Судя по всему, слова и позиция Земнова потрясли Лосева до глубины души. На несколько минут в кабинете воцарилась мертвая тишина. Потом Лосев распрямил плечи и заявил:
- Петр Николаевич, я предлагаю вам с почетом выйти на пенсию. Вы славно потрудились, заслужили отдых на склоне лет.
Земнов усмехнулся, словно ожидал услышать именно эти слова:
- Значит, теперь мир с олигархами? Ну, ну. Внедряемся в мировые сообщники? Сейчас же напишу заявление. Да, у древнеримского философа Сенеки есть интересная мысль: если ничто не мешает, исполняй обязанности государственного мужа, если мешает, исполняй обязанности гражданина, а если и тут мешает, исполняй обязанности порядочного человека. Ну, что ж, буду оставаться порядочным человеком.
Он повернулся и направился к выходу.
- Если кризис организуют, мы им воспользуемся. По-умному, - услышал он вслед.
- Да, да, - покивал Земнов. - Если хватит этого самого ума и воли.
Через два дня Петр Николаевич Земнов летом 2006 года оказался на пенсии. Товарищам, которые спрашивали, почему он уходит, полушуткой отвечал:
- Наверное, я Родине не нужен. Не буду ей мешать.
Земнов считал себя и Лосева "государственными людьми", считал его своим соратником и единомышленником. Сам Земнов действовал так, как считал, должен действовать каждый патриот на любом месте, в том числе государственном. Но он ошибся. Он понял одно: "Химпром", конечно же, будет приватизирован. Вот только кем? Вексельбергом или сегодняшними "представителями власти"? В любом случае они будут вести завод к банкротству, чтобы потом выкупить и выглядеть в глазах работников спасителями. А это значит, что еще долго заводчане будут пребывать в полунищете. Самое ужасное, что мир с олигархами почти неизбежно предрешает их борьбу с государством в их пользу через 10, 20, 40 лет. Да и заводчанам, в своем подавляющем большинстве, глубоко наплевать, кто даст им хлеба и зрелищ+ Петр Николаевич вдруг с ужасом понял, что у него нет единомышленников, нет людей рядом, для которых главное - народ и Родина. Он понял, что он одинок. Понял, что он один - и народ, и Родина. Земнов с горечью подумал:
 "Я, как Мишка-бич, только с точностью до наоборот. Тому никто не нужен, а тут я никому не нужен". У Земнова будто что-то внутри лопнуло, оборвалась жизненная струна, треснул фундамент, на котором стояли идеалы правильной жизни. Разочарование в людях оказалось столь сильным, что Земнов ушел из активной жизни, стал отшельником, будучи окруженным людьми.
Спасала семья. Лишь в кругу семьи Земнов оставался любимым мужем, отцом, дедом. Жена Нина вначале восприняла известие о выходе мужа на пенсию, как ужасную весть.
- Как же мы будем жить? На твою пенсию и мою мизерную зарплату? Чем детям и внуку поможем? - с горечью со слезами на глазах спросила она.
- Мне ни богатств, ни достатка не нужно. Я и на каше проживу. Дети уже взрослые, сами зарабатывают. Внук вроде в уме прирастает. На меня похож. А, значит, ему тоже многого не надо. Будет довольствоваться тем, что есть. Наше дело было вырастить его порядочным и умным. Теперь будем помогать, чем сможем.
На том и порешили. Но жена тоже долго не проработала. Она учительствовала тоже будучи в пенсионном возрасте. Это вызывало непонимание среди многих коллег и учеников. За глаза ученики называли ее "бабкой". Сами отношения учителей и учеников в школе все более начинали походить на отношения подростков с улицы с чужими взрослыми, когда самые отвязные могли запросто нахамить и даже матюкнуться в присутствии учителя. Все это крайне возмущало Нину Владимировну. Свобода в виде хама все более растекалась по душам детей, ранила мягкую душу учительницы. Ее все чаще, особенно по ночам, начали мучить боли в голове. Она горстями пила таблетки и медленно засыпала на плече у мужа, который пальцами той же руки нежно массировал ее висок.
Через полгода после ухода мужа на пенсию, Нина Владимировна тоже написала заявление.
Оба принялись обустраивать свой мирок, в котором им предстояло дожить свой век. В том числе попытались войти, каждый в свой, кружок пенсионеров при дворе. И если 40-50 лет назад там, где жил Петр, пенсионеры собирались, чтобы сыграть в шахматы, домино, а заодно обсудить мировые проблемы, то сейчас в лучшем случае 4-5 человек неподвижно сидели на скамейках вокруг стола и вяло перебрасывались мнениями о мизерных размерах пенсий, о новых магазинах-дворцах, о том, как, где и что купить подешевле. И лишь изредка касались мировых проблем.
Земнов и здесь оказался в роли раздражителя. Он, например, не разделял мнения всех собравшихся о маленькой пенсии. "Жрать надо меньше в нашем возрасте, водки пить поменьше, ходить по магазинам поменьше", - заметил он однажды, чем вызвал бурю негодования. 
- Ты сам-то, что жрешь? - спросил один.
- Ем, как в армии: хлеб да каша - пища наша, - ответил Земнов с улыбкой.
И лишь там, где дело касалось мировых проблем, они почти сходились в едином мнении: Путин делает правильно.
Земнов пояснил это по-своему:
- Ой, как ему тяжело среди дураков. Конечно, вокруг него отобраны люди умные. Но их - капля в море среди дураков на всех ступенях власти, да и вообще жизни. Если директор завода дурак, то он нанесет вред народу в масштабах завода, как сейчас на "Химпроме", побольше, чем враг. А знаете ли вы, что дурак - это понятие генетическое? Конечно, вы не знаете, что такое гены. Объясняю на пальцах, как химик. Каждый ген - это определенный набор атомов и молекул, которые располагаются в строгом порядке, и которые контактируют и взаимодействуют тоже в строгом порядке, то есть по регламенту. И вот этот ген, а их в каждом из нас более 30 тысяч, играет свою роль в организме. Ну, как, например, болт или гайка в автомобиле. Если гайка или болт отвалятся, с автомобилем может случиться все что угодно. Так и с человеком. Например, открыт ген любви. У влюбленных он работает на всю катушку. Вернее, если он работает, есть любовь. Не работает, нет любви. Один профессор МГУ считает, что любовь имеет ч
 исто генное происхождение, что любовь - это "настройка" генов одного человека на зов генов другого. Причем гены не обращают внимания ни на внешность, ни на богатства или социальное положение возлюбленного. Правильно народ подметил: любовь зла, полюбишь и козла. А вот еще один ученый открыл ген альтруизма. Если он работает, то человек становится святым или на него похожим. Если он не работает, человек становится злым, готовым на любое преступление. Или вот еще. Открыт ген удовольствия, который позволяет человеку радоваться жизни. И если есть дефект в этом гене, человек старается скомпенсировать недостаток приятного мироощущения через употребление водки, наркоты, впадает в разгул-разврат. Словом, получается, что человек-то вовсе не какое-то там "высшее существо", которое "звучит гордо", а в каждом конкретном случае некое генетически запрограммированное существо, которое в жизни слепо играет определенную роль. Вот почему народ тоже подметил: "у него на роду написано", или "такая судьба", или "он с таким-то характером, способен та то". Так и насчет ума! У одних гены стимулируют работу мозга, у других нет. Отсюда и дураки. И чем больше вреда человек наносит сам себе вредным образом жизни, тем больше у нас дураков вокруг.
Самое ужасное, что гены-то и вырабатывают так называемую душу, вернее, качества души: доброту, злобу и так далее. То есть они создают мироощущение человека. И поэтому люди по-разному воспринимают мир. А, значит, вырабатывают свои духовные ценности. Каждый - свои! Отсюда и непонимание людей разных генотипов друг друга. И они никогда друг друга не поймут, будут бороться, воевать друг с другом, пока кто-нибудь временно не победит. А потом победят другие. И так по кругу.
А кто такие святые в нашей Церкви? С точки зрения генетики - это люди с активно работающими генами любви и альтруизма. Но есть и победившие невероятным усилием воли все свои животные инстинкты, которые тоже есть работа иных генов. По наблюдению ученых, примерно, 80% людей с геном альтруизма склонны помогать ближнему. То есть 20% людей - это уже не люди от рождения, скорее звери. У таких нет ничего святого ни в делах, ни в душе. Года три назад такие нелюди украли плиты с воинского кладбища героев Сталинградской битвы. Плиты из дюралюминия сдали в металлолом+ Вот так. Топтать героев, отдавших свои жизни, в том числе за эту рвань, в ее правилах. Они даже отказались переименовать улицу в улицу Героя России русского пограничника Евгения Родионова, которого чеченские бандиты похитили, пытали, требовали предать Родину, принять ислам. Тот отказался. Ему отрезали голову. А на родине героя в городке Курилово на предложение воинов-афганцев переименовать улицу в улицу Родионова эта рвань в виде группы из 20 недочеловеков на собрании спросила: "А чаво он такого сделал?". И отказали. Такие хамы и развалили СССР. Один академик рассказывал, как в Латвии во время перестройки, где русские и украинцы составляли большинство населения, они же проголосовали на референдуме за ее суверенитет. Почему? Купились. Латыши пообещали им, что их всех будет кормить Европа. Думали на халяву прожить. Это та категория людей, вернее нелюдей, которых в былые времена называли чернью. Эта чернь живет и руководствуется только своими инстинктами. Они не способны ни на какое благородное действие и довольны жизнью, если есть "жрать и кровать". И вот когда за счет нездорового образа жизни количество черни возрастает с 20% до 30-40%, в народе возникает хаос, смута, а в государстве разлад и восстания. Или революция. И этот хаос заканчивается, когда в ходе смуты за счет различных убийств, количество черни уменьшается вновь до неопасных 20%. Не зря в народе отметили: революция пожирает своих героев. И это очень верно отмечено. В одном только беда на сегодня. После революции 1917 года у нас черни стало непропорционально много во всех ступенях власти, экономики, культуры. Опыт социализма как раз и показал, что кухарка, то есть чернь, не может управлять государством. Она его прогуляет, то есть растратит все богатства на праздники, юбилеи, торжества, разные "Дни". Потому что у нее в крови - эти "хлеба и зрелища". Она генетически не способны на серьезные дела, серьезную жизнь. На западе наверху еще остались потомки аристократов, и потому там свобода не такая разнузданная, как у нас. Но и там чернь благодаря либерализму уже выбивается наверх. Вон, президент Франции Саркози - сам по крови не француз, так еще взял в жены какую-то фотомодель. Это уже полное падение. Полупроститутка - жена главы государства! Наша чернь, если дать ей свободу, разнесет народ и государство в куски, как это сделала с СССР. Так что у Путина выбор один: власть должна быть авторитарной, а чернь должны быть сытой. Только тогда Россия еще сможет худо-бедно существовать.
- А сам-то ты себя к черни не причисляешь? - язвительно спросил другой.
- Стараюсь ей не быть. Уж, как получается. В Британии один всемирно известный доктор литературы, который преподает в нескольких университетах, публично заявил, что люди сами себя называют "гомо сапиенсами", то есть человеком разумным, а на самом деле, как он считает, мы больше похожи на обезьян, которые сами решили, что они "гомосапиенсы", и поверили в это. Так что я стараюсь не быть хотя бы обезьяной.

                                         _____________________

Ожидая вызванного лифта, Петр Николаевич последний раз на прощание с тоской посмотрел на дверь своей квартиры. Придется ли войти в нее еще когда-нибудь? Или он видит ее в последний раз? Сколько радости и счастья он получал, входя к себе домой. Так было, конечно, не всегда. Но мелочь незаметна среди тысячных купюр. Так и горести были мелочью среди тысячного добра и счастья. Он знал, там, за дверью, его всегда ждут, всегда встретит Нина с радостным восклицанием: "Мой Петя пришел!". И дочь, когда была маленькой, мчалась к двери, обнимала папу и лопотала тоже самое: "Мой Петя-папа пришел!"
Лифт раскрылся. В нем оказался знакомый пенсионер-выпивоха Толик с 8-го этажа. Его синюшное загорелое лицо, изрезанное глубокими морщинами, расплылось в ироничной улыбке:
- О! Наш аристократ! Прошу в наш мерседес.
С недавних пор, когда Петр Николаевич выдал пенсионерам на лавке свою теорию черни, они прилепили ему кличку "Аристократ".
Петр Николаевич кивнул на приветствие, зашел, нажал кнопку первого этажа.
- Куда путь держим? - спросил Толик.
- На Голгофу, - ответил Земнов, прислонившись к стенке лифта.
Толик смешался, непонимающе захлопал глазами:
- А-а. Как туда добраться?
Земнов усмехнулся:
- Как заживешь по правде, так туда и приедешь. Или привезут на мерседесе.
Толик и вовсе смутился. Не понимая, о чем идет речь, растерянно смолк. Лифт раскрылся, Земнов вышел первым и, не оглядываясь, поспешил из подъезда.
Два квартала девятиэтажек Петр Николаевич прошел бодро-взвинченным шагом, не обращая внимания на встречные легковушки, которые словно тараканы бегали по внутриквартальным дорогам. Водители притормаживали, гневно смотрели на наглого мужика, который не уступал им дорогу. Пару раз ему вслед летела ругань. Но Земнов шел своей дорогой. Когда он оказался у магазина "Пятерочка", впереди открылся вид на больничный комплекс из зданий песочного цвета. Земнов словно споткнулся, замер на несколько мгновений, а потом, взяв правее, метров через тридцать вышел на тот самый тротуар. Он прошел еще вдоль бетонной стены метров сто и, наконец, увидел двух женщин, до которых оставалось метров пятьдесят. Они стояли на тротуаре под деревьями, чуть склонившись и всматриваясь на что-то, лежащее на земле. Потом, та что помоложе, быстро обошла деревья, перебежала дорогу и направилась к ближнему зданию комплекса. Земнов поспешил к той, что осталась. По мере того, как приближался, он все явственнее различал лежащего на тротуаре человека.
Когда он подошел, темноволосая женщина лет пятидесяти с кожаной дамской сумочкой и полным целлофановым пакетом в руках сказала:
- Вот идем с дочерью к отцу в больницу, смотрим, человек лежит. Подошли. А он не дышит. Дочь за врачами побежала.
Земнов кивнул головой. Захарка лежал на боку, согнув правую ногу. Из разбитого виска на левый глаз чуть сочилась, а сейчас уже начала подсыхать, кровь. Рядом валялась белая каталка. Ее тупой нос тоже был слегка окрашен кровью. Вероятно, Славка, защищаясь, наотмашь ударил каталкой прямо в висок Захарки.
Они простояли минут пятнадцать. Наконец, из ворот комплекса появились девушка с врачом в белом халате и с кожаным портфелем в руках. В этот же миг послышался вой милицейской сирены.
Почти одновременно подошли к Захарке девушка с врачом и лейтенант милиции с сержантом из "уазика". Врач - мужчина лет сорока склонился над Захаркой, пощупал пульс, сердце и сказал:
- Труп.
Женщина охнула и приложила руку ко рту. Земнов сделал шаг к милиционерам:
- Товарищ лейтенант! Можно вас на минуту.
Они отошли на пару шагов в сторону и Петр Николаевич, чуть склонившись, тихо сказал:
- Это я его убил. Нечаянно.
Земнова усадили в "уазик" и отправили в ближайшее РОВД, а затем в СИЗО.
Следователь лейтенант Сергей Симаков, как недавно обучали в академии МВД, вел допрос по всем правилам. Вначале предложил Земнову, как пенсионеру, бесплатные услуги адвоката. Тот отказался, заявив, что ему защищаться не то кого. Симаков с особым вниманием старался вникнуть в детали происшедшего:
- Значит, он начал вас обзывать?
Земнов кивнул:
- Да, говорит, старый хрыч, раскатался, смотри, кости расшибешь. А потом говорит, дай сюда скейтборд. Тут я не утерпел, назвал его щенком и послал, куда подальше. Он на меня и бросился. Ухватился за каталку, я ее вырвал, да с разворота, как дам ему. В голову попал. Не хотел. В порыве драки ничего не разбирал.
- На скейтборде фамилия вашего внука. А катались вы. Почему?
- Для здоровья. Попросил у внука на пару дней. Я уже как-то катался. В общем понравилось. Интересно было тряхнуть молодостью. Внук посмеивался, мол, дед продвинутый.
Симаков покивал головой:
- Хорошо. Петр Николаевич Земнов, вы задерживаетесь до установления личности убитого и окончания следственных действий. Место временного содержания СИЗО. Уведите.
Приказ относился к сержанту, вызванному Симаковым. Тот жестом указал Земнову на выход.
В камеру СИЗО Земнову разрешили взять мыло, зубную пасту со щеткой и книгу Сенеки. Когда за Петром Николаевичем захлопнулась дверь, и крутнулся ключ в замке, он оглядел камеру, в которой разместились три ряда двухярусных железных кроватей. Два ряда стояли вдоль стен, один в центре камеры. В одном углу, справа от входа, был умывальник с краном, слева - параша - унитаз с крышкой. Из 12 кроватей незанятыми оказались две возле параши. На остальных сидели или лежали задержанные самых разных возрастов: от подростка славкиных лет до ветерана - ровесника Земнова. "Знакомая обстановочка, как в колхозной общаге. Не привыкать", - подумал Земнов.
- О! Умный попался. С книгой. Располагайся, профессор, вон там, у параши, - съязвил молодой парень и указал на две пустующие кровати.
Земнов молча подошел, положил свои принадлежности на сетку пустой кровати и сел на край. Затхлый запах камеры усилился зловонием из параши. "Ничего принюхаюсь", - про себя усмехнулся Петр Николаевич.
- Мужик, за что сидим? - спросил еще один задержанный лет сорока. Он полулежал на кровати возле окна и, закинув руки за голову, с интересом рассматривал новенького.
- Да книжкой кого-нибудь по голове трахнул, - пошутил тот же парень.
Земнов кивнул головой:
- Да, трахнул по голове парня. Только не книгой, а скейтбордом. И убил нечаянно.
- Угу. Мы все здесь в свое время что-то нечаянно сделали, - усмехнулся сосед по кровати и ровесник Земнова седовласый мужик.
Земнов в двух словах рассказал, как было дело.
- До пяти лет, - приговорил парень. - В лучшем случае.
Земнов почувствовал, что ему никто не поверил. Не поверили в то, что он сделал это нечаянно. Но приняли его доброжелательно. Как сказал тот же парень: "Профессоров с книгами тут еще не сидело".
Вскоре Земнову выдали постельные принадлежности, котелок с ложкой и кружку. Он расположился на кровати, взял книгу в руки.
- Профессор, о чем книга? - не унимался парень, как потом узнал Земнов, по кличке Шустряк.
- О чем? - Земнов на мгновение задумался. - О том, как прожить на свете достойно даже среди несчастий.
- Да-а, - озадаченно протянул Шутряк. - А разве так кто-нибудь живет?
- Нечасто, но живут. Иначе бы мир рухнул.
К Земнову вновь обратился мужик возле окна:
- Меня зовут Хмурый. Тебя? Земнов?.. Ага. Будешь Земной. Дай книжку полистать.
Петр Николаевич, передавая книгу через ближнего по кровати, сказал:
- Я там подчеркивал и свои пометки делал. Не обращай внимания.
Шустряк не унимался. Кивая на книгу, сказал:
- Значит, по-твоему, мир держится на тех, кто достойно живет в нищете? А, по-моему, таких можно пересчитать по пальцам. Все остальные стремятся хапнуть побольше, стать побогаче. И жить в наслаждении.
- А вот Сенека говорит, что наслаждение - это благо для скотов.
После минутного замешательства, в ходе которого все "переваривали" услышанное, Шустряк удивленно спросил:
- Значит, все богатые - скоты?
- Не все. Бывает, что богатство само приходит в руки к человеку, который к нему не стремился. И тогда богатство для него становится тяготой. Вот, например, Сенека был очень богат. Его одаривал богатствами император Нерон, которого Сенека, как наставник, пытался с отрочества воспитать до мудрого правителя. Сенека отказывался от богатств, но они сами плыли ему в руки. Но воспитание не выправило Нерона. Не в коня корм. Генотип скота, черни взял свое. Нерон стал тираном. Потребовал смерти Сенеки. Тот сам вскрыл себе вены и умер человеком, который, не дрогнув, последовал за своими проповедями. У него слово с делом не разошлись, потому что он утверждал, что из любого жизненного тупика у человека всегда есть выход: достойно уйти из жизни.
Камера вновь погрузилась в тишину. Такого подхода к жизни никто из арестантов еще не встречал. Но, так или иначе, прожив жизнь в стремлении обогатиться, они никак не могли принять подобного к ней отношения.
- Да ведь меня всю жизнь учили: бери от жизни все и ждет тебя успех и наслаждения. Мне двадцать пять лет, и сколько себя помню, все и везде твердили именно это. Я пацаном первый раз украл в магазине часы, продал их и был счастлив. Наверное, многие здесь испытывали такое же счастье, как и я, когда дело удавалось, и богатая добыча попадала в руки. А ты, профессор, тут гонишь нам, что это зло. А ты думаешь олигархи не испытывают такого же кайфа, когда им приносят отчет за год, где написано, что он разбогател еще на пару миллиардов долларов?
- Про таких Сенека сказал, что те, кому мало их богатств - худший род бедности. И еще он сказал, что для жадных - убыток все, что они не заимели.
Камера вновь затихла. Через открытое окно сюда доносилось горластое чириканье воробьев на соседних деревьях. Неожиданно в разговор вступил Хмурый, который рассеянно пролистывал книгу, вслушиваясь в спор:
- И что же делать? Что Сенека советует?
Земнов развернулся на кровати к окну, к Хмурому и ответил:
- Советов много. Например, стремись к благу и радуйся лишь тому, что твое. Или вот еще: только тот достоин Бога, кто презрел богатства.
Шустряк вновь не утерпел:
- Да что же это за жизнь будет? Я презрею богатства, а какой-нибудь олигарх все захапает и будет мне диктовать, как нам жить под его указкой. Так что ли?
- Нет, не так. С таким надо бороться и лишить его богатства.
- Опа! Это уже коммунизмом попахивает.
- Вовсе нет. Те предприниматели, которые работают на благо народа и государства, которые прибыль направляют на развитие своего дела, платят налоги и помогают нуждающимся, те останутся богатыми. Потому что для них богатство - это уже не наслаждение, а ответственность перед народом.
Хмурый задумчиво, как бы размышляя вслух, сказал:
- Дело в другом. И здесь Шустряк прав. Дело в том, что богатые определяют направление жизни. И, естественно, диктуют всему миру свои вкусы, свои взгляды на жизнь. И каким бы ни был богач, жуликом или честным, он - проповедник жадности и богатства во что бы то ни стало. У нас ведь был период в истории, когда правили бедные. Это советское время. А бедняк, как правило, человек безмозглый, недальновидный. Такой во главе государства - это его враг поневоле. Хочет, как лучше, а получается как всегда хреново. Вот и довели государство до катастрофы. Кухарка не смогла управлять государством. Так что богатые и бедные у власти - это две крайности, которые всегда приведут народ к катастрофе.
Земнов с удивлением слушал и смотрел на Хмурого. Тот говорил о вещах, о которых говорил он сам. Когда тот закончил, спросил:
- А кем ты был до попадания сюда?
Хмурый ухмыльнулся:
- Вором в законе.
Земнов смешался, а потом вновь спросил:
- Нет. А еще раньше?
Хмурый вновь усмехнулся:
- Студентом в институте. Тоже интересовался философией. А в перестройку решил свободно разбогатеть.
Разговор закончился. Хмурый углубился в книгу. Земнов лег на кровать, закинув руки за голову. Остальные тоже затихли, переживая услышанное. В камере никто и никогда подобных разговоров еще не вел.
На следующий день после обеда Земнова вновь вызвали к следователю. Симаков встретил его вопросом:
- Вы утверждаете, что не знали парня, который на вас напал?
Земнов кивнул.
- Следствием установлена личность убитого. Это Захарий Манагоев - одноклассник вашего внука и сын известного цыганского наркобарона Михаила Манагоева. Более того, установлено, что ваш внук и Захарий находились в неприязненных отношениях. Между ними случались конфликты. Как вы это поясните?
Петр Николаевич пожал плечами:
- Никак. Я этого парня видел впервые. О его конфликтах с внуком слышу впервые. Все произошло случайно. Случайно встретились, случайно подрались, случайно убил.
Симаков усмехнулся:
- Целая куча случайностей. Не много ли?
Земнов вновь пожал плечами:
- Так они наркоторговцы?.. Разносчики смерти. Теперь понятно, что моей рукой водил Бог.
Симаков настороженно удивился:
- Вы не раскаиваетесь в убийстве молодого человека?
Земнов кивнул:
- Я не раскаиваюсь в убийстве зверя.
Симаков нахмурился, нервно постучал пальцами по столу:
- Петр Николаевич, между нами. Вам надо публично раскаяться на суде. Тогда суд вам сильно скостит срок. И помните, наркобарон попытается достать и отомстить вам в СИЗО или в тюрьме.
Земнов промолчал, упершись взглядом в пол. Симаков вызвал дежурного:
- Уведите.
На следующий день в виде исключения, как пенсионеру со слабым здоровьем, Земнову разрешили встречу с родными по их настоянию. Причем, для этого выделили пустующую камеру, где по просьбе жены она намеревалась его накормить.
Когда Земнова впустили в камеру, вся его семья была в сборе: жена, дочь с зятем, Славка. Первой к мужу подбежала Нина, которая возле стола раскладывала обед. Она вскрикнула: "Петя!" и, обняв мужа, тихо разрыдалась у него на груди. Он обнял ее и замер. Все остальные встали со скамьи и замерли в ожидании. Наконец, Нина оторвала голову от мужа и, глядя на него снизу, спросила:
- Петя, Петенька как же так случилось?
Тот, судорожно глотнув слюну, ответил:
- Случайно. Катался, а он начал задирать. В драку полез. Я случайно ударил.
- Да ведь ты никогда не катался.
Земнов крепко сжал жену в объятиях:
- Катался. Просто тебе не говорил. Не хотел, чтобы ты беспокоилась.
- А мы тут собрались тебя навестить, покормить.
 Нина чуть отодвинулась от мужа, давая дорогу остальным. Второй была дочь Ольга, которая тоже заплакала и прижалась к отцу, как она делала это в детстве:
- Папуля. Мы всегда с тобой. Мы поможем. Не бойся.
Русоволосый, коротко стриженый зять, который всегда вежливо называл Петра Николаевича "папой", на этот раз, обняв его, сказал:
- Отец! Мы с тобой. Ты невиновен. Ты защищался от гада, от гниды.
Славка был последним. Подрагивая всем телом, прижался к деду и прошептал:
- Дедуля, дедуля родной.
А потом все молча смотрели, как Земнов нехотя ест. Нина, подкладывая в котелок отбивные с рисом и свежерубленной капустой, то наливала сок в кружку, то подвигала пирог с вареньем:
- Кушай, кушай, Петенька.
После обеда каждый вкратце рассказал о своих делах. Нина рассказала, как к ней вчера пришел коллега Петра по "Химпрому", выразил сочувствие и поддержку другу, а напоследок сказал: "Передайте Петру, что мы продолжим отбивать "Химпром" от олигарха". А Славка обмолвился:
- У нас в классе - все за тебя. Даже Захаркины дружки. Вчера один подошел, пожал мне руку и говорит: "Поделом ему".
Сергей продолжил:
- Отец, ты не беспокойся. Я консультировался у адвоката. Он сказал, что можно добиться минимального срока. Мы его наймем. Будет тебя защищать.
Земнов отрицательно покачал головой:
- Не надо. Пусть как будет.
- Папуля, да ты что? - первой вскинулась Ольга. - Ты что, хочешь окончить свою жизнь в тюрьме из-за этого гаденыша, который наркотиками убивал людей? Нет, мы этого не позволим. Правда за нами. И мы за нее будем бороться хоть до европейского суда.
Жена тоже поддержала дочь:
- Петенька! Ты даже не думай о том, что мы отступим. Мы с тобой до конца. Ты наш родной, ты - прав. Не возражай.
Петр Николаевич улыбнулся, глядя на своих защитников:
- Хорошо. Буду вас слушаться.
По окончании встречи Земнова вернули в камеру. Умывшись, он присел на кровать. Вдруг всей спиной почувствовал на себе чей-то взгляд. Он резко оглянулся. Один из соседей по кровати цыган лет тридцати, который за эти три дня не сказал ни слова в присутствии Земнова, поспешил опустить глаза.
Ночью, когда все уснули, цыган встал и бесшумно приблизился к кровати Земнова. Тот спал навзничь на спине.
Удар ножа пришелся точно в сердце. Петр Николаевич лишь судорожно дернулся и затих. Цыган столь же бесшумно вернулся на свое место.
Рано утром, когда свет лишь забрезжил в окно камеры, один из арестантов пошел на парашу. Спросонья он мельком глянул на кровать Земнова. Сон как рукой сняло. Вглядываясь, он нагнулся, увидел торчащий в груди нож и громко крикнул:
- Хмурый! Хмурый! Профессора убили!..

Переполошилась вся камера. Арестанты вскакивали с кроватей, торопились убедиться в ужасном. Когда все сгрудились возле кровати Земнова, Хмурый, обводя взглядом каждого, спросил:
- Кто?
После минутной заминки один из пожилых мужиков ткнул пальцем в сторону цыгана:
- Он. Я видел, да спросонья не разобрал, что было. Он был возле него.
В тот же миг двое, стоящих возле цыгана, скрутили его за руки, загнули к полу. Хмурый лишь процедил:
- Сволочь! Ты человека убил.
Хмурый выдернул нож из груди убитого, взявшись за рукоятку через полотенце, и, не раздумывая, вонзил его в сердце полусогнутого цыгана. Тот захрипел, быстро обвис на руках его держащих. Хмурый одернул руку с полотенцем. Нож остался в груди цыгана. Хмурый взял правую руку цыгана и сжал ее ладонь на рукоятке ножа:
- Эта мразь убила человека, а потом покончила с собой. Ясно?
- Да, да, - закивали головами арестанты.