В голосе вообще не слышно жалобных интонаций.

— Тот день… Мы перед этим день были в расположении, нас раз в неделю с позиции покупаться, постираться отпускают. Мы только приехали с расположения, как раз очень сильно похолодало. Я выпила чай в окопе. Очень было холодно. Тут говорят, что наш ребятенок подорвался на мине, трехсотый. Ну, я взяла сумку, побежала к нему. Мы прошли — трое человек, прошли по тому месту, ну а я была четвертая и подорвалась.

Ну вот. Ну, хлопок. Меня откинуло, потому уже увидела, что нет ноги. Потом боль сильная. Передавила артерию, увидела, что вторая нога на месте. Это очень меня, кстати, обрадовало, потому что мне сразу как-то показалось, что оторвало обе. Боже мой! Две ноги — это, конечно, жестко. Вот. Так что я обрадовалась.

По образованию Ирина педагог. А по призванию оказалась медсестрой. Уже сейчас она мечтает о том, как вернется на службу.

— После реабилитации, после того, как уже протез поставят, я хотела бы на службе дальше остаться. Я не хочу уходить со службы. Начальство мне обещало уже. Это возможно.

И глаза у нее светятся, когда она это говорит.

— Я уже просто не представляю себя «на гражданке». Это теперь всегда будет со мной. Я уже привыкла ко всем, и к ребятам, и к этой жизни вообще.

Ирина из Харькова. Она участвовала в митингах харьковского «Антимайдана» и долго верила, что ее город поднимется, как поднялись Донецк и Луганск. Не вышло. Харьковское сопротивление задавили. В июле Ира оставила семью и приехала в Донецк.

— Я давно хотела пойти воевать, потому что ждала, пока в Харькове поднимется что-то более конкретное, ну наподобие того, как в Донецке, Луганске. В Харькове все задавили.

Это решение… оно не спонтанно было принято. Оно долго вызревало и, наконец, воплотилось. Все время что-то удерживало — дела, дети… А потом наступил момент, когда я поняла: все, больше не могу.

И я уехала.

Кто-то из бывших знакомых и сейчас звонит Ирине со словами поддержки. Звонят и из Харькова, и из других городов. Даже с Западной Украины. Для кого-то политика оказалась важнее дружбы.

Но вот приехать — не приезжают. А кто-то и осуждает. Мол, сама виновата — зачем женщине воевать?

— Из моих знакомых, которые были со мной на митингах, не поехал никто. Хотя и поддерживают. Есть такие знакомые, которые доказывают: «Ну, как-то бы и без тебя там все решилось. Че тебя туда поперло, понесло? И шо ты теперь имеешь? Была бы ты там, не была — все равно ничего не изменилось, ну, а вот теперь ты без ноги. А вот чего получила хорошего?» Даже вот такое есть. Вроде поддерживают идею Новороссии, но как-то получается «моя хата с краю».

А что я им могу сказать? Ругаться я не ругаюсь. Я так говорю: если так один, второй, третий, пятый, десятый, двадцать пятый скажет, вообще ничего бы не было, правильно? Если б так все сказали, никакой Новороссии вообще не было бы. Ну а еще говорю, что у каждого своя дорога. У меня вот такая.

И вы знаете, я честно скажу, положа руку на сердце. Не знаю, поверите вы, не поверите, многие мои знакомые не верят действительно. Но если бы я знала, что надо будет пережить такие боли, я бы все равно поехала. Вот. Сейчас поставят мне протез. Если сложится такая ситуация опять, мне нужно будет бежать, и я буду знать, что там минное поле, то есть, я серьезно вам говорю, я все равно туда пойду. Дай Бог, чтобы в следующий раз обошлось.

Для того чтобы обеспечить Ирине реабилитацию и спортивный протез, нужны деньги. Нужно собрать 450 тысяч рублей. Ира не бросила своего товарища, возможно, кто-то не бросит Иру. Ниже указаны счета, на которые можно перевести в помощь медсестре деньги.

http://www.livejournal.com/update.bml?usejournal=od_novorossia