против авторитетов, — сам авторитет — и юноши перед ним благоговеют и боятся его. Да и как им быть, бедным юношам? Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть... но тут, поди, не возблагоговей — в отсталые люди попадаешь! Житье дуракам между трусами. Враг и друг
Осужденный на вечное заточенье узник вырвался из тюрьмы и стремглав пустился бежать... За ним по пятам мчалась погоня.
Он бежал изо всех сил... Преследователи начинали отставать. Но вот перед ним река с крутыми берегами, узкая — но глубокая река... А он не умеет плавать! С одного берега на другой перекинута тонкая гнилая доска. Беглец уже занес на нее ногу... Но случилось так, что тут же возле реки стояли: лучший его друг и самый жестокий его враг. Враг ничего не сказал и только скрестил руки; зато друг закричал во всё горло: — Помилуй! Что ты делаешь? Опомнись, безумец! Разве ты не видишь, что доска совсем сгнила? Она сломится под твоею тяжестью — и ты неизбежно погибнешь! — Но ведь другой переправы нет... а погоню слышишь? — отчаянно простонал несчастный и ступил на доску. — Не допущу!.. Нет, не допущу, чтобы ты погибнул! — возопил ревностный друг и выхватил из-под ног беглеца доску. Тот мгновенно бухнул в бурные волны — и утонул. Враг засмеялся самодовольно — и пошел прочь; а друг присел на бережку — и начал горько плакать о своем бедном... бедном друге! Обвинять самого себя в его гибели он, однако, не подумал... ни на миг. — Не послушался меня! Не послушался! — шептал он уныло. — А впрочем! — промолвил он наконец. — Ведь iн всю жизнь свою должен был томиться в ужасной тюрьме! По крайней мере он теперь не страдает! Теперь ему легче! Знать, уж такая ему выпала доля! — А все-таки жалко, по человечеству! И добрая душа продолжала неутешно рыдать о своем злополучном друге. Русский язык Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу! | |
| |
Просмотров: 1199 | |